9 июня
Три года назад, примерно в шесть утра мне позвонили и сказали, а что, собственно сказали? Ваш папа в критическом состоянии, его реанимируют, приезжайте скорее.
Я летела по утренним пустым улицам, хотя в душе понимала, что торопится уже незачем. Холодные руки с трудом крутили баранку, а негнущиеся ноги путали педали.
А потом этот невозможно долгий лифт...у него еще был такой переливчатый звонок, когда дверь открывалась или закрывалась.Я потом три дня слышала везде этот звонок.
Потом реанимация и усталый врач и... я не смогла посмотреть на него, отдернуть простыню и посмотреть.Только прикоснулась к холодной и твердой руке, которая была теплой еще вчера вечером....
...и тогда меня накрыло...
я очутилась под водой.Приглушенные голоса, смазанные силуэты и никаких чувств.
Я разговаривала с сестрой, звонила маме, подписывала бумаги на вскрытие, отменяла папин билет в Омск, искала кампанию, которая занимается транспортировкой груза 200, съездила в супермаркет и купила бывшему мужу(на тот момент настоящему) замороженых полуфабрикатов, еще что-то, сейчас и не упомнишь... При этом я ничего не чувствовала.
Потом я летела в Омск, пропускала мимо ушей хамство таможенников, потом ругалась с похоронными бюро, потом утешала маму.
Потом я осмелилась посмотреть на бархатный, оббитый атласной лентой гроб и поняла, что тело, что лежит в гробу никак не мой отец.Больше я туда не смотрела.Потом были ужасные пару дней, которые называются российская тадиция похорон(тут я решила, что меня обязательно тихо сожгут в крематории и развеют прах в красивом месте).
Я вынырнула в тот момент, когда помыла пол в опустевшем доме и затопила баню.Мама спала.
Три года прошло.Наверное, время и правда лечит, просто мой курс лечения еще не закончен.
Я летела по утренним пустым улицам, хотя в душе понимала, что торопится уже незачем. Холодные руки с трудом крутили баранку, а негнущиеся ноги путали педали.
А потом этот невозможно долгий лифт...у него еще был такой переливчатый звонок, когда дверь открывалась или закрывалась.Я потом три дня слышала везде этот звонок.
Потом реанимация и усталый врач и... я не смогла посмотреть на него, отдернуть простыню и посмотреть.Только прикоснулась к холодной и твердой руке, которая была теплой еще вчера вечером....
...и тогда меня накрыло...
я очутилась под водой.Приглушенные голоса, смазанные силуэты и никаких чувств.
Я разговаривала с сестрой, звонила маме, подписывала бумаги на вскрытие, отменяла папин билет в Омск, искала кампанию, которая занимается транспортировкой груза 200, съездила в супермаркет и купила бывшему мужу(на тот момент настоящему) замороженых полуфабрикатов, еще что-то, сейчас и не упомнишь... При этом я ничего не чувствовала.
Потом я летела в Омск, пропускала мимо ушей хамство таможенников, потом ругалась с похоронными бюро, потом утешала маму.
Потом я осмелилась посмотреть на бархатный, оббитый атласной лентой гроб и поняла, что тело, что лежит в гробу никак не мой отец.Больше я туда не смотрела.Потом были ужасные пару дней, которые называются российская тадиция похорон(тут я решила, что меня обязательно тихо сожгут в крематории и развеют прах в красивом месте).
Я вынырнула в тот момент, когда помыла пол в опустевшем доме и затопила баню.Мама спала.
Три года прошло.Наверное, время и правда лечит, просто мой курс лечения еще не закончен.