их познакомил редактор «Русского слова» Благосветлов, юноша приветливо улыбнулся, блеснули белые зу
их познакомил редактор «Русского слова» Благосветлов, юноша приветливо улыбнулся, блеснули белые зубы, и как лоб, из которого он отверг волнистые русые волосы, и светлые глаза прояснились еще сильнее, еще приваблившие. Именно таким он и представлялся Шелгунова, когда тот читал его статьи: весь - искренность, порыв, абсолютная честность с собой. Можно было не соглашаться с ним, спорить против его слишком радикальным выводам, своеобразных толкований общепринятых истин, но не верить, что это собственные убеждения без малейшего приспособленчества к кому или чему-то, было невозможно. Как же это трудно сейчас услышать и ничем не выдать, как это ужасно, что он здесь, этот боевой честный юноша, рядом, в этих каменных стенах, под этим удручающим сводом, и что он возбужден, раздражен, нервный! Он, для которого превыше всего - «эмансипация личности», воля интеллекта. Шелгунов знал, что года два назад Писарев нервно заболел, он даже короткое время был в больнице, и когда они познакомились в редакции, ничто не напоминало болезнь Видимо, это было нервное возбуждение от крайней переутомления, и говорили, от какого несчастной любви. Между прочим, как это могло быть у такого чудесного юношу несчастной любви? Но все то давно прошло, от болезни не осталось и следа Он закончил блестяще университет. Его диссертация всех удивила эрудицией, глубиной анализа. А он после выздоровления так спешил с ней, что даже не успел переписать набело!