(no subject)
...А мы тогда вышли с факультета вчетвером, был День рождения Маршала, и я подарила ему фенечку, а он мне - блок сигарет. Точнее, блок сигарет он подарил всем нам, но он там, этот блок, так лежал на лавочке, сиротливый и никому не нужный, что я пожалела его и тихонечко спрятала себе в портфель, пока никто не видел.
Я была свеже- и метко брошена. Двух суток не прошло.
Город уже потемнел, погрустнел и поскуливающе зажёг фонари.
Мы с Артёмом слегка отстали, говоря о чём-то, и я, немного не в тему, нарочито громко и напоказ сказала:
- А я себе уже за вчера мальчика умудрилась найти. Тоже Робеспьера. Витя меня прибьёт.
Артём меня бурными эмоциями не баловал никогда:
- И когда ты всё успеваешь? - щепотка сарказма, не больше, и то хорошо замаскированная.
Разумеется, я тогда ещё так не думала. Что хотела? Самоутвердиться? Кому-то что-то доказать? Себе? Слухами спровоцировать на ревность? Сама не знаю.
То ли та часть моего мозга, что всегда цинично просчитывает все варианты, то ли та, что водит тесную дружбу с нижней частью живота, уже, кажется, успела несколько раз подумать о том, не начать ли мне с этим "мальчиком" спать. Впрочем, не буду таить греха aka естественных человеческих рефлексов: у второй из названных частей эта мысль промелькнула, кажется, ещё в тот момент, когда я пару лет назад впервые краем глаза увидела этого "мальчика" перед каким-то из экзаменов. Кажется, что-то было письменное и компьютерное - не помню.
Разумеется, ни одна ни из этих частей, ни из всех остальных, никак не смела думать о том, что мы влюбимся. Не смела предполагать. Надеяться.
Потом мы под влиянием неоспоримого аргумента "Ну у меня же сегодня День Рождееееения!" пошли в игровые автоматы и выиграли Маршалу чупа-чупс.
В тот вечер я написала стихи, болючие, надрывные, и кинула их "мальчику". И, кажется, даже не плакала, я не хочу помнить, почему. Но вообще ревела с завидной регулярностью. Каждый день. Целую, наверное, неделю.
Мы встретились в коридоре шестого этажа, чуть левее учебной части, где проходил компост, который уже меня не касался. Он вышел мне навстречу и сказал, что всегда знает, когда вовремя появиться.
Это, кстати, решительно правда.
В его глазах не было этого восторженного блеска, какой я привыкла видеть в глазах мужчин, "воспламеняющихся" от моего присутствия, даже самых серьёзных и сдержанных. Он стоял и смотрел на меня, как исследователь на редкий вид бабочки в естественных условиях; с интересом, но без восторга; молча, но в то же время - не уходил, а стоял и смотрел.
Спустя одиннадцать дней мы впервые поцеловались; на следующий день бессонным утром я сидела в Капитолии и говорила всё тому же Артёму, что меня по весне угораздило влюбиться; на следующий день безумным вечером я поняла, что так оно очень, очень, очень и есть, и, кажется, надолго.
Наверное, тут надо сказать какую-нибудь прописную истину вроде "Никогда не сдавайтесь".
Ботайте к экзаменам, посоны. Это мне можно сидеть тут и писать сопливую ерунду - я уже почти закрылась.
Я была свеже- и метко брошена. Двух суток не прошло.
Город уже потемнел, погрустнел и поскуливающе зажёг фонари.
Мы с Артёмом слегка отстали, говоря о чём-то, и я, немного не в тему, нарочито громко и напоказ сказала:
- А я себе уже за вчера мальчика умудрилась найти. Тоже Робеспьера. Витя меня прибьёт.
Артём меня бурными эмоциями не баловал никогда:
- И когда ты всё успеваешь? - щепотка сарказма, не больше, и то хорошо замаскированная.
Разумеется, я тогда ещё так не думала. Что хотела? Самоутвердиться? Кому-то что-то доказать? Себе? Слухами спровоцировать на ревность? Сама не знаю.
То ли та часть моего мозга, что всегда цинично просчитывает все варианты, то ли та, что водит тесную дружбу с нижней частью живота, уже, кажется, успела несколько раз подумать о том, не начать ли мне с этим "мальчиком" спать. Впрочем, не буду таить греха aka естественных человеческих рефлексов: у второй из названных частей эта мысль промелькнула, кажется, ещё в тот момент, когда я пару лет назад впервые краем глаза увидела этого "мальчика" перед каким-то из экзаменов. Кажется, что-то было письменное и компьютерное - не помню.
Разумеется, ни одна ни из этих частей, ни из всех остальных, никак не смела думать о том, что мы влюбимся. Не смела предполагать. Надеяться.
Потом мы под влиянием неоспоримого аргумента "Ну у меня же сегодня День Рождееееения!" пошли в игровые автоматы и выиграли Маршалу чупа-чупс.
В тот вечер я написала стихи, болючие, надрывные, и кинула их "мальчику". И, кажется, даже не плакала, я не хочу помнить, почему. Но вообще ревела с завидной регулярностью. Каждый день. Целую, наверное, неделю.
Мы встретились в коридоре шестого этажа, чуть левее учебной части, где проходил компост, который уже меня не касался. Он вышел мне навстречу и сказал, что всегда знает, когда вовремя появиться.
Это, кстати, решительно правда.
В его глазах не было этого восторженного блеска, какой я привыкла видеть в глазах мужчин, "воспламеняющихся" от моего присутствия, даже самых серьёзных и сдержанных. Он стоял и смотрел на меня, как исследователь на редкий вид бабочки в естественных условиях; с интересом, но без восторга; молча, но в то же время - не уходил, а стоял и смотрел.
Спустя одиннадцать дней мы впервые поцеловались; на следующий день бессонным утром я сидела в Капитолии и говорила всё тому же Артёму, что меня по весне угораздило влюбиться; на следующий день безумным вечером я поняла, что так оно очень, очень, очень и есть, и, кажется, надолго.
Наверное, тут надо сказать какую-нибудь прописную истину вроде "Никогда не сдавайтесь".
Ботайте к экзаменам, посоны. Это мне можно сидеть тут и писать сопливую ерунду - я уже почти закрылась.