Бургундская романика
Если в Нормандии каждый камень напоминает о Вильгельме Завоевателе и Жанне д'Арк, то в Бургундии шагу не ступишь без Бернара Клервоского, где он основал бессчетное множество монастырей и произнес массу поджигательских речей с призывом немедленно всем крещеным миром навалиться на арабов и полабских славян. В чем и преуспел в 1147 году, не без труда, правда, растолкав вовсе не склонного к конфронтациям Людовика VII и вынудив его отправиться-таки во Второй крестовый поход. В тщедушном тельце Бернара неугасимым огнем горело проповедническое вдохновение ветхозаветных пророков, прожигавшее не только сердца, но и самые камни. Считается, что барельеф тимпана базилики в Везле с очень редкой композицией Сошествия Святого Духа на апостолов является буквальным скульптурным отображением его напутственной проповеди крестоносному воинству.
Основная мысль проповеди, произнесенной как раз в Везле, откуда и стартовали крестоносцы: воины христианской Европы есть новые апостолы, призванные нести слово Божие по всему свету (отсюда требование Бернара в первую очередь ополчиться на язычников-славян, а не только на мусульман Востока). Кстати, уходить в крестовый поход из Везле стало доброй традицией: объединенные войска Ричарда Львиное Сердце и Филиппа II Августа (оба они дети руководителей предыдущего неудачного похода) именно отсюда двинулись на третью войну за Святую Землю.
Однако прославили Везле вовсе не эти милитаристские устремления святых проповедников и именитых рыцарей, а бенедектинское аббатство, в середине 11-го века вдруг распустившее слухи об обретении подлинных мощей Марии Магдалины, которая, по легенде, конец жизни провела в Провансе. Двести лет в аббатство святой Марии Магдалины не зарастала народная тропа. Везле стал популярной остановкой на паломническом пути к Сантьяго-де-Компостела. Аббатство неприлично разбогатело, что стало наконец чрезвычайно обидным для герцогов Прованса, решившим перехватить столь прибыльный бизнес. Ведь в конце концов предание указывало на Прованс как на место захоронения Магдалины. И, действительно, в 1279 году доминиканские монахи в местечке Сен-Максимен-ла-Сент-Бом чудесным, разумеется, образом обнаруживают чудотворные и теперь-то уж без дураков подлинные мощи святой. Паломнические толпы конечно же устремляются туда, а монастырь в Везле погружается в забвение и быстро угасает. Слава Богу, что за двести тучных лет монахи кое-что построили, причем это кое-что совершило переворот в романской архитектуре, заложив основные конструктивные принципы, которые в дальнейшем заимствует готика. В частности, базилика аббатства - первый храм в романике с тремя порталами по фасаду вместо одного, что впоследствии станет традиционным именно для готики.
Без пожертвований пилигримов аббатство захирело, обветшало и к 19-му веку пришло в руинированное состояние, когда его обнаружил генеральный инспектор исторических памятников Проспер Мериме. Подобно Виктору Гюго, спасшему осыпающийся Нотр-Дам-де-Пари от сноса, Проспер Мериме спас базилику в Везле, обратившись к архитектору, искусствоведу, разработчику принципов реставрации средневековых сооружений Виолле-ле-Дюку, восстановившему в дальнейшем основные памятники французского Средневековья, в частности, Каркассон, Сен-Дени, Сен-Шапель, Амьенский собор. Мы застали базилику в процессе очередной реставрации, предпринятой в основном для того, чтобы очистить здание от последствий неконтролируемых архитектурных фантазий романтического Виолле-ле-Дюка. Дело в том, что, по его убеждению, реставрация здания - это вовсе не ремонт, не подновление, а воссоздание его предполагаемого завершенного облика, которого оно, возможно, никогда до настоящего времени и не имело. Любимым его делом, например, было на фасадах где надо и не надо лепить химер, которых сроду не было на средневековых соборах.
Пока еще фасад базилики несколько режет глаз сочетанием подлинных и фантазийных элементов.
Вот так, например, выглядит тимпан центрального портала после вмешательства Виолле-ле-Дюка:
А вот эта часть реставрации никогда не подвергалась:
Вместе это смотрится несколько диковато.
Зато внутри собора сохранился самый большой в Европе цикл из более чем 150 романских капителей, где представлены сюжеты из Ветхого и Нового Заветов, деяния святых и мучеников, аллегорические картинки и ряд загадочных изображений, не получивших до сих пор внятного объяснения.
Известно, что изображения на капителях не случайны, а связаны некоей общей идеей, общим планом, но в чем состоит этот план и какова была идея, объединившая столь разнородный материал, не ясно до сих пор. Некоторые исследователи склоняются к мысли, что не стоит все усложнять, наделять создателей собора глубокими теологическими познаниями и искать смысла там, где его никогда не было. Оппоненты такой точки зрения резонно замечают, что к разработке идеологии цикла приложила руку одна из умнейших голов Средневековья Петр Достопочтенный, аббат Клюни, защитник и покровитель Абеляра и вдохновитель перевода Корана на латинский язык, поэтому трудно представить, что он мог быть причастен к созданию масштабной и затратной абракадабры.
Из-за реставрации запечатлеть интерьер собора во всей красе не получилось. Но и увиденное впечатляет.
После реставрации 19-го века в аббатство вновь перенесли какие-то мощи Марии Магдалины (прежние утратились во время Великой Французской революции), и сейчас по количеству паломников оно стоит на восьмом месте во Франции. Аббатство действующее, в капеллах можно видеть молящихся монахинь.
Я бы поверила, что она сосредоточена на молитве, а не на том, как получится на снимках любопытствующих туристов, если бы не ее картинная поза и нарочито красиво разложенные складки плаща.
Монастырский клуатр и вид от стен монастыря:
Основная мысль проповеди, произнесенной как раз в Везле, откуда и стартовали крестоносцы: воины христианской Европы есть новые апостолы, призванные нести слово Божие по всему свету (отсюда требование Бернара в первую очередь ополчиться на язычников-славян, а не только на мусульман Востока). Кстати, уходить в крестовый поход из Везле стало доброй традицией: объединенные войска Ричарда Львиное Сердце и Филиппа II Августа (оба они дети руководителей предыдущего неудачного похода) именно отсюда двинулись на третью войну за Святую Землю.
Однако прославили Везле вовсе не эти милитаристские устремления святых проповедников и именитых рыцарей, а бенедектинское аббатство, в середине 11-го века вдруг распустившее слухи об обретении подлинных мощей Марии Магдалины, которая, по легенде, конец жизни провела в Провансе. Двести лет в аббатство святой Марии Магдалины не зарастала народная тропа. Везле стал популярной остановкой на паломническом пути к Сантьяго-де-Компостела. Аббатство неприлично разбогатело, что стало наконец чрезвычайно обидным для герцогов Прованса, решившим перехватить столь прибыльный бизнес. Ведь в конце концов предание указывало на Прованс как на место захоронения Магдалины. И, действительно, в 1279 году доминиканские монахи в местечке Сен-Максимен-ла-Сент-Бом чудесным, разумеется, образом обнаруживают чудотворные и теперь-то уж без дураков подлинные мощи святой. Паломнические толпы конечно же устремляются туда, а монастырь в Везле погружается в забвение и быстро угасает. Слава Богу, что за двести тучных лет монахи кое-что построили, причем это кое-что совершило переворот в романской архитектуре, заложив основные конструктивные принципы, которые в дальнейшем заимствует готика. В частности, базилика аббатства - первый храм в романике с тремя порталами по фасаду вместо одного, что впоследствии станет традиционным именно для готики.
Без пожертвований пилигримов аббатство захирело, обветшало и к 19-му веку пришло в руинированное состояние, когда его обнаружил генеральный инспектор исторических памятников Проспер Мериме. Подобно Виктору Гюго, спасшему осыпающийся Нотр-Дам-де-Пари от сноса, Проспер Мериме спас базилику в Везле, обратившись к архитектору, искусствоведу, разработчику принципов реставрации средневековых сооружений Виолле-ле-Дюку, восстановившему в дальнейшем основные памятники французского Средневековья, в частности, Каркассон, Сен-Дени, Сен-Шапель, Амьенский собор. Мы застали базилику в процессе очередной реставрации, предпринятой в основном для того, чтобы очистить здание от последствий неконтролируемых архитектурных фантазий романтического Виолле-ле-Дюка. Дело в том, что, по его убеждению, реставрация здания - это вовсе не ремонт, не подновление, а воссоздание его предполагаемого завершенного облика, которого оно, возможно, никогда до настоящего времени и не имело. Любимым его делом, например, было на фасадах где надо и не надо лепить химер, которых сроду не было на средневековых соборах.
Пока еще фасад базилики несколько режет глаз сочетанием подлинных и фантазийных элементов.
Вот так, например, выглядит тимпан центрального портала после вмешательства Виолле-ле-Дюка:
А вот эта часть реставрации никогда не подвергалась:
Вместе это смотрится несколько диковато.
Зато внутри собора сохранился самый большой в Европе цикл из более чем 150 романских капителей, где представлены сюжеты из Ветхого и Нового Заветов, деяния святых и мучеников, аллегорические картинки и ряд загадочных изображений, не получивших до сих пор внятного объяснения.
Известно, что изображения на капителях не случайны, а связаны некоей общей идеей, общим планом, но в чем состоит этот план и какова была идея, объединившая столь разнородный материал, не ясно до сих пор. Некоторые исследователи склоняются к мысли, что не стоит все усложнять, наделять создателей собора глубокими теологическими познаниями и искать смысла там, где его никогда не было. Оппоненты такой точки зрения резонно замечают, что к разработке идеологии цикла приложила руку одна из умнейших голов Средневековья Петр Достопочтенный, аббат Клюни, защитник и покровитель Абеляра и вдохновитель перевода Корана на латинский язык, поэтому трудно представить, что он мог быть причастен к созданию масштабной и затратной абракадабры.
Из-за реставрации запечатлеть интерьер собора во всей красе не получилось. Но и увиденное впечатляет.
После реставрации 19-го века в аббатство вновь перенесли какие-то мощи Марии Магдалины (прежние утратились во время Великой Французской революции), и сейчас по количеству паломников оно стоит на восьмом месте во Франции. Аббатство действующее, в капеллах можно видеть молящихся монахинь.
Я бы поверила, что она сосредоточена на молитве, а не на том, как получится на снимках любопытствующих туристов, если бы не ее картинная поза и нарочито красиво разложенные складки плаща.
Монастырский клуатр и вид от стен монастыря: