(no subject)
Долго думал, а что, собственно, можно сказать конструктивного по этой игре? И понял - ничего. Все впечатления субъективны. Когда и игрок, и персонаж получают ответы, когда тебя вырывают из состояния «от 3го лица» и вбивают в «от 1 го», когда игра идет на эмоциях и впечатлениях, а не на действиях и решениях - рефлексия может быть только субъективной.
[От игрока]Главный вопрос для меня был «почему нет письменных загрузов?». И я понял почему.
1. Ты знаешь только то, что тебя интересует. Задал вопрос - узнал мнение персонажа / мира, не задал - значит тебя это не беспокоит. Чтобы понять свои стремления нужно «войти в контекст», читать материалы, слушать мастера. Не вошел - не заслужил ответов.
2. Мастер ловит настроение игрока в беседе и выводит его в нужном направлении. Это возможно только в динамическом общении. В статичном загрузе ты даешь жесткий старт, здесь старт настроен на игрока, как он видит и мир и своего героя в нем.
3. Если одни и те же вещи нужно рассказывать нескольким людям - каждый понимает их по-своему и это дает потрясающе результаты. Яркий пример - Климентия. Она читала стартовый текст устно - и все Пустышки поняли себя по-разному и были разными. Если бы им при рождении давался текст с описанием их нового состояния - все было бы иначе.
После ужасных игр этого сезона я давал РД шанс в своих глазах, и этим шансом был Талисман.
Да, он был не совершенен, были моменты, которые рвали тонкую ткань игры, но в целом Талисман отстоял мое хобби передо мной же.
Больше всего мне удалось понять - что же я за игрок. Не сказать, что Нестор был вершиной моей игровой практики, скорее наоборот. Но он был естественным. Он настолько естественно исходил из моего собственного понимания мира - что как такового отыгрыша почти и не было. И я очень сильно расслабился. Потерял то состояние, когда за поведением персонажа нужно следить, настраивать сцены с его участием, продумывать сценарий перед тем как начать сцену.
Поэтому я очень недоволен Нестором. Он не сделал и трети того, чего мог бы. Он был не собранным, не мудрым, растерянным. Потому что мне нужно было играть персонажа, а не отдаться в его власть. Отсюда и вред схожести персонажа и игрока. Писать и воплощать роль у меня получалось всегда лучше, чем быть самим собой.
Теперь от Персонажа. Будет сумбурный коктейль из впечатлений, отношений, действий и решений.
Нестор, летописец смерти.
Вошли в город. Ордена начали делать свою работу.
Я пришел сюда, чтобы найти ответы. Изучая тексты, спасенные из огня реликвии, слушая суды над священниками, я понял главное. Корнелий есть карающий меч младшего, но воля старшего в нем подавлена. Он лишь сторона медали, нужно открыть вторую сторону. Нужно найти волю Старшего.
Я пошел к секте «свидетели Старшего», и говорил с Джошуа. Я был уверен, что явление 50 лет назад - это был пророк, говорящий от Старшего, и в учениях секты есть крупица истины. Но разговор разочаровал меня. «Ты должен выбрать в своей душе - за старшим ты пойдешь или за младшим» сказал сектант. И я понял, что у Джошуа мне не найти ответа - ибо догмат о неразрывности близнецов я не могу нарушить.
Тогда и вернулся во дворец и сделал последнюю запись в своей летописи.
«И пришел Ангел в Анизотти, последний город. Город бунтовщиков и предателей, вся грязь мира скопилась здесь, словно в канаве после дождя. Здесь закончится мир, но начнется ли следующий? Я должен понять - зачем эти строки, и кто их прочтет. Я закрываю книгу и не вернусь к ней, пока не найду ответа - кому послужит эта летопись и что она принесет в новый мир, если таковой случиться».
[Я ходил по городу и говорил с разными людьми]Инквизитор.
Разговор с инквизитором дал мне начало понимания. Инквизитор искал «плод или слово» Старшего, искал спасения этого мира. Искал дотошно, методично, настойчиво. Но я понял - что его ведет страх. Страх за свою жизнь, страх потерять этот мир, ужас перед пустотой. Я понял, что такое низменное чувство не может дать ответа - и не пошел за ним. Я обещал помочь в его поисках, но не захотел идти его путем. Я понял, что сначала нужно найти в своей душе готовность и понимание - что есть смерть этого мира и что есть мир новый - и тогда искать его. На первый вопрос ответ у меня был, на второй - нет.
Регул.
В его сердце живет Империя, а значит, он должен умереть. Я только сейчас начал понимать, зачем он Корнелию, и это понимание не радует меня. Этот Аркн болен душой. Он до сих пор старается соблюдать этикет, для него не безразличен удел и имперские законы. Такое ощущение, что для него не было 15 лет страданий - он просто закрыл глаза и проснулся сегодня. Безумец. Он сердце заговоров против Корнелия и я узнал о них. «Мы найдем пистолет и выстрелим в него», «мы бросим бомбу, когда он без маски». Я ничего не предпринимаю, чтобы узнать об этом больше - но слышу лишь обсуждение глупых покушений, которые десятками описаны в моей летописи.
Корнелий.
Я разочарован в своем императоре. Младший в его душе - искренний, непримиримый, могущественный. Человек в нем рождает лицемерие, самообман. Он предается романтичным воспоминаниям о старой империи вместе с Регулом. Он держит при дворе наследников, как будто это имеет смысл. Он даже жалеет подсудимых, давая им еще день бесполезной жизни. Многие поняли его боль, особенно Климентия, но для меня - это слабость.
Климентия.
Она 2 месяца в этом мире и его боль уже заполняет ее. Она видит лишь огонь, смерть, разрушение. Когда она привела своих детей к императору - я говорил с Корнелием. «Они пойдут в новый мир? Но что они принесут туда? Они видят лишь страх и боль - больше у них нет ничего. И они заполнят этим новый мир. Не лучше ли забвение, чем мир воспоминаний о смерти?» - так говорил я Корнелию, и он внял мне, приказав оберегать Пустышек от угроз. Но это было бессмысленно…
Лука.
Он сомневается до самого конца и как будто не ищет. Он погряз в своих сомнених. Он видит себя в аду. Мне не найти помощи у старого учителя. Лука обманывается проповедями сектантов, хотя и не видит в них ни истины, ни благодати. Он видит лишь пустоту в них - но добровольно идет дальше - по пути самообмана. Мне жаль Луку.
Эль-Мерсе.
Старик считает меня глупцом и шутом. 15 лет назад я бы поставил его на место как Аркн человека, но сейчас эти правила мертвы. И его позиция гораздо разумнее - он уже принял конец. Он будет писать до последнего, умрет и не увидит, как его книга сгорит. Он отключил разум и душу, оставив лишь кисть правой руки, он уже умер. А я еще трепыхаюсь, пытаясь понять и найти бессмысленные ответы. Ну не глупец ли я?
Белый маг.
Тоже ищет плод и слово. Хочет говорить с Корнелием. Как они все не поймут - Корнелий есть смерть, к нему нельзя идти со своим спасением. Принесешь к его ногам свой поиск - и Младший растопчет его. Я обещал помочь магу в его поисках, это уже становится интересным. Может у Старшего и правда есть ответы?
Миролюбы.
Они не ищут способа спасти свои тела, и я благодарен им за это. Они просто дарят свою любовь всем, до кого могут дотянуться. Если бы они пытались дать свою любовь миру, воплотить ее в путь, у них был бы шанс построить новый мир. Но Миролюбы ждут смерти, и провожают мир с любовью, не ища нового.
Историческое общество.
Эти люди возомнили себя творцами. Когда историк переходит грань от наблюдателя к чему-то большему, он не имеет больше права называться историком. Эти люди в гордыне своей возомнили, что могут что-то изменить. Пусть тратят последние часы своей жизни на поиски сокровищ - завтра они будут никому не нужны.
Я говорил еще со многими. С Патриархом Ноем, с железной центурией, с магами ордена Боли, с Теренцием, со всеми кто мог нести крупицы ответа - и не нашел его.
А потом было выступление театра. И было Явление Старшего.
Он был слаб, его голос был почти не слышен в этом мире. Как будто он уже распрощался с нами и пришел взглянуть последний раз перед смертью. Как с умирающим в постели говорил я с ним, пытаясь уловить в его шепоте слова завещания. И услышал эти слова.
«Я принес вам надежду, но вы не вышли ко мне»
Тогда я бежал в храм и молился Близнецам. Я вспоминал всех этих священников, награжденных благодатью - они лечат раны, кормят голодных, проповедают о надежде. И я чувствовал в себе разгорающееся пламя последнего костра. И когда со сверкающего столпа на меня посмотрели глаза их - я сказал «Надежды больше нет» и в этот момент благодать обрушилась на меня словно ледяной поток.
Я нашел свой ответ. Я должен быть продолжением карающего меча - его словом, я должен калечить, а не лечить, истощать, а не кормить, проповедовать о том, что спасения нет.
И я шел по городу, чувствуя в себе силу близнецов. Но видел лишь слабых, трусливых, лицемерных людей, не способных примириться с самими собой, с богом и миром.
Я сделал многое, но почти ничего.
Я вынудил Корнелия сжечь Климентию.
«Кару несем мы и смерть, но не шанс. Пусть люди ищут надежду и новый мир, это не наше дело, не наше призвание. Мы здесь для того, чтобы разрушать, убивать - и надежду их мы тоже должны убить. Убить прилюдно, на глазах у всех - сжечь их надежду. Смотрите на этих людей - они идут к Климентии за спасением, но это всего лишь беглецы. У нее есть ключ от их камеры смертников, и они бегут он нас трусливо. Мы должны закрыть им выход, усилить стражу, даже если беглецов уже не поймать - больше никого мы не должны отпустить». Корнелий был вынужден согласиться, хотя человек в нем и протестовал.
Меня встретил историк и вручил мне всю их библиотеку. Бесценные летописи, подлинники документов - Корнелий обещал сохранить их во дворце. Но во мне уже была благодать - я увидел как смешны эти попытки сохранить старое, то старое - что послужило основой разрушения, свидетельства падения, следы Империи. Я бросил все это в огонь.
Я вырвал те документы, что были у меня с собой - и тоже бросил в огонь. И я проповедовал о смерти. В огонь все старое, в огонь империю, в огонь близнецов. И люди потянулись к огню и стали бросать туда свои свитки и копии книг, хотя я не принуждал их к этому. И в тот момент, когда последний подлинник унесся пеплом, я окончательно освободился, получил всю полноту знания.
Надежды нет и не должно быть. Мы должны не просто погибнуть, мы должны принять смерть в самое свое сердце. Смерть и тела и души - вот что должны мы принести.
Но силы мои слабы. Я метался словно одержимый. Разбить алтарь отца Мартина не получилось - старший позволил ему дарить радость. Но эту кощунственную свадьбу сломить удалось.
Когда перед ликом смерти люди создают новые миры - это мы должны рушить. Новую семью или новую надежду - все должно гореть в пламени.
А затем Джошуа увел Корнелия к смерти. И Император ушел и пал от руки инквизитора - того самого что искал спасения миру, он же и лишил мир этого спасения. В Корнелии было то последнее, на что они могли надеяться, их последняя надежда была в нем. Они сами разрушили все окончательно.
Когда Калека изменился лицом - я понял - для них все кончено. Умиротворение сошло на меня - Калека не оставит им ничего, кроме пепла. Я даже был благодарен тому мечу, что пронзил последнего императора.
И напоследок я получил еще одно подтверждение своей веры. Когда во время обряда Наследников я пошел к ним чтобы поразить силой близнецов.
Меня выворачивало от кощунственности происходящего. Перед ликом смерти они пытались создать новый мир. Гай и Диана. И люди пришли к ним и тянулись в надежде что спасутся. Но я даже не успел прикоснуться к наследникам - они погубили себя сами. Слава Близнецам, они пали, отдав всю свою кровь черни.
Как только я получил благодать - я признался Корнелию, что счастлив от того, что мир будет погублен. В ответ он осудил меня и даже вынес на суд Орденов.
Но во время последнего акта я пил горький коктейль из счастья и страдания. Потому что видел - они не поняли. Они не поняли, не приняли, они все еще не понимают. И все это «бог во мне» и надежды на новый мир, отвержение Младшего - это жалко и нелепо. И мне было больно знать, что люди умирают, не понимая последней истины, не зная последнего ответа. Умирают в лицемерии, тьме невежества и самообмане.
Но я знал этот ответ и умер с ним на устах. «Надежды нет. Спасибо, Младший.»
Быть честным с самим собой. Принять неизбежное. - вот чему учила эта игра в моем восприятии.
[От игрока]Главный вопрос для меня был «почему нет письменных загрузов?». И я понял почему.
1. Ты знаешь только то, что тебя интересует. Задал вопрос - узнал мнение персонажа / мира, не задал - значит тебя это не беспокоит. Чтобы понять свои стремления нужно «войти в контекст», читать материалы, слушать мастера. Не вошел - не заслужил ответов.
2. Мастер ловит настроение игрока в беседе и выводит его в нужном направлении. Это возможно только в динамическом общении. В статичном загрузе ты даешь жесткий старт, здесь старт настроен на игрока, как он видит и мир и своего героя в нем.
3. Если одни и те же вещи нужно рассказывать нескольким людям - каждый понимает их по-своему и это дает потрясающе результаты. Яркий пример - Климентия. Она читала стартовый текст устно - и все Пустышки поняли себя по-разному и были разными. Если бы им при рождении давался текст с описанием их нового состояния - все было бы иначе.
После ужасных игр этого сезона я давал РД шанс в своих глазах, и этим шансом был Талисман.
Да, он был не совершенен, были моменты, которые рвали тонкую ткань игры, но в целом Талисман отстоял мое хобби передо мной же.
Больше всего мне удалось понять - что же я за игрок. Не сказать, что Нестор был вершиной моей игровой практики, скорее наоборот. Но он был естественным. Он настолько естественно исходил из моего собственного понимания мира - что как такового отыгрыша почти и не было. И я очень сильно расслабился. Потерял то состояние, когда за поведением персонажа нужно следить, настраивать сцены с его участием, продумывать сценарий перед тем как начать сцену.
Поэтому я очень недоволен Нестором. Он не сделал и трети того, чего мог бы. Он был не собранным, не мудрым, растерянным. Потому что мне нужно было играть персонажа, а не отдаться в его власть. Отсюда и вред схожести персонажа и игрока. Писать и воплощать роль у меня получалось всегда лучше, чем быть самим собой.
Теперь от Персонажа. Будет сумбурный коктейль из впечатлений, отношений, действий и решений.
Нестор, летописец смерти.
Вошли в город. Ордена начали делать свою работу.
Я пришел сюда, чтобы найти ответы. Изучая тексты, спасенные из огня реликвии, слушая суды над священниками, я понял главное. Корнелий есть карающий меч младшего, но воля старшего в нем подавлена. Он лишь сторона медали, нужно открыть вторую сторону. Нужно найти волю Старшего.
Я пошел к секте «свидетели Старшего», и говорил с Джошуа. Я был уверен, что явление 50 лет назад - это был пророк, говорящий от Старшего, и в учениях секты есть крупица истины. Но разговор разочаровал меня. «Ты должен выбрать в своей душе - за старшим ты пойдешь или за младшим» сказал сектант. И я понял, что у Джошуа мне не найти ответа - ибо догмат о неразрывности близнецов я не могу нарушить.
Тогда и вернулся во дворец и сделал последнюю запись в своей летописи.
«И пришел Ангел в Анизотти, последний город. Город бунтовщиков и предателей, вся грязь мира скопилась здесь, словно в канаве после дождя. Здесь закончится мир, но начнется ли следующий? Я должен понять - зачем эти строки, и кто их прочтет. Я закрываю книгу и не вернусь к ней, пока не найду ответа - кому послужит эта летопись и что она принесет в новый мир, если таковой случиться».
[Я ходил по городу и говорил с разными людьми]Инквизитор.
Разговор с инквизитором дал мне начало понимания. Инквизитор искал «плод или слово» Старшего, искал спасения этого мира. Искал дотошно, методично, настойчиво. Но я понял - что его ведет страх. Страх за свою жизнь, страх потерять этот мир, ужас перед пустотой. Я понял, что такое низменное чувство не может дать ответа - и не пошел за ним. Я обещал помочь в его поисках, но не захотел идти его путем. Я понял, что сначала нужно найти в своей душе готовность и понимание - что есть смерть этого мира и что есть мир новый - и тогда искать его. На первый вопрос ответ у меня был, на второй - нет.
Регул.
В его сердце живет Империя, а значит, он должен умереть. Я только сейчас начал понимать, зачем он Корнелию, и это понимание не радует меня. Этот Аркн болен душой. Он до сих пор старается соблюдать этикет, для него не безразличен удел и имперские законы. Такое ощущение, что для него не было 15 лет страданий - он просто закрыл глаза и проснулся сегодня. Безумец. Он сердце заговоров против Корнелия и я узнал о них. «Мы найдем пистолет и выстрелим в него», «мы бросим бомбу, когда он без маски». Я ничего не предпринимаю, чтобы узнать об этом больше - но слышу лишь обсуждение глупых покушений, которые десятками описаны в моей летописи.
Корнелий.
Я разочарован в своем императоре. Младший в его душе - искренний, непримиримый, могущественный. Человек в нем рождает лицемерие, самообман. Он предается романтичным воспоминаниям о старой империи вместе с Регулом. Он держит при дворе наследников, как будто это имеет смысл. Он даже жалеет подсудимых, давая им еще день бесполезной жизни. Многие поняли его боль, особенно Климентия, но для меня - это слабость.
Климентия.
Она 2 месяца в этом мире и его боль уже заполняет ее. Она видит лишь огонь, смерть, разрушение. Когда она привела своих детей к императору - я говорил с Корнелием. «Они пойдут в новый мир? Но что они принесут туда? Они видят лишь страх и боль - больше у них нет ничего. И они заполнят этим новый мир. Не лучше ли забвение, чем мир воспоминаний о смерти?» - так говорил я Корнелию, и он внял мне, приказав оберегать Пустышек от угроз. Но это было бессмысленно…
Лука.
Он сомневается до самого конца и как будто не ищет. Он погряз в своих сомнених. Он видит себя в аду. Мне не найти помощи у старого учителя. Лука обманывается проповедями сектантов, хотя и не видит в них ни истины, ни благодати. Он видит лишь пустоту в них - но добровольно идет дальше - по пути самообмана. Мне жаль Луку.
Эль-Мерсе.
Старик считает меня глупцом и шутом. 15 лет назад я бы поставил его на место как Аркн человека, но сейчас эти правила мертвы. И его позиция гораздо разумнее - он уже принял конец. Он будет писать до последнего, умрет и не увидит, как его книга сгорит. Он отключил разум и душу, оставив лишь кисть правой руки, он уже умер. А я еще трепыхаюсь, пытаясь понять и найти бессмысленные ответы. Ну не глупец ли я?
Белый маг.
Тоже ищет плод и слово. Хочет говорить с Корнелием. Как они все не поймут - Корнелий есть смерть, к нему нельзя идти со своим спасением. Принесешь к его ногам свой поиск - и Младший растопчет его. Я обещал помочь магу в его поисках, это уже становится интересным. Может у Старшего и правда есть ответы?
Миролюбы.
Они не ищут способа спасти свои тела, и я благодарен им за это. Они просто дарят свою любовь всем, до кого могут дотянуться. Если бы они пытались дать свою любовь миру, воплотить ее в путь, у них был бы шанс построить новый мир. Но Миролюбы ждут смерти, и провожают мир с любовью, не ища нового.
Историческое общество.
Эти люди возомнили себя творцами. Когда историк переходит грань от наблюдателя к чему-то большему, он не имеет больше права называться историком. Эти люди в гордыне своей возомнили, что могут что-то изменить. Пусть тратят последние часы своей жизни на поиски сокровищ - завтра они будут никому не нужны.
Я говорил еще со многими. С Патриархом Ноем, с железной центурией, с магами ордена Боли, с Теренцием, со всеми кто мог нести крупицы ответа - и не нашел его.
А потом было выступление театра. И было Явление Старшего.
Он был слаб, его голос был почти не слышен в этом мире. Как будто он уже распрощался с нами и пришел взглянуть последний раз перед смертью. Как с умирающим в постели говорил я с ним, пытаясь уловить в его шепоте слова завещания. И услышал эти слова.
«Я принес вам надежду, но вы не вышли ко мне»
Тогда я бежал в храм и молился Близнецам. Я вспоминал всех этих священников, награжденных благодатью - они лечат раны, кормят голодных, проповедают о надежде. И я чувствовал в себе разгорающееся пламя последнего костра. И когда со сверкающего столпа на меня посмотрели глаза их - я сказал «Надежды больше нет» и в этот момент благодать обрушилась на меня словно ледяной поток.
Я нашел свой ответ. Я должен быть продолжением карающего меча - его словом, я должен калечить, а не лечить, истощать, а не кормить, проповедовать о том, что спасения нет.
И я шел по городу, чувствуя в себе силу близнецов. Но видел лишь слабых, трусливых, лицемерных людей, не способных примириться с самими собой, с богом и миром.
Я сделал многое, но почти ничего.
Я вынудил Корнелия сжечь Климентию.
«Кару несем мы и смерть, но не шанс. Пусть люди ищут надежду и новый мир, это не наше дело, не наше призвание. Мы здесь для того, чтобы разрушать, убивать - и надежду их мы тоже должны убить. Убить прилюдно, на глазах у всех - сжечь их надежду. Смотрите на этих людей - они идут к Климентии за спасением, но это всего лишь беглецы. У нее есть ключ от их камеры смертников, и они бегут он нас трусливо. Мы должны закрыть им выход, усилить стражу, даже если беглецов уже не поймать - больше никого мы не должны отпустить». Корнелий был вынужден согласиться, хотя человек в нем и протестовал.
Меня встретил историк и вручил мне всю их библиотеку. Бесценные летописи, подлинники документов - Корнелий обещал сохранить их во дворце. Но во мне уже была благодать - я увидел как смешны эти попытки сохранить старое, то старое - что послужило основой разрушения, свидетельства падения, следы Империи. Я бросил все это в огонь.
Я вырвал те документы, что были у меня с собой - и тоже бросил в огонь. И я проповедовал о смерти. В огонь все старое, в огонь империю, в огонь близнецов. И люди потянулись к огню и стали бросать туда свои свитки и копии книг, хотя я не принуждал их к этому. И в тот момент, когда последний подлинник унесся пеплом, я окончательно освободился, получил всю полноту знания.
Надежды нет и не должно быть. Мы должны не просто погибнуть, мы должны принять смерть в самое свое сердце. Смерть и тела и души - вот что должны мы принести.
Но силы мои слабы. Я метался словно одержимый. Разбить алтарь отца Мартина не получилось - старший позволил ему дарить радость. Но эту кощунственную свадьбу сломить удалось.
Когда перед ликом смерти люди создают новые миры - это мы должны рушить. Новую семью или новую надежду - все должно гореть в пламени.
А затем Джошуа увел Корнелия к смерти. И Император ушел и пал от руки инквизитора - того самого что искал спасения миру, он же и лишил мир этого спасения. В Корнелии было то последнее, на что они могли надеяться, их последняя надежда была в нем. Они сами разрушили все окончательно.
Когда Калека изменился лицом - я понял - для них все кончено. Умиротворение сошло на меня - Калека не оставит им ничего, кроме пепла. Я даже был благодарен тому мечу, что пронзил последнего императора.
И напоследок я получил еще одно подтверждение своей веры. Когда во время обряда Наследников я пошел к ним чтобы поразить силой близнецов.
Меня выворачивало от кощунственности происходящего. Перед ликом смерти они пытались создать новый мир. Гай и Диана. И люди пришли к ним и тянулись в надежде что спасутся. Но я даже не успел прикоснуться к наследникам - они погубили себя сами. Слава Близнецам, они пали, отдав всю свою кровь черни.
Как только я получил благодать - я признался Корнелию, что счастлив от того, что мир будет погублен. В ответ он осудил меня и даже вынес на суд Орденов.
Но во время последнего акта я пил горький коктейль из счастья и страдания. Потому что видел - они не поняли. Они не поняли, не приняли, они все еще не понимают. И все это «бог во мне» и надежды на новый мир, отвержение Младшего - это жалко и нелепо. И мне было больно знать, что люди умирают, не понимая последней истины, не зная последнего ответа. Умирают в лицемерии, тьме невежества и самообмане.
Но я знал этот ответ и умер с ним на устах. «Надежды нет. Спасибо, Младший.»
Быть честным с самим собой. Принять неизбежное. - вот чему учила эта игра в моем восприятии.