Снайпер
На пригорке, параллельно меридиану, слившись в одну линию с винтовкой, залег Снайпер. Он поплотнее прижался к прохладной земле: во-первых, из соображений маскировки, а во-вторых, чтобы заглушить жалобы голодного живота. В начале недели на ужин была утка, Даже почти прожаренная, и почти не пахла керосином, который на нее пролили пока разжигали костер. Хороший, праздничный ужин - в честь успехов разведки, и такого благоприятного случае, который должен был выпасть три дня назад. Но не сложилось - пошел дождь и вражеский генерал не приехал в новую ставку, и Снайпер провалялся два дня в грязи.
Завтра опять будет праздник, уже в его честь, удачливого стрелка наградят медалью, объявят героем, но посмертно.
Там под горкой за железнодорожной насыпью, за маленькой речушкой, которую железная дорога притеснила и сбила с пути, около захваченной деревни уже залегли пулеметчики, и враги с биноклями ищут снайпера по склонам. А по кустам лазят патрульные с собаками. И все слушают, все высматривают его одного.
Интересно, что подадут на праздничный ужин? И что напишут жене... Впрочем, какая разница? Через два года жена пойдет за водой на реку и провалится под лед. Она раствориться в воде как сахар, даже нет, лучше чем сахар.... в холодной воде. Она слаще сахара. Сына отдадут бабушке, та, сославшись на возраст, передаст ребенка тетке. Сын вырастет в уверенности, что его отец - простой рыбак. Потом, годам к шестнадцати, приемный отец нальет приемному сыну водки в стакан, и расскажет, что его настоящий отец был героем, если конечно хватит мужества.
Несколько капель пробили небосклон, листву, маскхалат, форму. Капли больно ударили по телу, боль пронзила мышцы, которые три дня оставались без движения. Какая мелочь, капли, и такая боль. Тело снайпера под давлением капель просело глубже в грязь, которая стала совсем жидкой. Снайпер задерживал дыхание, чтобы не дрожать от холода.
Где-то совсем неподалеку молния разорвала небо, и стало страшно. А если попадет совсем рядом, тут, прямо в грязь? Убьет ведь сразу, а если и нет, то от разряда указательный палец сожмется на спусковом крючке, и раздастся напрасный выстрел. Этот выстрел в мгновение выдаст снайпера, и тогда ни награды, ни звания - просто еще одна смерть.
Да, еще одна смерть, там на том берегу враги расчехляют пушки. Конечно, и их они применят, как только заметят снайпера. Они все сейчас против него одного. Вся их огневая мощь, а у него только один выстрел. Один патрон в стволе.
Кто понесет гроб? Какой гроб? Не найдут тела в этой грязи, вскопанной минометными снарядами, взрывами, пулями, бомбами. Не найдут. Снайпер заплакал, но беззвучно, и подавляя в себе всхлипы, чтобы не заметили. Он лишь на мгновение оторвал глаз от прицела, чтобы дать слезам стечь в грязь, и сделать ее еще жиже. И тут глаза подвели. Веки сомкнулись. Если бы Снайпер мог пошевелиться и дотянуться до ножа до поясе, то он без содрогания отрезал бы свои веки, что так пытаются предать его сейчас. Он бы точно не сомкнул потом глаз. Но он не мог пошевелиться и не мог открыть глаз. Он видел, как наяву: ствол его винтовки сплевывает пулю, и пуля падает в грязь пролетев с полметра, а на звук выстрела полетели снаряды, и пулеметные ленты избавлялись от лишнего груза. Он видел, как расправленный метал разрывает его плоть на куски. А он жив! Он жив! Вот бегут врачи с носилкам, втаскивают его истерзанное тело на них и несут в лазарет. А там... Он на операционном столе, врачи надели маски. Клоунские маски и смеются над ним.
Писк комара вернул к жизни. Насекомое уселось на указательном пальце правой руки. Тонкое жало вошло в кожу, и тело комара приобрело красноватый оттенок. Снайпер лишь на секунду взглянул на кровопийцу, в надежде взглядом согнать его. Но тут ветер донес шум мотора. Приехала колонна джипов. Вот она - мишень! Найти, прицелиться, выстрелить, умереть. Найти, прицелиться... Вот он, да, без сомнения, тот самый генерал. Только вот через прицел он выглядит не так величественно, как на плакатах и картинах, да и, кажется, ростом пониже. Вот сейчас. Сейчас он выстрелит. Генерал упадет прямо перед строем подчиненных ему солдат и офицеров. Нет, еще минутку... Хорошенько прицелиться. Знамя. Враги снимают свое знамя с флагштока. Что-то не так. Стрелять! Пальцы не слушаются. И снова гул моторов, что-то тяжелое... Танки! Это Наши танки. С нашими флагами. И голос с ними. Голос разорванный ветром, истонченный громкоговорителем: «Мы... Победа... Сдавайтесь... Бесполезно... Война окончена...»
Сердце Снайпера сжалось. Наверняка ведь послышалось. Он ведь должен выстрелить. Стать героем. Умереть.
Не вышло... Не выстрелил. Не стал героем. Просто поднялся из холодной грязи, взглянул на отпечаток своего тела в слякоти. Поднял винтовку, закинул ее на спину и пошел в сторону противоположную от гула моторов, от голоса в громкоговорителе, от юга, от победы, от мира.