Збигнев Херберт. Рапорт из осаждённого города
Слишком стар чтоб носить оружие и сражаться как другие -
назначили мне из милости маловажную роль летописца
я записываю - для кого неизвестно - историю осады
я должен быть точен но не знаю когда началось нашествие
двести лет назад в декабре сентябре
может быть вчера на рассвете
все тут больны потерей чувства времени
осталось нам только место привязанность к месту
ещё мы удерживаем руины храмов призраки садов и домов
если утратим руины не останется ничего
я пишу как умею в ритме бесконечных недель
понедельник: склады пусты единицей обмена стала крыса
вторник: бургомистра убили какие-то неизвестные
среда: говорят о перемирии противник интернировал послов
мы не знаем их местопребывания то есть места казни
четверг: после бурного собрания большинством голосов отвергли
предложение торговцев пряностями о безоговорочной капитуляции
пятница: начало чумы суббота: покончил самоубийством
N.N. непоколебимый защитник воскресенье: нет воды мы отбили
штурм восточных ворот именуемых Вратами Завета
понимаю это всё монотонно никого не взволнует
я избегаю комментариев сдерживаю эмоции пишу о фактах
кажется их только и ценят на зарубежных рынках
но с известной гордостью я хотел бы поведать миру
что мы воспитали благодаря войне новую разновидность детей
наши дети не любят сказок играют только в убийство
наяву и во сне мечтают о супе хлебе и кости
совсем как собаки и кошки
вечерами люблю побродить по границам Города
вдоль рубежей ненадёжной нашей свободы
сверху смотрю на гигантский муравейник войск их огни
слушаю стук барабанов варварский визг
поистине непонятно что Город всё ещё держится
осада длится так долго враги должно быть меняются
ничего у них общего кроме жажды нашей погибели
готы татары шведы войска Императора
полки Преображенья Господня
кто их сочтёт
цвет их знамён меняется как лес на горизонте
деликатная птичья желтизна по весне
зелень багрянец зимняя чернь
вечером освободившись от фактов я могу подумать
о давних далеких делах например о наших
союзниках за морем знаю сочувствуют искренне
шлют нам муку и мешки ободренья жир и мудрые советы
даже не знают что нас предали их отцы
наши союзники времён второго Апокалипсиса
сыновья не виноваты заслуживают благодарности
и мы благодарны
они не переживали долгой как вечность осады
те кого коснулось несчастье всегда одиноки
защитники далай-ламы курды афганские горцы
сейчас когда я это пишу сторонники соглашенья
получили некоторый перевес над партией непоколебимых
обычная неустойчивость настроений судьбы ещё решаются
всё больше могил всё меньше защитников
но оборона не сломлена мы будем стоять до конца
и если Город падёт и кто-то один уцелеет
он понесёт в себе Город по дорогам изгнанья
он будет Город
глядим в лицо огня и голода и смерти
и в худшее из всех - в лицо измены
И только наши сны не покорены
назначили мне из милости маловажную роль летописца
я записываю - для кого неизвестно - историю осады
я должен быть точен но не знаю когда началось нашествие
двести лет назад в декабре сентябре
может быть вчера на рассвете
все тут больны потерей чувства времени
осталось нам только место привязанность к месту
ещё мы удерживаем руины храмов призраки садов и домов
если утратим руины не останется ничего
я пишу как умею в ритме бесконечных недель
понедельник: склады пусты единицей обмена стала крыса
вторник: бургомистра убили какие-то неизвестные
среда: говорят о перемирии противник интернировал послов
мы не знаем их местопребывания то есть места казни
четверг: после бурного собрания большинством голосов отвергли
предложение торговцев пряностями о безоговорочной капитуляции
пятница: начало чумы суббота: покончил самоубийством
N.N. непоколебимый защитник воскресенье: нет воды мы отбили
штурм восточных ворот именуемых Вратами Завета
понимаю это всё монотонно никого не взволнует
я избегаю комментариев сдерживаю эмоции пишу о фактах
кажется их только и ценят на зарубежных рынках
но с известной гордостью я хотел бы поведать миру
что мы воспитали благодаря войне новую разновидность детей
наши дети не любят сказок играют только в убийство
наяву и во сне мечтают о супе хлебе и кости
совсем как собаки и кошки
вечерами люблю побродить по границам Города
вдоль рубежей ненадёжной нашей свободы
сверху смотрю на гигантский муравейник войск их огни
слушаю стук барабанов варварский визг
поистине непонятно что Город всё ещё держится
осада длится так долго враги должно быть меняются
ничего у них общего кроме жажды нашей погибели
готы татары шведы войска Императора
полки Преображенья Господня
кто их сочтёт
цвет их знамён меняется как лес на горизонте
деликатная птичья желтизна по весне
зелень багрянец зимняя чернь
вечером освободившись от фактов я могу подумать
о давних далеких делах например о наших
союзниках за морем знаю сочувствуют искренне
шлют нам муку и мешки ободренья жир и мудрые советы
даже не знают что нас предали их отцы
наши союзники времён второго Апокалипсиса
сыновья не виноваты заслуживают благодарности
и мы благодарны
они не переживали долгой как вечность осады
те кого коснулось несчастье всегда одиноки
защитники далай-ламы курды афганские горцы
сейчас когда я это пишу сторонники соглашенья
получили некоторый перевес над партией непоколебимых
обычная неустойчивость настроений судьбы ещё решаются
всё больше могил всё меньше защитников
но оборона не сломлена мы будем стоять до конца
и если Город падёт и кто-то один уцелеет
он понесёт в себе Город по дорогам изгнанья
он будет Город
глядим в лицо огня и голода и смерти
и в худшее из всех - в лицо измены
И только наши сны не покорены