Чудесный рисунок. Ильф и Петров.
Я часто перечитываю книги, которые мне понравились. Иногда книга со мной чуть ли не с детства. Почти каждый раз удается увидеть в ней что-то новое - ведь я меняюсь вместе с миром. А иногда просто приятно полюбоваться - удачной зарисовкой, слогом, формулировками. И каждый раз хочется с кем-нибудь поделиться этим удовольствием. Поэтому я решила сделать в журнале что-то вроде рубрики «Чудесный рисунок», в которой я буду делиться этим находками с любимых, иной раз пожелтевших уже, страниц.
В блоге Георгия Борского зашел как-то разговор на тему умения людей подчинять свои желания каким-то другим, более важным для них соображениям. Обсуждали цитату из американского философа Гарри Франкфурта: «Многие животные похоже, что имеют способность испытывать то, что я назову ‘желаниями первого порядка’, … это просто желания что-то сделать или не сделать. Однако только человек похоже, что имеет способность к рефлексивной самооценке, которая манифестируется в формировании желаний второго порядка [изменить свои желания]».
И, конечно же, высказывались мысли, что люди вовсе не всегда этим умением пользуются. Всегда начинаются сложности с мотивацией:)
Ну и заодно вспомнилась очередная бессмертная сцена из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, где Остап Бендер как раз преподавал своим спутникам урок такого отказа от желания:
«Зеленая Антилопа, скрипя всеми своими частями, помчалась по внешнему проезду Бульвара Молодых Дарований и вылетела на рыночную площадь.
Там взору экипажа Антилопы представилась бытовая картина. С площади, по направлению к шоссе, согнувшись, бежал человек с белым гусем под мышкой. Левой рукой он придерживал на голове твердую соломенную шляпу. За ним с криками бежала большая толпа. Убегавший часто оглядывался назад, и тогда на его благообразном актерском лице можно было разглядеть выражение ужаса.
- Паниковский бежит! - закричал Балаганов.
- Вторая стадия кражи гуся, - холодно заметил Остап. - Третья стадия начнется после поимки виновного. Она сопровождается чувствительными побоями.
О приближении третьей стадии Паниковский, вероятно, догадывался, потому что бежал во всю прыть. От страха он не выпускал гуся, и это вызывало в преследовавших сильнейшеераздражение.
- 166 статья, - наизусть сказал Козлевич. - Тайное, а равно открытое похищение крупного скота у трудового земледельческого и скотоводческого населения.
Балаганов захохотал. Его тешила мысль, что нарушитель конвенции получит законное возмездие.
Машина выбралась на шоссе, прорезав галдящую толпу.
- Спасите! - закричал Паниковский, когда Антилопа с ним поравнялась.
- Бог подаст! - ответил Балаганов, свешиваясь за борт.
Машина обдала Паниковского клубами малиновой пыли.
- Возьмите меня! - вопил Паниковский, из последних сил держась рядом с машиной. - Я хороший!
Голоса преследователей сливались в общий недоброжелательный гул.
- Может, возьмем гада? - спросил Остап.
- Не надо, - жестоко ответил Балаганов, - пусть в другой раз знает, как нарушать конвенции!
Но Остап уже принял решение.
- Брось птицу! - закричал он Паниковскому и, обращаясь к шоферу, добавил: - Малый ход!
Паниковский немедленно повиновался. Гусь недовольно поднялся с земли, почесался и как ни в чем не бывало пошел обратно в город.
- Влезайте, - предложил Остап, - черт с вами! Но больше не грешите, а то вырву руки с корнем.
Паниковский, перебирая ногами, ухватился за кузов, потом налег на борт животом, перевалился в машину, как купающийся в лодку, и, стуча манжетами, упал на дно.
- Полный ход! - скомандовал Остап. - Заседание продолжается!
Балаганов надавил резиновую грушу, и из медного рожка вырвались старомодные, веселые, внезапно обрывающиеся звуки:
Матчиш прелестный танец.
Та-ра-та…
Матчиш прелестный танец.
Та-ра-та…