Тайна абидонской истории.
- Почтенный Жан, я должен поговорить с тобой без свидетелей, - молвил Луи, - оставайся в зале, пока все не разойдутся. Думаю, что долго ждать нам не придётся.
- Я полагаю, что у вашего величества есть вопросы и ко мне, - сказал Патрик, - но сейчас мне надо забрать тело мачехи из дворца, и начать подготовку к её похоронам…
- Дворцовые слуги сделают всё что надо, - обмоют и оденут тело, уложат его в гроб и привезут в храм, - ответил король, - но всё же я не стану тебя задерживать, - ступай. У нас ещё будет время поговорить после похорон графини.
Поклонившись, Патрик удалился, а вскоре главную залу постепенно покинули и все остальные придворные.
- Ну а теперь, честный Жан, рассказывай, ничего не утаивая, - откуда у тебя эта роза? - спросил Луи, оставшись наедине с комедиантами.
- Её два столетия назад дал моим предкам отшельник Теофил Эпинетский, живший возле Святого ручья. Голубая роза расцвела на кусте, росшем возле его хижины, незадолго до того, как мой далёкий предок попросил Теофила пустить его переночевать. По словам Теофила, наш род станет продолжаться лишь в том случае, если мы будем играть спектакли о Розе Правды, используя засохший цветок, как реквизит.
- Ты хочешь сказать, что в течение двухсот лет твои предки возили в сундуке и использовали в спектаклях сухой цветок? Разве это возможно? - удивился Луи, - за столько времени роза превратилась бы в пыль!
- Возможно, - ровно, как и оживление розы, которое вы сами увидели сегодня, - ответил Жан, - чудесная сила с виду хрупкого цветка хранит его от бед. Один раз, во время юности моего деда, в гостинице, где он остановился, произошёл пожар, и все выбежали, не успев взять свои вещи, а само здание почти полностью сгорело, - огонь пощадил лишь сундук, в коем хранилась Роза. Покойная госпожа Клод была не первой, кто желал уничтожить Розу, - до неё один негодяй пытался бросить цветок в костёр, но несколько раз промахнулся, - роза либо перелетала через пламя, либо не долетала до него. Во время последней попытки сжечь Розу злодей оступился и сам упал в огонь, - а затем умер от ожогов.
- Да, Роза умеет защитить себя, - ответил Луи, - все видели, какие раны нанесли её шипы графине де Триган. Но скажите, часто ли она оживает, заставляя говорить всех правду?
- Крайне редко, ваше величество, - в прошлый раз это было семьдесят лет назад, - Роза тогда спасла Эдуарда де Сириль. А в самый первый раз она ожила через несколько месяцев после того, как оказалась у моего предка Жана, - когда его обвинили в краже чужих детей, на самом деле брошенных пьяницей-отцом. Это случилось в суде, - куда приёмная дочь Жана, надеясь на чудо, принесла Розу. Родной отец девочки признался, что выгнал детей после смерти жены, но пожалел об этом, узнав, что тесть оставил внукам наследство, - и тогда, стал изображать убитого горем отца, ищущего похищенных комедиантами сына и дочь.
- Удивительная история, Жан, - и думаю, что у тебя и твоих потомков впереди ещё много подобных событий, - сказал король, - сейчас ты получишь щедрое вознаграждение, - но затем тебе будет лучше оставить столицу, и не появляться в ней несколько лет, - ибо я полагаю, что слухи о сегодняшнем событии скоро облетят весь Клервилль, - и кто знает… Вас могут заподозрить в колдовстве. Не все поверят, что Роза - дар святого Теофила.
- Благодарю ваше величество, - ответил Жан, - мы последуем вашему мудрому совету.
Рано утром следующего дня комедианты покинули Клервилль, - их повозка выехала из столицы и, направившись на юго-запад, исчезла в густом тумане. Увядающая Роза правды, лепестки которой теперь приняли бледно-розовый цвет, лежала в сундуке с марионетками, как и всегда во времена странствий бродячих артистов. Теперь она снова будет использоваться как реквизит, до той поры, когда вновь придёт время ей расцвести, благоухая свежим и горьким ароматом, изгоняющим самую страшную ложь.
На следующий день король подробнее расспросил графа де Сильвен о его предках, двести лет хранивших опасную тайну их происхождения.
- Патрик, - сказал он, - я верну тебе документы, которые похитила из ларца твоя мачеха, - но сначала попрошу писца сделать копии завещания и писем Орелина, - это нужно для истории Абидонии. Не бойся, - за сохранность этих пергаментов переписчик отвечает головой. Теперь прекратятся все споры учёных относительно судьбы династии Аделард, и во всех книгах будет написано о продолжении рода основателей Абидонии.
- Поступок вашего величества справедлив, как и всегда, - ответил Патрик, - я же прошу вашего позволения ненадолго покинуть Клервилль, - надо забрать брата из монастыря святого Ланса. Впрочем, я уверен, что успею вернуться к вашей коронации, ибо обитель святого Ланса не столь далека, как Южноморье, куда, судя по лживым словам графа де Триган, он отправил Доминика.
- Не зря ты тогда отказался ему верить, - как чувствовал, что твой брат не уезжал из Абидонии!
Вскоре Клод была погребена в крипте клервилльского храма святой Луизы Эпинетской, - ибо в столь тёплую погоду нельзя было везти её тело через полстраны, для похорон в фамильном склепе семьи де Сурс. На следующий день Патрик отправился в монастырь святого Ланса, чтобы забрать оттуда Доминика.
Тем временем состоялся символический суд на де Триганом, Томе и Леталем, - на котором преступники лишь повторили то, что рассказали во время пира. Король приговорил всех троих к смертной казни, - де Тригана к отрубанию головы, а Леталя и Томе - к повешению. Затем Луи решил допросить Полину, - невольную сообщницу Томе, пытавшуюся помочь ему бежать.
«Эта девушка лгала мне, говоря, что не видела Томе перед его попыткой бегства, - думал Луи, - тогда как сама дала ему платье и вуаль, чтобы он, под личиной женщины, покинул Клервилль, - сие называется укрывательством преступника. Её следует судить, и бросить в темницу, - но мне жаль эту несчастную, которую Томе подло совратил, а затем бросил. Я дам Полине шанс избежать ареста и суда, - если девушка сама захочет сообщить мне правду».
Испуганная Полина, вызванная на допрос к королю, смущалась, и пыталась прикрыть руками уже заметно выступивший живот.
- Расскажи мне всю правду, - потребовал Луи, - в этот раз ничего не скрывая! Когда ты видела Томе в последний раз перед его арестом, о чем вы говорили, чем занимались? - спросив это, король замолчал, пристально глядя на девушку. «Скажи правду, - думал он, - будь в этот раз честна!».
Что-то в его голосе насторожило Полину, до которой уже дошли слухи о графе де Триган и Томе признавшихся во всех их преступлениях. Девушка поняла, что лучше всего сейчас будет честно повиниться в помощи Томе при его попытке бежать из города.
- Ваше величество, простите! - воскликнула Полина, упав на колени, - я солгала вам в прошлый раз! Вечером того дня, когда умер король Карл, я встретила Анатоля возле реки, где полоскала бельё, - он прятался в камышах, боясь ареста. Я принесла ему поесть, а утром следующего дня нарядила в своё платье и вуаль, - чтобы он, притворяясь женщиной, смог бежать из Клервилля. Мы простились навсегда, я больше не надеялась увидеть его, думая, что он доберётся до Пенагонии, но позже узнала, что Анатоль был схвачен на улице бароном Удилак.
«Слава Богу, она призналась! - подумал Луи, - значит, можно её помиловать!».
- Ты понимаешь, что укрывала преступника? - спросил он.
- Ваше величество, клянусь Святой Девой, - я не знала, что Анатоль преступник, я всегда считала его учёным!
- Но он и сам признался в том, что преступник, - ответил Луи, - и будет казнён за свои преступления - фальсификацию истории в интересах Пенагонии и Мухляндии, а так же за помощь в отравлении королевы.
Услышав это, Полина закрыла лицо руками, и заплакала.
- Я понимаю, что тебе больно, - ты любила этого недостойного человека, - сказал Луи, - твоё сердце сейчас разбито, - но послушай меня внимательно, - честь твою ещё можно спасти!
- Как? - плача, спросила Полина.
- Томе хочет жениться на тебе перед смертью, чтобы ты унаследовала его состояние. Твой ребёнок будет носить его фамилию, и не станет жить в бедности.
- Он… он… - правда, хочет сделать это, - вы не принуждаете?..
- Да, это желание самого Томе, высказанное им при всём дворе, - ответил король.
- Тогда я согласна… - всхлипнула Полина.
Венчание Томе и Полины состоялось в помещении для отдыха караула, расположенном возле входа в темницу. Полина заранее принесла чистую одежду для Анатоля, которому ради свадьбы разрешили побриться. Руки Томе оставались заключенными в кандалы, и лжеучёный не смог обнять рыдавшую Полину.
- Тише, моя хорошая, тише, - успокаивал девушку Анатоль, - береги себя. Я плохо поступил с тобой, но хотя бы могу исправить причинённое тебе зло… Обещай мне…
- Всё, что угодно! - воскликнула Полина.
- Обещай, что не пойдёшь смотреть мою казнь!
- Да, любимый!
- Если ты увидишь мой труп на виселице, можешь потерять ребёнка, - а я хочу, чтобы он родился!
- Обещаю… и я сама не желаю видеть твою… твою… - Полина вновь разрыдалась, не в силах выговорить слово «смерть».
Томе с трудом удалось её успокоить, и отец Антонин приступил к венчанию, которое не было торжественным, и завершилось очень быстро. Шаферами были караульные, охранявшие заключённых, - родственников Полины не пустили в подземелье дворца.
После венчания Томе передал Полине заранее написанное завещание.
- Теперь - прощайтесь, - узник через пять минут должен вернуться в темницу, - сказал начальник охраны.
- Прощай! - прошептал Томе, в последний раз глядя в глаза плачущей жены, - береги себя и нашего ребёнка!
- Анатоль! Анатоль!... - воскликнула несчастная Полина, глядя, как охрана уводит Томе из комнаты. Тяжёлая дверь закрылась, навеки разлучив молодых супругов, только что заключивших брак.
- Святая Дева, - помоги мне! Я больше никогда его не увижу! - рыдая, проговорила Полина.
- Мужайтесь, дочь моя, - утешал её отец Антонин, - Господь посылает вам тяжкое испытание, но всё, что он делает, - к лучшему…
Священник проводил новобрачную до выхода из дворца, где её встретили Жан и Бабетта, которые повели Полину в её новое жилище, - дом, завещанный ей мужем. Войдя в спальню Томе, Полина с рыданиями упала ту самую кровать, где они с Анатолем некогда предавалась жарким любовным ласкам…
- Любимый, разве я смогу забыть тебя!.. - воскликнула она.
- Девочка моя, надо забрать твои вещи из дома графа де Кураж, - сказала Бабетта, - ибо теперь ты не прачка, а почтенная жена учёного…
- Которая через несколько дней станет его вдовой… - сквозь слёзы проговорила Полина.
- Должна Бога благодарить, что вдовой будешь, а не девкой с бастардом, - проворчала Бабетта, - Анатоль не женился бы на тебе, если б ему удалось сбежать в Пенагонию!
- Ох, лучше бы он бежал!..
- Да что с тобой говорить, глупая, - рассердилась Бабетта, - оплакиваешь человека, который бросил тебя ещё до своего побега, посватавшись к придворной даме!
- Тётушка, но зачем это вспоминать, когда Анатоль искупил свою вину!
Услышав ответ племянницы, Бабетта решила больше не возражать ей, и лишь бессильно всплеснула руками…
Томе, вернувшийся после венчания в темницу, которую теперь делил с Леталем и де Триганом, упал на своё жалкое ложе, уткнувшись лицом в солому.
- Ну что, женился? - спросил Леталь.
- Да… - глухим голосом ответил Томе.
- На кой чёрт тебе это нужно, раз ты всё равно умрёшь? - съязвил Этьен.
- Зато мой сын не будет бастардом, да и честь Полины спасена, - сказал Томе, подняв голову.
- Честь прачки! Раз ты и правда, любил её, так что же не женился сразу?
- Дурак был, - с горечью произнёс Томе, - и даже посватался к дворянке… Но раз уж меня казнят, то надо исправить хотя бы часть грехов, и умереть с достоинством и чистой совестью…
- С достоинством! - усмехнулся де Триган, - много ли достоинства в том, что тебя повесят под улюлюканье толпы! Мокрые штаны, почерневшее лицо, и высунутый набок язык, - вот что ждёт вас обоих! Вы будете гнить на виселице, и вороны выклюют вам глаза! Это вы называете достоинством? К счастью я дворянин, и мне отрубят голову, - это не столь унизительно, как виселица!
- Молись только, чтобы палач отсёк тебе башку с одного раза! - усмехнулся Томе, - а то выйдет как с де Виреем во времена правления Филиппа III, - и тогда ты ещё позавидуешь висельникам! Старик Жан, муж Полининой тётки видел его казнь, - и, по его словам, страшнее зрелища не было!
- Пусть это страшно, но так не унизительно как болтаться на ветерке! - возразил де Триган, - хотя кому я объясняю, чернь не видит разницы между повешением, и отрубанием головы! Смерть на виселице ничтожества, вроде тебя, считают достойной!
- А продавшие совесть дураки, вроде тебя, не понимают, что выражение «умереть с достоинством» не относится к виду казни, - это значит, что перед смертью можно исправить хотя бы часть своих преступлений, и покаяться!
- Выбирай выражения, плебей! Ты точно так же продал совесть, как и я! - вспылил де Триган.
- Ошибаетесь, монсеньор, - я не женился с целью забрать наследство сына своей супруги! Моя-то совесть почище вашей будет! - с издёвкой возразил Томе.
- Ха-ха-ха! Кто бы говорил про чистую совесть, - совративший невинную девушку похотник, замешанный в убийстве королевы и предавший Абидонию!
- Я мухляндец, и Абидонию не предавал, тогда как ты, шельмец, предпочёл разрушить то, что много веков созидали здешние короли! Правильно Максимилиан решил отделаться от тебя, - такие слуги никому не нужны! Предатели вроде тебя - самые паршивые людишки на свете!
- Ах ты, скотина! - воскликнул задетый за живое Этьен, - сейчас я вобью эти слова тебе обратно в глотку!
- Попробуй только дотронуться до меня, продажная шкура, - я тебе зубы пересчитаю!
Этьен и Томе вскочили, размахивая закованными в кандалы руками.
- Стойте, стойте! - воскликнул Леталь, - угомонитесь, господа! Ваша драка ничем не поможет вам! Вы оба правы, - но не горячитесь! Достойная смерть, - это смерть в своей постели, без позора, с исправленными ошибками, и отданными долгами. К сожалению, нас ждёт ужасная казнь, и весь Клервилль будет потешаться, глядя наши мучения!
- Ты прав, - переведя дух, сказал Этьен, - нам всем не избежать позора, - и мне тоже. Я мечтал о короне, но получу топор палача.
- Тссс… Подойдите ближе, и слушайте, что я скажу, - загадочно улыбаясь, произнёс Леталь.
Заинтересованные Томе и де Триган повиновались, - и бывший придворный врач тихо сказал:
- Есть способ избежать унизительной казни, - насмешек и проклятий простолюдинов, и заодно лишить короля удовольствия лицезреть наши трупы. Если мы сейчас умрём, казни не будет…
- Да если бы мы могли умереть! - воскликнул Этьен.
- Тише, граф де Триган, - тише… У меня есть средство, которое поможет нам умереть, - на то я и лекарь!
- Яд? - догадался Томе.
- Убивающий очень быстро, - подтвердил Леталь.
- Так же быстро как Анну? - фыркнул Этьен.
- Нет, другой, яд - останавливающий дыхание и сердце. Я испробовал его в монастырской больнице для нищих, - убивает за пару минут! Мучиться будем недолго!
- Он у тебя с собой? - спросил Томе.
- Да! Весь последний год я прячу немного яда в башмаке, - даже при досмотре его сложно найти!
- А нам хватит на троих?
- Должно хватить, - яд достаточно сильный! Ну, что, господа, - решаемся?
- Дай хоть помолиться перед смертью! - сказал Этьен, - и тогда я буду готов!
- Так давайте прочтём молитвы, попросим прощения у Бога, - и за дело! - предложил Леталь.
- Но… самоубийство - это страшный грех… - возразил Томе.
- А королеву травить и историю фальсифицировать - не грех? - съязвил Этьен, - полно, мы же всё равно обречены, - и уж если Леталь не лжёт о быстродействии этого яда, - то легче будет умереть сейчас! Умрём добровольно, а не от руки палача, как последние преступники!
- Согласен с вами, граф, - подхватил Леталь, - не стоит нам дожидаться казни!
Трое преступников замолчали, и принялись молиться на небольшое грубо сделанное распятие, висящее на стене. После окончания молитвы, Леталь сбросил башмак, и вынул из его заострённого носка небольшой лоскуток, в который была завёрнута бумажка с ядом. Осторожно развернув её, Леталь взял соломинку, и разделил находившийся там серый порошок на три равные части.
- По одной трети яда на каждого, - сказал он, - теперь нальём воды в кружку, обмакнув палец, прикоснитесь каждый к своей доле яда, облизните палец, и запейте водой. Ну, что, - вы решились, господа?
Де Триган и Томе молча смотрели на него.
- Страшно?.. - прочёл их мысли Леталь, - да, - мне тоже страшно, - не так это легко, как казалось…
- Мне терять нечего! - воскликнул Этьен, и решительно обмакнул палец в кружку, затем прикоснулся им к яду, и отправил его в рот, завив несколькими глотками воды.
- Лекарь ничуть не трусливее дворянина, - произнёс Леталь, и последовал примеру Этьена.
Томе взял бумажку с оставшимся ядом, и испуганно уставился на сообщников. Через десять секунд Леталь и де Триган побледнели, и начали кашлять. Этьен почувствовал нехватку кислорода, у него закружилась голова, а вскоре нестерпимо заныло сердце. Панический ужас охватил его, граф де Триган пожалел, что принял яд, ибо удушье оказалось мучительным. Тщетно пытаясь хватать воздух ртом, Этьен попробовал позвать на помощь, - но только хрип вырвался из его горла. Силы изменили ему, ноги подкосились, и де Триган упал на грязный холодный пол темницы. Сквозь туман в глазах он разглядел склонившегося над ним испуганного тюремщика, и затем потерял сознание…
Увидав страшные мучения Этьена и мэтра Леталь, их побледневшие искажённые от боли лица, рты, судорожно заглатывающие воздух, услыхав их предсмертный хрип, Томе окончательно испугался, и передумал принимать яд.
Громкие хрипы и грохот двух упавших тел привлёк внимание тюремщика, поспешившего открыть решётчатую дверь темницы, дабы узнать, что там происходит. Страшная картина предстала его взору, - умирающие на полу в мучениях Леталь и де Триган, и прижавшийся к стене испуганно подвывавший Томе.
- Что с ними?! - воскликнул караульный.
- Я не хочу! Не хочу! Не хочу умирать! - завыл Томе, - протягивая вперёд руку, в которой держал бумажку с ядом, - Боже упаси! Не хочу!
- Чёрт возьми! - воскликнул страж, - они при смерти, а во дворце до сих пор нет нового лекаря!
Схватив кувшин, он выплеснул воду на лица умирающих.
- Всё бесполезно, - это яа-а-а-ад! - зарыдал Томе.
- Яд? Откуда он взялся? - воскликнул страж.
- Леталь прятал его в башмаке, - всхлипнул Томе.
- Вот дьявол, - не уберегли их для казни, - с меня теперь три шкуры спустят! - огорчился страж, и, выбежав из камеры, поспешил к начальнику темницы, - доложить об отравлении заключённых.
Плачущий Томе, оставшись один, испуганно глядел на затихших Этьена и мэтра Леталь, - самоубийцы не подавали больше признаков жизни.
- Вс-сё к-кончено… - заикаясь, пробормотал он, - Господи, прости им!..
- Я полагаю, что у вашего величества есть вопросы и ко мне, - сказал Патрик, - но сейчас мне надо забрать тело мачехи из дворца, и начать подготовку к её похоронам…
- Дворцовые слуги сделают всё что надо, - обмоют и оденут тело, уложат его в гроб и привезут в храм, - ответил король, - но всё же я не стану тебя задерживать, - ступай. У нас ещё будет время поговорить после похорон графини.
Поклонившись, Патрик удалился, а вскоре главную залу постепенно покинули и все остальные придворные.
- Ну а теперь, честный Жан, рассказывай, ничего не утаивая, - откуда у тебя эта роза? - спросил Луи, оставшись наедине с комедиантами.
- Её два столетия назад дал моим предкам отшельник Теофил Эпинетский, живший возле Святого ручья. Голубая роза расцвела на кусте, росшем возле его хижины, незадолго до того, как мой далёкий предок попросил Теофила пустить его переночевать. По словам Теофила, наш род станет продолжаться лишь в том случае, если мы будем играть спектакли о Розе Правды, используя засохший цветок, как реквизит.
- Ты хочешь сказать, что в течение двухсот лет твои предки возили в сундуке и использовали в спектаклях сухой цветок? Разве это возможно? - удивился Луи, - за столько времени роза превратилась бы в пыль!
- Возможно, - ровно, как и оживление розы, которое вы сами увидели сегодня, - ответил Жан, - чудесная сила с виду хрупкого цветка хранит его от бед. Один раз, во время юности моего деда, в гостинице, где он остановился, произошёл пожар, и все выбежали, не успев взять свои вещи, а само здание почти полностью сгорело, - огонь пощадил лишь сундук, в коем хранилась Роза. Покойная госпожа Клод была не первой, кто желал уничтожить Розу, - до неё один негодяй пытался бросить цветок в костёр, но несколько раз промахнулся, - роза либо перелетала через пламя, либо не долетала до него. Во время последней попытки сжечь Розу злодей оступился и сам упал в огонь, - а затем умер от ожогов.
- Да, Роза умеет защитить себя, - ответил Луи, - все видели, какие раны нанесли её шипы графине де Триган. Но скажите, часто ли она оживает, заставляя говорить всех правду?
- Крайне редко, ваше величество, - в прошлый раз это было семьдесят лет назад, - Роза тогда спасла Эдуарда де Сириль. А в самый первый раз она ожила через несколько месяцев после того, как оказалась у моего предка Жана, - когда его обвинили в краже чужих детей, на самом деле брошенных пьяницей-отцом. Это случилось в суде, - куда приёмная дочь Жана, надеясь на чудо, принесла Розу. Родной отец девочки признался, что выгнал детей после смерти жены, но пожалел об этом, узнав, что тесть оставил внукам наследство, - и тогда, стал изображать убитого горем отца, ищущего похищенных комедиантами сына и дочь.
- Удивительная история, Жан, - и думаю, что у тебя и твоих потомков впереди ещё много подобных событий, - сказал король, - сейчас ты получишь щедрое вознаграждение, - но затем тебе будет лучше оставить столицу, и не появляться в ней несколько лет, - ибо я полагаю, что слухи о сегодняшнем событии скоро облетят весь Клервилль, - и кто знает… Вас могут заподозрить в колдовстве. Не все поверят, что Роза - дар святого Теофила.
- Благодарю ваше величество, - ответил Жан, - мы последуем вашему мудрому совету.
Рано утром следующего дня комедианты покинули Клервилль, - их повозка выехала из столицы и, направившись на юго-запад, исчезла в густом тумане. Увядающая Роза правды, лепестки которой теперь приняли бледно-розовый цвет, лежала в сундуке с марионетками, как и всегда во времена странствий бродячих артистов. Теперь она снова будет использоваться как реквизит, до той поры, когда вновь придёт время ей расцвести, благоухая свежим и горьким ароматом, изгоняющим самую страшную ложь.
На следующий день король подробнее расспросил графа де Сильвен о его предках, двести лет хранивших опасную тайну их происхождения.
- Патрик, - сказал он, - я верну тебе документы, которые похитила из ларца твоя мачеха, - но сначала попрошу писца сделать копии завещания и писем Орелина, - это нужно для истории Абидонии. Не бойся, - за сохранность этих пергаментов переписчик отвечает головой. Теперь прекратятся все споры учёных относительно судьбы династии Аделард, и во всех книгах будет написано о продолжении рода основателей Абидонии.
- Поступок вашего величества справедлив, как и всегда, - ответил Патрик, - я же прошу вашего позволения ненадолго покинуть Клервилль, - надо забрать брата из монастыря святого Ланса. Впрочем, я уверен, что успею вернуться к вашей коронации, ибо обитель святого Ланса не столь далека, как Южноморье, куда, судя по лживым словам графа де Триган, он отправил Доминика.
- Не зря ты тогда отказался ему верить, - как чувствовал, что твой брат не уезжал из Абидонии!
Вскоре Клод была погребена в крипте клервилльского храма святой Луизы Эпинетской, - ибо в столь тёплую погоду нельзя было везти её тело через полстраны, для похорон в фамильном склепе семьи де Сурс. На следующий день Патрик отправился в монастырь святого Ланса, чтобы забрать оттуда Доминика.
Тем временем состоялся символический суд на де Триганом, Томе и Леталем, - на котором преступники лишь повторили то, что рассказали во время пира. Король приговорил всех троих к смертной казни, - де Тригана к отрубанию головы, а Леталя и Томе - к повешению. Затем Луи решил допросить Полину, - невольную сообщницу Томе, пытавшуюся помочь ему бежать.
«Эта девушка лгала мне, говоря, что не видела Томе перед его попыткой бегства, - думал Луи, - тогда как сама дала ему платье и вуаль, чтобы он, под личиной женщины, покинул Клервилль, - сие называется укрывательством преступника. Её следует судить, и бросить в темницу, - но мне жаль эту несчастную, которую Томе подло совратил, а затем бросил. Я дам Полине шанс избежать ареста и суда, - если девушка сама захочет сообщить мне правду».
Испуганная Полина, вызванная на допрос к королю, смущалась, и пыталась прикрыть руками уже заметно выступивший живот.
- Расскажи мне всю правду, - потребовал Луи, - в этот раз ничего не скрывая! Когда ты видела Томе в последний раз перед его арестом, о чем вы говорили, чем занимались? - спросив это, король замолчал, пристально глядя на девушку. «Скажи правду, - думал он, - будь в этот раз честна!».
Что-то в его голосе насторожило Полину, до которой уже дошли слухи о графе де Триган и Томе признавшихся во всех их преступлениях. Девушка поняла, что лучше всего сейчас будет честно повиниться в помощи Томе при его попытке бежать из города.
- Ваше величество, простите! - воскликнула Полина, упав на колени, - я солгала вам в прошлый раз! Вечером того дня, когда умер король Карл, я встретила Анатоля возле реки, где полоскала бельё, - он прятался в камышах, боясь ареста. Я принесла ему поесть, а утром следующего дня нарядила в своё платье и вуаль, - чтобы он, притворяясь женщиной, смог бежать из Клервилля. Мы простились навсегда, я больше не надеялась увидеть его, думая, что он доберётся до Пенагонии, но позже узнала, что Анатоль был схвачен на улице бароном Удилак.
«Слава Богу, она призналась! - подумал Луи, - значит, можно её помиловать!».
- Ты понимаешь, что укрывала преступника? - спросил он.
- Ваше величество, клянусь Святой Девой, - я не знала, что Анатоль преступник, я всегда считала его учёным!
- Но он и сам признался в том, что преступник, - ответил Луи, - и будет казнён за свои преступления - фальсификацию истории в интересах Пенагонии и Мухляндии, а так же за помощь в отравлении королевы.
Услышав это, Полина закрыла лицо руками, и заплакала.
- Я понимаю, что тебе больно, - ты любила этого недостойного человека, - сказал Луи, - твоё сердце сейчас разбито, - но послушай меня внимательно, - честь твою ещё можно спасти!
- Как? - плача, спросила Полина.
- Томе хочет жениться на тебе перед смертью, чтобы ты унаследовала его состояние. Твой ребёнок будет носить его фамилию, и не станет жить в бедности.
- Он… он… - правда, хочет сделать это, - вы не принуждаете?..
- Да, это желание самого Томе, высказанное им при всём дворе, - ответил король.
- Тогда я согласна… - всхлипнула Полина.
Венчание Томе и Полины состоялось в помещении для отдыха караула, расположенном возле входа в темницу. Полина заранее принесла чистую одежду для Анатоля, которому ради свадьбы разрешили побриться. Руки Томе оставались заключенными в кандалы, и лжеучёный не смог обнять рыдавшую Полину.
- Тише, моя хорошая, тише, - успокаивал девушку Анатоль, - береги себя. Я плохо поступил с тобой, но хотя бы могу исправить причинённое тебе зло… Обещай мне…
- Всё, что угодно! - воскликнула Полина.
- Обещай, что не пойдёшь смотреть мою казнь!
- Да, любимый!
- Если ты увидишь мой труп на виселице, можешь потерять ребёнка, - а я хочу, чтобы он родился!
- Обещаю… и я сама не желаю видеть твою… твою… - Полина вновь разрыдалась, не в силах выговорить слово «смерть».
Томе с трудом удалось её успокоить, и отец Антонин приступил к венчанию, которое не было торжественным, и завершилось очень быстро. Шаферами были караульные, охранявшие заключённых, - родственников Полины не пустили в подземелье дворца.
После венчания Томе передал Полине заранее написанное завещание.
- Теперь - прощайтесь, - узник через пять минут должен вернуться в темницу, - сказал начальник охраны.
- Прощай! - прошептал Томе, в последний раз глядя в глаза плачущей жены, - береги себя и нашего ребёнка!
- Анатоль! Анатоль!... - воскликнула несчастная Полина, глядя, как охрана уводит Томе из комнаты. Тяжёлая дверь закрылась, навеки разлучив молодых супругов, только что заключивших брак.
- Святая Дева, - помоги мне! Я больше никогда его не увижу! - рыдая, проговорила Полина.
- Мужайтесь, дочь моя, - утешал её отец Антонин, - Господь посылает вам тяжкое испытание, но всё, что он делает, - к лучшему…
Священник проводил новобрачную до выхода из дворца, где её встретили Жан и Бабетта, которые повели Полину в её новое жилище, - дом, завещанный ей мужем. Войдя в спальню Томе, Полина с рыданиями упала ту самую кровать, где они с Анатолем некогда предавалась жарким любовным ласкам…
- Любимый, разве я смогу забыть тебя!.. - воскликнула она.
- Девочка моя, надо забрать твои вещи из дома графа де Кураж, - сказала Бабетта, - ибо теперь ты не прачка, а почтенная жена учёного…
- Которая через несколько дней станет его вдовой… - сквозь слёзы проговорила Полина.
- Должна Бога благодарить, что вдовой будешь, а не девкой с бастардом, - проворчала Бабетта, - Анатоль не женился бы на тебе, если б ему удалось сбежать в Пенагонию!
- Ох, лучше бы он бежал!..
- Да что с тобой говорить, глупая, - рассердилась Бабетта, - оплакиваешь человека, который бросил тебя ещё до своего побега, посватавшись к придворной даме!
- Тётушка, но зачем это вспоминать, когда Анатоль искупил свою вину!
Услышав ответ племянницы, Бабетта решила больше не возражать ей, и лишь бессильно всплеснула руками…
Томе, вернувшийся после венчания в темницу, которую теперь делил с Леталем и де Триганом, упал на своё жалкое ложе, уткнувшись лицом в солому.
- Ну что, женился? - спросил Леталь.
- Да… - глухим голосом ответил Томе.
- На кой чёрт тебе это нужно, раз ты всё равно умрёшь? - съязвил Этьен.
- Зато мой сын не будет бастардом, да и честь Полины спасена, - сказал Томе, подняв голову.
- Честь прачки! Раз ты и правда, любил её, так что же не женился сразу?
- Дурак был, - с горечью произнёс Томе, - и даже посватался к дворянке… Но раз уж меня казнят, то надо исправить хотя бы часть грехов, и умереть с достоинством и чистой совестью…
- С достоинством! - усмехнулся де Триган, - много ли достоинства в том, что тебя повесят под улюлюканье толпы! Мокрые штаны, почерневшее лицо, и высунутый набок язык, - вот что ждёт вас обоих! Вы будете гнить на виселице, и вороны выклюют вам глаза! Это вы называете достоинством? К счастью я дворянин, и мне отрубят голову, - это не столь унизительно, как виселица!
- Молись только, чтобы палач отсёк тебе башку с одного раза! - усмехнулся Томе, - а то выйдет как с де Виреем во времена правления Филиппа III, - и тогда ты ещё позавидуешь висельникам! Старик Жан, муж Полининой тётки видел его казнь, - и, по его словам, страшнее зрелища не было!
- Пусть это страшно, но так не унизительно как болтаться на ветерке! - возразил де Триган, - хотя кому я объясняю, чернь не видит разницы между повешением, и отрубанием головы! Смерть на виселице ничтожества, вроде тебя, считают достойной!
- А продавшие совесть дураки, вроде тебя, не понимают, что выражение «умереть с достоинством» не относится к виду казни, - это значит, что перед смертью можно исправить хотя бы часть своих преступлений, и покаяться!
- Выбирай выражения, плебей! Ты точно так же продал совесть, как и я! - вспылил де Триган.
- Ошибаетесь, монсеньор, - я не женился с целью забрать наследство сына своей супруги! Моя-то совесть почище вашей будет! - с издёвкой возразил Томе.
- Ха-ха-ха! Кто бы говорил про чистую совесть, - совративший невинную девушку похотник, замешанный в убийстве королевы и предавший Абидонию!
- Я мухляндец, и Абидонию не предавал, тогда как ты, шельмец, предпочёл разрушить то, что много веков созидали здешние короли! Правильно Максимилиан решил отделаться от тебя, - такие слуги никому не нужны! Предатели вроде тебя - самые паршивые людишки на свете!
- Ах ты, скотина! - воскликнул задетый за живое Этьен, - сейчас я вобью эти слова тебе обратно в глотку!
- Попробуй только дотронуться до меня, продажная шкура, - я тебе зубы пересчитаю!
Этьен и Томе вскочили, размахивая закованными в кандалы руками.
- Стойте, стойте! - воскликнул Леталь, - угомонитесь, господа! Ваша драка ничем не поможет вам! Вы оба правы, - но не горячитесь! Достойная смерть, - это смерть в своей постели, без позора, с исправленными ошибками, и отданными долгами. К сожалению, нас ждёт ужасная казнь, и весь Клервилль будет потешаться, глядя наши мучения!
- Ты прав, - переведя дух, сказал Этьен, - нам всем не избежать позора, - и мне тоже. Я мечтал о короне, но получу топор палача.
- Тссс… Подойдите ближе, и слушайте, что я скажу, - загадочно улыбаясь, произнёс Леталь.
Заинтересованные Томе и де Триган повиновались, - и бывший придворный врач тихо сказал:
- Есть способ избежать унизительной казни, - насмешек и проклятий простолюдинов, и заодно лишить короля удовольствия лицезреть наши трупы. Если мы сейчас умрём, казни не будет…
- Да если бы мы могли умереть! - воскликнул Этьен.
- Тише, граф де Триган, - тише… У меня есть средство, которое поможет нам умереть, - на то я и лекарь!
- Яд? - догадался Томе.
- Убивающий очень быстро, - подтвердил Леталь.
- Так же быстро как Анну? - фыркнул Этьен.
- Нет, другой, яд - останавливающий дыхание и сердце. Я испробовал его в монастырской больнице для нищих, - убивает за пару минут! Мучиться будем недолго!
- Он у тебя с собой? - спросил Томе.
- Да! Весь последний год я прячу немного яда в башмаке, - даже при досмотре его сложно найти!
- А нам хватит на троих?
- Должно хватить, - яд достаточно сильный! Ну, что, господа, - решаемся?
- Дай хоть помолиться перед смертью! - сказал Этьен, - и тогда я буду готов!
- Так давайте прочтём молитвы, попросим прощения у Бога, - и за дело! - предложил Леталь.
- Но… самоубийство - это страшный грех… - возразил Томе.
- А королеву травить и историю фальсифицировать - не грех? - съязвил Этьен, - полно, мы же всё равно обречены, - и уж если Леталь не лжёт о быстродействии этого яда, - то легче будет умереть сейчас! Умрём добровольно, а не от руки палача, как последние преступники!
- Согласен с вами, граф, - подхватил Леталь, - не стоит нам дожидаться казни!
Трое преступников замолчали, и принялись молиться на небольшое грубо сделанное распятие, висящее на стене. После окончания молитвы, Леталь сбросил башмак, и вынул из его заострённого носка небольшой лоскуток, в который была завёрнута бумажка с ядом. Осторожно развернув её, Леталь взял соломинку, и разделил находившийся там серый порошок на три равные части.
- По одной трети яда на каждого, - сказал он, - теперь нальём воды в кружку, обмакнув палец, прикоснитесь каждый к своей доле яда, облизните палец, и запейте водой. Ну, что, - вы решились, господа?
Де Триган и Томе молча смотрели на него.
- Страшно?.. - прочёл их мысли Леталь, - да, - мне тоже страшно, - не так это легко, как казалось…
- Мне терять нечего! - воскликнул Этьен, и решительно обмакнул палец в кружку, затем прикоснулся им к яду, и отправил его в рот, завив несколькими глотками воды.
- Лекарь ничуть не трусливее дворянина, - произнёс Леталь, и последовал примеру Этьена.
Томе взял бумажку с оставшимся ядом, и испуганно уставился на сообщников. Через десять секунд Леталь и де Триган побледнели, и начали кашлять. Этьен почувствовал нехватку кислорода, у него закружилась голова, а вскоре нестерпимо заныло сердце. Панический ужас охватил его, граф де Триган пожалел, что принял яд, ибо удушье оказалось мучительным. Тщетно пытаясь хватать воздух ртом, Этьен попробовал позвать на помощь, - но только хрип вырвался из его горла. Силы изменили ему, ноги подкосились, и де Триган упал на грязный холодный пол темницы. Сквозь туман в глазах он разглядел склонившегося над ним испуганного тюремщика, и затем потерял сознание…
Увидав страшные мучения Этьена и мэтра Леталь, их побледневшие искажённые от боли лица, рты, судорожно заглатывающие воздух, услыхав их предсмертный хрип, Томе окончательно испугался, и передумал принимать яд.
Громкие хрипы и грохот двух упавших тел привлёк внимание тюремщика, поспешившего открыть решётчатую дверь темницы, дабы узнать, что там происходит. Страшная картина предстала его взору, - умирающие на полу в мучениях Леталь и де Триган, и прижавшийся к стене испуганно подвывавший Томе.
- Что с ними?! - воскликнул караульный.
- Я не хочу! Не хочу! Не хочу умирать! - завыл Томе, - протягивая вперёд руку, в которой держал бумажку с ядом, - Боже упаси! Не хочу!
- Чёрт возьми! - воскликнул страж, - они при смерти, а во дворце до сих пор нет нового лекаря!
Схватив кувшин, он выплеснул воду на лица умирающих.
- Всё бесполезно, - это яа-а-а-ад! - зарыдал Томе.
- Яд? Откуда он взялся? - воскликнул страж.
- Леталь прятал его в башмаке, - всхлипнул Томе.
- Вот дьявол, - не уберегли их для казни, - с меня теперь три шкуры спустят! - огорчился страж, и, выбежав из камеры, поспешил к начальнику темницы, - доложить об отравлении заключённых.
Плачущий Томе, оставшись один, испуганно глядел на затихших Этьена и мэтра Леталь, - самоубийцы не подавали больше признаков жизни.
- Вс-сё к-кончено… - заикаясь, пробормотал он, - Господи, прости им!..