Вадим Руднев. Новая модель шизофрении
Клиническая практика убедилась, что нет искажений мышления без искажений аффектов, и, наоборот, не бывает, по-видимому, искажений аффектов без искажения мышления. Как работать с такой моделью дальше? По-видимому, изучать депрессию в совокупности с шизофренией. Один мой пациент, дистимический шизотипист, когда у него началась депрессия, встал утром, и первой его мыслью было: "Я как будто на другой планете!" Мысль вроде бы шизофреническая, алетическая. Но выяснилось, что изменилось всё не внешне, а внутренне, изменились его ощущения реальности. Именно ощущения, а не сама реальность. Что это были за ощущения? Подавленность, тоска, может быть, отчаяние. В общем, он понял, что ему предстоит жить в новом мире, новом и одновременно старом, таком, каким он был до этого, в период более или менее стабильного состояния. Поэтому он сказал: "Я как будто на другой планете". Здесь важна, конечно, эта фраза "как будто". Если бы он сказал: "Я на другой планете", мы имели бы дело с психозом. Но он просто выразил своё отношение к происходящему у него внутри. Но почему он выразил то, что происходило у него внутри, таким странным образом? Что происходит с человеком при депрессии? Всё вокруг теряет смысл. Остаются голые бессмысленные вещи, которые больше не смотрят на него, не разговаривают с ним. При шизофрении происходит совершенно противоположное. Вещей самих по себе как будто и не существует. Есть странные объекты, которые смотрят, говорят, обращают на нас внимание, всячески с нами взаимодействуют. В каком-то смысле можно сказать, что при острой шизофрении вещей совсем нет, а есть одни смыслы, как в сновидении. При депрессии карандаш это просто карандаш. Стол это просто стол. Компьютер это просто компьютер. Но они характеризуются тем, что они больше не нужны, потому что человек не может и не хочет больше писать, сидеть за столом и набирать за компьютером. Вещи потеряли для него интерес, и поэтому они обессмыслились. Вещи как будто отвернулись от него. Он увидел пыль, беспорядок, энтропию. Подчеркнём, что они именно потеряли смысл, не потеряв значения, вернее, денотата, по Фреге. Но в этом смысле вещи перестали быть вещами. Потому что для того чтобы быть быть вещами, они должны быть нужны. Они должны иметь смысл, обладать смыслом. Но при острой шизофрении пользоваться вещами тоже невозможно, невозможно пользоваться голыми смыслами. Невозможно пользоваться странными объектами. Трудно набирать на компьютере, если монитор на тебя уставился. В каком-то нормальном состоянии вещи обладают нормальными смыслами. Но что это такое нормальные смыслы?