Трактат о Гарри Поттере. Половина вторая.
Hands, softer than he had been expecting, touched Harry's face, pulled back an eyelid, crept beneath his shirt, down to his chest and felt his heart. He could hear the woman's fast breathing, her long hair tickled his face. He knew that she could feel the steady pounding of life against his ribs.
"Is Draco alive? Is he in the castle?"
The whisper was barely audible; her lips were an inch from his ear, her head bent so low that her long hair shielded his face from the onlookers.
"Yes," he breathed back.
He felt the hand on his chest contract; her nails pierced him. Then it was withdrawn. She had sat up.
"He is dead!"
Deathly Hallows, "The Flaw in the Plan"
[Еще больше текста, цитат и даже иллюстраций]Третья моя любимая линия, как ни странно это может показаться, это Малфои. И не потому, что вообще имею слабость к дому Слизерина, хехе (естественно, в него и попала на Поттермор, хоть отвечала предельно честно). Хоть Малфои и бОльшие слизеринцы по духу, чем даже сам Вольдеморт, а возможно и сам Слизерин - "ускользни хитростью из любой западни" в качестве семейного кредо, - они, разумеется, далеко не те представители Дома, с кого хоть в чем-то стоило бы брать пример, наверное. По крайней мере, Снейп, Регулус и Андромеда куда больше заслуживают сострадания и уважения. Но я в восторге от того, как Роулинг выкрутила эту, по-началу такую банальную линию блондинистых богатых аристократов, которым главгеры по идее должны были надрать задницу в конце, и всех делов. Однако Роулинг сделала всех Пожирателей разными, и дала всем разные причины. И между Пожирателем Малфоем старшим (младший - это вообще совершенно другая история, потому что о свободном выборе в случае Драко речь не шла в принципе никогда), полезшим в эти дебри ради власти при дворе нового правителя и, насколько можно судить из книг, не замаравшим себя убийствами, и той же Беллатрикс, психопаткой-садисткой, помешанной на единственном объекте своей извращенной любви, то бишь, Темном Лорде, - пропасть. Фашистов вообще любят представлять одной большой массой одинаковых преступников. Но Роулинг показала, что у каждого всегда есть свои причины. Кто-то, как Люциус, любит позицию серого кардинала, кто-то, как Регулус, просто дурак, кто-то, как Снейп, любопытен, кто-то, как Амбридж, помешан на власти над другими, кто-то, как Беллатрикс, прирожденный убийца. И есть что-то глубоко удовлетворительное в том, что круг истории, которая началась с Лили, спасшей ценой своей жизни своего сына, замыкается на женщине "с другой стороны баррикад", рискующей своей жизнью, спасая Гарри ради надежды на спасение своего. Это изящно, это красиво, и это символично.
Про фильмы я скажу в конце, но вот эта последняя сцена с Малфоями, на мой взгляд, отлично суммирует все. Конечно, она отличается от сцены в книге, но поскольку там все отличается, этот вариант лучший из возможных. Что показательно, уходят они еще до исхода финальной битвы - какими бы трусливыми они ни были, Нарцисса рискнула всем в ситуации реальной опасности. В последнем фильме, кстати, есть еще потрясающая сцена Вольдеморта с Лициусом на причале про "how can you live with yourself". Самое смешное заключается в том, что, при всем ужасе Вольдеморта, даже он имеет право задать Малфою этот вопрос. Другой вопрос, однако, в том, что он помер, а Лициус вполне себе поживает.
(Невилл, Невилл... Кто бы мог подумать в первых книгах...))))
Click to viewДамблдор. Чего только можно наговорить про Дамблдора! Вроде бы каноничнее некуда: всемудрый старец, ведущий главгера к победе. Вроде бы, Гэндальф как он есть. Но с каждой книгой неоднозначность этого персонажа становится все очевиднее, и дело, конечно, не только, и не столько в истории его семьи и Геллерта. Не знаю, как кого, но меня вся эта бэкграундная история не особо поразила, возможно за давностью лет. Уж как люди меняются с годами, я знаю прекрасно. Гораздо больше меня поражает тот холодный рассчет, с которым Дамблдор ведет Гарри, по сути, на смерть, сколько ни говори про то, что он все знал заранее, как оно будет. Не знал, не мог знать. И рисковал чужой жизнью. Но, если многих это отвращает, меня, напротив, восторгает. Это мужество, хладнокровие и ум настоящего политика, способного брать на себя настоящую ответственность и ставить на карту все в том случае, когда это - единственный выход. Позволь он себе чуть больше жалости, чуть больше желания уберечь - и все было бы проиграно. Это тот самый "очевидный выбор, от которого не становится легче", о котором я говорила ранее. Потому что героем может стать только тот, кто также может стать для истории бездушнейшим из злодеев.
Возможно, не сразу понятно, почему я выбрала именно эту цитату из всех, но именно здесь, в этом отрывке, я особенно четко чувствую всю глубину этих отношений.
"Harry’s feet hit solid ground; his knees buckled a little and the golden wizard’s head fell with a resounding clunk to the floor. He looked around and saw that he had arrived in Dumbledore’s office.
Everything seemed to have repaired itself during the Headmaster’s absence. The delicate silver instruments stood once more on the spindle-legged tables, puffing and whirring serenely. The portraits of the headmasters and headmistresses were snoozing in their frames, heads lolling back in armchairs or against the edge of the picture. Harry looked through the window. There was a cool line of pale green along the horizon: dawn was approaching.
The silence and the stillness, broken only by the occasional grunt or snuffle of a sleeping portrait, was unbearable to him. If his surroundings could have reflected the feelings inside him, the pictures would have been screaming in pain. He walked around the quiet, beautiful office, breathing quickly, trying not to think. But he had to think… there was no escape…
It was his fault Sirius had died; it was all his fault. If he, Harry, had not been stupid enough to fall for Voldemort’s trick, if he had not been so convinced that what he had seen in his dream was real, if he had only opened his mind to the possibility that Voldemort was, as Hermione had said, banking on Harry’s love of playing the hero…
It was unbearable, he would not think about it, he could not stand it… there was a terrible hollow inside him he did not want to feel or examine, a dark hole where Sirius had been, where Sirius had vanished; he did not want to have to be alone with that great, silent space, he could not stand it-
A picture behind him gave a particularly loud grunting snore, and a cool voice said, “Ah… Harry Potter…”
Phineas Nigellus gave a long yawn, stretching his arms as he surveyed Harry out of shrewd, narrow eyes.
“And what brings you here in the early hours of the morning?” said Phineas eventually. “This office is supposed to be barred to all but the rightful Headmaster. Or has Dumbledore sent you here? Oh, don’t tell me…” He gave another shuddering yawn. “Another message for my worthless great-great-grandson?”
Harry could not speak. Phineas Nigellus did not know that Sirius was dead, but Harry could not tell him. To say it aloud would be to make it final, absolute, irretrievable.
A few more of the portraits had stirred now. Terror of being interrogated made Harry stride across the room and seize the doorknob.
It would not turn. He was shut in.
“I hope this means,” said the corpulent, red-nosed wizard who hung on the wall behind the Headmaster’s desk, “that Dumbledore will soon be back among us?”
Harry turned. The wizard was surveying him with great interest. Harry nodded. He tugged again on the doorknob behind his back, but it remained immovable.
“Oh good,” said the wizard. “It has been very dull without him, very dull indeed.”
He settled himself on the throne-like chair on which he had been painted and smiled benignly upon Harry.
“Dumbledore thinks very highly of you, as I am sure you know,” he said comfortably. “Oh yes. Holds you in great esteem.”
The guilt filling the whole of Harry’s chest like some monstrous, weighty parasite, now writhed and squirmed. Harry could not stand this, he could not stand being himself any more… he had never felt more trapped inside his own head and body, never wished so intensely that he could be somebody; anybody, else…
The empty fireplace burst into emerald green flame, making Harry leap away from the door, staring at the man spinning inside the grate. As Dumbledore’s tall form unfolded itself from the fire, the wizards and witches on the surrounding walls jerked awake, many of them giving cries of welcome.
“Thank you,” said Dumbledore softly.
He did not look at Harry at first, but walked over to the perch beside the door and withdrew, from an inside pocket of his robes, the tiny, ugly, featherless Fawkes, whom he placed gently on the tray of soft ashes beneath the golden post where the full-grown Fawkes usually stood.
“Well, Harry,” said Dumbledore, finally turning away from the baby bird, “you will be pleased to hear that none of your fellow students are going to suffer lasting damage from the night’s events.”
Harry tried to say, “Good,” but no sound came out. It seemed to him that Dumbledore was reminding him of the amount of damage he had caused, and although Dumbledore was for once looking at him directly, and although his expression was kindly rather than accusatory, Harry could not bear to meet his eyes.
“Madam Pomfrey is patching everybody up,” said Dumbledore. “Nymphadora Tonks may need to spend a little time in St. Mungo’s, but it seems she will make a full recovery.”
Harry contented himself with nodding at the carpet, which was growing lighter as the sky outside grew paler. He was sure all the portraits around the room were listening closely to every word Dumbledore spoke, wondering where Dumbledore and Harry had been, and why there had been injuries.
“I know how you’re feeling, Harry,” said Dumbledore very quietly.
“No, you don’t,” said Harry, and his voice was suddenly loud and strong; white-hot anger leapt inside him; Dumbledore knew nothing about his feelings.
“You see, Dumbledore?” said Phineas Nigellus slyly. “Never try to understand the students. They hate it. They would much rather be tragically misunderstood, wallow in self-pity, stew in their own-”
“That’s enough, Phineas,” said Dumbledore.
Harry turned his back on Dumbledore and stared determinedly out of the window. He could see the Quidditch stadium in the distance. Sirius had appeared there once, disguised as the shaggy black dog, so he could watch Harry play… he had probably come to see whether Harry was as good as James had been… Harry had never asked him…
“There is no shame in what you are feeling, Harry,” said Dumbledore’s voice. “On the contrary… the fact that you can feel pain like this is your greatest strength.”
Harry felt the white-hot anger lick his insides, blazing in the terrible emptiness, filling him with the desire to hurt Dumbledore for his calmness and his empty words.
“My greatest strength, is it?” said Harry, his voice shaking as he stared out at the Quidditch stadium, no longer seeing it. “You haven’t got a clue… you don’t know…”
“What don’t I know?” asked Dumbledore calmly.
It was too much. Harry turned around, shaking with rage.
“I don’t want to talk about how I feel, all right?”
“Harry, suffering like this proves you are still a man! This pain is part of being human-”
“THEN-I-DON’T-WANT-TO-BE-HUMAN!” Harry roared, and he seized the delicate silver instrument from the spindlelegged table beside him and flung it across the room; it shattered into a hundred tiny pieces against the wall. Several of the pictures let out yells of anger and fright, and the portrait of Armando Dippet said, “Really!”
“I DON’T CARE!” Harry yelled at them, snatching up a lunascope and throwing it into the fireplace. “I’VE HAD ENOUGH, I’VE SEEN ENOUGH, I WANT OUT, I WANT IT TO END, I DON’T CARE ANY MORE-”
He seized the table on which the silver instrument had stood and threw that, too. It broke apart on the floor and the legs rolled in different directions.
“You do care,” said Dumbledore. He had not flinched or made a single move to stop Harry demolishing his office. His expression was calm, almost detached. “You care so much you feel as though you will bleed to death with the pain of it.”
“I-DON’T!” Harry screamed, so loudly that he felt his throat might tear, and for a second he wanted to rush at Dumbledore and break him, too; shatter that calm old face, shake him, hurt him, make him feel some tiny part of the horror inside himself.
“Oh, yes, you do,” said Dumbledore, still more calmly. “You have now lost your mother, your father, and the closest thing to a parent you have ever known. Of course you care.”
“YOU DON’T KNOW HOW I FEEL!” Harry roared. “YOU-STANDING THERE-YOU-” But words were no longer enough, smashing things was no more help; he wanted to run, he wanted to keep running and never look back, he wanted to be somewhere he could not see the clear blue eyes staring at him, that hatefully calm old face. He turned on his heel and ran to the door, seized the doorknob again and wrenched at it.
But the door would not open.
Harry turned back to Dumbledore.
“Let me out,” he said. He was shaking from head to foot.
“No,” said Dumbledore simply.
For a few seconds they stared at each other.
“Let me out,” Harry said again.
“No,” Dumbledore repeated.
“If you don’t-if you keep me in here-if you don’t let me-”
“By all means continue destroying my possessions,” said Dumbledore serenely. “I daresay I have too many.”
He walked around his desk and sat down, behind it, watching Harry.
“Let me out,” Harry said yet again, in a voice that was cold and almost as calm as Dumbledore’s.
“Not until I have had my say,” said Dumbledore.
“Do you-do you think I want to-do you think I give a-I DON’T CARE WHAT YOU’VE GOT TO SAY!” Harry roared. “I don’t want to hear anything you’ve got to say!”
“You will,” said Dumbledore steadily. “Because you are not nearly as angry with me as you ought to be. If you are to attack me, as I know you are close to doing, I would like to have thoroughly earned it.”
"The Lost Prophecy", Harry Potter and the Order of the Phoenix
Есть разный уровень восприятия персонажа. Кажется, я где-то об этом говорила уже. Причем что для автора, что для читателя. Есть уровень литературный - то есть, объективная оценка работы с персонажем, анализ того, flat он или round, разбор его развития. Есть уровень личный - это насколько ты видишь себя в нем, и насколько можешь себя с ним идентифицировать. И есть уровень симпатии - это когда он нравится тебе с чисто человеческой точки зрения. Я сомневаюсь... По крайней мере, мне хочется надеяться, что в плане симпатии Вольдеморту не повезло. И что идентифицировать себя с ним полностью могут немногие. Но вот с точки зрения литературы я безоговорочно влюблена в Вольдеморта. Вероятность того, что мы в очередной раз получим "Абсолютное Зло - Прототип Дьявола", была столь велика, что даже некоторые критики отметили свое удивление. Нет, разумеется, это классический злодей с классической злодейской идеалогией. Однако он так далек от дьявола, как только может быть далек от него злодей. Оговорюсь, от дьявола в христианской традиции. Самое страшное в Вольдеморте то, насколько он человек. Все его ошибки, все его поступки, все его решения и реакции совершенно человеческие. Конечно, его можно назвать психопатом, я не о том. И, конечно, он отличается от простого смертного и своей силой, и, в некоторой степени, уровнем интеллекта. Однако на тот путь, на который он вступил, его толкнули совершенно человеческие пороки, чуждые всему сверхъестественному: страх смерти, зависть, эгоизм, чувство собственной исключительности, любопытство, ограниченность мышления в некоторых вопросах и, конечно, обсессия идеей, в его случае идеей бессмертия, вызванной тем самым страхом смерти. Помню, когда читала о Хоркруксах - простите, я не могу запомнить этот дикий русский перевод этого слова (а после "Мраксов" я и пытаться перестала, приняв решение раз и навсегда пользоваться английскими названиями. Мраксы в качестве фамилии? МРАКСЫ? Srsly? Про дословный перевод говорящих фамилий я в принципе молчу, эту фишку всегда можно использовать только в оригинале, тут уж ничего не попишешь, но с этим я смирилась еще после Сумкинса, прастихосспаде, но чтобы еще и неправильно перевести? Это ваще. Кстати, фамилия сия - прямая цитата из The Prime of Miss Jean Brodie. Это такое краткое отступление. Если вы не читали книгу, посмотрите хотя бы фильм, и вовсе не ради Мисс Гаунт, а ради Мэгги Смит - увидите молодую МакГонагалл. Не потому, что это та же актриса. А потому, что роль одна и та же. Роулинг с этой роли Смит Минерву и списывала, а Смит все поняла правильно. Посмотрите, поймете. Конец краткого отступления.) Апчем я? А, да. Когда я читала о Хоркруксах, помню, мучал меня один вопрос. Если уж ты уже идешь на такое дело, почему не взять в качестве объекта консервную банку и не сбросить ее потом на дно Тихого Океана где-нибудь около острова Пасхи? И никакой Дамблдор, не то, что Гарри Поттер, в жизни бы не нашел. Однако чисто человеческая паранойя в совокупности с манией величия привела к тому, к чему привела, причем дважды: второй раз с пророчеством. Дьявол в такую ситуацию не попал бы в принципе, и не только потому, что ему оно не надо, он и так бессмертен. Как ни парадоксально - а может, и не парадоксально, а очень даже логично для человека, выросшего из того ментального возраста, когда люди боятся бесов и Сатаны, - но именно поэтому я считаю Вольдеморта страшным. Потому, что непредсказуем. Потому, что безумен. Потому, что садист. Потому, что человек. Глубоко злой, плохой и пропащий человек. Ничего страшнее быть не может.
Я очень люблю седьмую книгу за то (хотя, как вы поняли, я ее вообще люблю очень), что в ней мы наконец получаем доступ в помыслы Вольдеморта не урывками, и не через его прошлое, как в шестой, а через его ПоВ. Пусть всего несколько раз, но она очень круто описала эту нервозность, эту неуравновешенность сознания, эту опасность сумасшедшего. И, наверное, это тоже символично, что события в Лощине Годрика в их полноте мы видим его глазами.
"He's coming! Hermione, he's coming!"
As he yelled the snake fell, hissing wildly. Everything was chaos: It smashed shelves from the wall, and splintered china flew everywhere as Harry jumped over the bed and seized the dark shape he knew to be Hermione-
She shrieked with pain as he pulled her back across the bed: The snake reared again, but Harry knew that worse than the snake was coming, was perhaps already at the gate, his head was going to split open with the pain from his scar-
The snake lunged as he took a running leap, dragging Hermione with him; as it struck, Hermione screamed, "Confringo!" and her spell flew around the room, exploding the wardrobe mirror and ricocheting back at them, bouncing from floor to ceiling; Harry felt the heat of it sear the back of his hand. Glass cut his cheek as, pulling Hermione with him, he leapt from bed to broken dressing table and then straight out of the smashed window into nothingness, her scream reverberating through the night as they twisted in midair...
And then his scar burst open and he was Voldemort and he was running across the fetid bedroom, his long white hands clutching at the windowsill as he glimpsed the bald man and the little woman twist and vanish, and he screamed with rage, a scream that mingled with the girl's, that echoed across the dark gardens over the church bells ringing in Christmas Day...
And his scream was Harry's scream, his pain was Harry's pain... that it could happen here, where it had happened before... here, within sight of that house where he had come so close to knowing what it was to die... to die... the pain was so terrible... ripped from his body... But if he had no body, why did his head hurt so badly; if he was dead, how could he feel so unbearably, didn't pain cease with death, didn't it go...
The night wet and windy, two children dressed as pumpkins waddling across the square and the shop windows covered in paper spiders, all the tawdry Muggle trappings of a world in which they did not believe... And he was gliding along, that sense of purpose and power and rightness in him that he always knew on these occasions... Not anger... that was for weaker souls than he... but triumph, yes... He had waited for this, he had hoped for it...
"Nice costume, mister!"
He saw the small boy's smile falter as he ran near enough to see beneath the hood of the cloak, saw the fear cloud his pained face: Then the child turned and ran away... Beneath the robe he fingered the handle of his wand... One simple movement and the child would never reach his mother... but unnecessary, quite unnecessary...
And along a new and darker street he moved, and now his destination was in sight at last, the Fidelius Charm broken, though they did not know it yet... And he made less noise than the dead leaves slithering along the pavement as he drew level with the dark hedge, and steered over it...
They had not drawn the curtains; he saw them quite clearly in their little sitting room, the tall black-haired man in his glasses, making puffs of colored smoke erupt from his wand for the amusement of the small black-haired boy in his blue pajamas. The child was laughing and trying to catch the smoke, to grab it in his small fist...
A door opened and the mother entered, saying words he cold not hear, her long dark-red hair falling over her face. Now the father scooped up the son and handed him to the mother. He threw his wand down upon the sofa and stretched, yawning...
The gate creaked a little as he pushed it open, but James Potter did not hear. His white hand pulled out the wand beneath his cloak and pointed it at the door, which burst open...
He was over the threshold as James came sprinting into the hall. It was easy, too easy, he had not even picked up his wand...
"Lily, take Harry and go! It's him! Go! Run! I'll hold him off!"
Hold him off, without a wand in his hand!... He laughed before casting the curse...
"Avada Kedavra!"
The green light filled the cramped hallway, it lit the pram pushed against the wall, it made the banisters glow like lightning rods, and James Potter fell like a marionette whose strings were cut...
He could hear her screaming from the upper floor, trapped, but as long as she was sensible, she, at least, had nothing to fear... He climbed the steps, listening with faint amusement to her attempts to barricade herself in... She had no wand upon her either... How stupid they were, and how trusting, thinking that their safety lay in friends, that weapons could be discarded even for moments...
He forced the door open, cast aside the chair and boxes hastily piled against it with one lazy wave of his wand... and there she stood, the child in her arms. At the sight of him, she dropped her son into the crib behind her and threw her arms wide, as if this would help, as if in shielding him from sight she hoped to be chosen instead...
"Not Harry, not Harry, please not Harry!"
"Stand aside, you silly girl... stand aside, now."
"Not Harry, please no, take me, kill me instead-"
"This is my last warning-"
"Not Harry! Please... have mercy... have mercy... Not Harry! Not Harry! Please- I'll do anything..."
"Stand aside. Stand aside, girl!"
He could have forced her away from the crib, but it seemed more prudent to finish them all...
The green light flashed around the room and she dropped like her husband. The child had not cried all this time. He could stand, clutching the bars of his crib, and he looked up into the intruder's face with a kind of bright interest, perhaps thinking that it was his father who hid beneath the cloak, making more pretty lights, and his mother would pop up any moment, laughing-
He pointed the wand very carefully into the boy's face: He wanted to see it happen, the destruction of this one, inexplicable danger. The child began to cry: It had seen that he was not James. He did not like it crying, he had never been able to stomach the small ones whining in the orphanage-
"Avada Kedavra!"
And then he broke. He was nothing, nothing but pain and terror, and he must hide himself, not here in the rubble of the ruined house, where the child was trapped screaming, but far away... far away...
"No," he moaned.
The snake rustled on the filthy, cluttered floor, and he had killed the boy, and yet he was the boy...
"No..."
And now he stood at the broken window of Bathilda's house, immersed in memories of his greatest loss, and at his feet the great snake slithered over broken china and glass... He looked down and saw something... something incredible...
"No..."
"Harry, it's all right, you're all right!"
He stooped down and picked up the smashed photograph. There he was, the unknown thief, the thief he was seeking...
"No... I dropped it... I dropped it..."
"Harry, it's okay, wake up, wake up!"
He was Harry... Harry, not Voldemort... and the thing that was rustling was not a snake... He opened his eyes."
"Bathilda's Secret", Deathly Hallows
Хоть я еще и скажу про фильмы, да, но про Рэйфа Файнса я скажу уже сейчас. Бывают же такие прирожденные актеры темной стороны души. Помню, я очень переживала из-за этой роли. Потому что, ну действительно, как на экране показать то, что было описано в книге? Красноглазое безносое существо - страшнейший психопат магического мира всех времен? Это круто звучит, когда написано, но попробуй передать это в кино. И помню, первый раз, когда смотрела Кубок Огня, помимо искреннего страха и отвращения, я испытала чистый восторг, который только рос с каждым следующим фильмом. Это невозможно описать, это надо видеть. И грим - это такая мелочь по сравнению с выражением глаз, голосом, жестикуляцией. "You are a fool, Harry Potter. And you will lose... everything". "Nagini, dinner". "How can you live with yourself?". Кажется, всего лишь отдельные фразы. Но эти фразы - это пособие актерского мастерства. Это гениальная актерская работа, которая стоит больше, чем десяток Оскаров.
Если я не удивлена тем, что Гарри далеко не самый любимый персонаж, то еще меньше я удивлена тем, что по множественным опросам самым любимым персонажем является Северус Снейп. Как удивительно сильно на читателя влияет несчастная любовь!.. Вот он, ключ ко всем сердцам. Пожалуй, Снейп на протяжении всей серии книг был самой большой интригой. На чьей он стороне? Сколько раз менялось общественное мнение, особенно в детстве, когда мы еще не понимали, кто такой Алан Рикман, и почему глупо ожидать, что персонаж, которого играет такой актер, окажется именно тем, кем он нам кажется. Я верила в Снейпа долго, но, должна признаться, на секунду даже я дрогнула, когда он пришил Дамблдора. Я ни секунды не сомневалась, что таков был план самого Дамблдора: он должен был умереть, потому что на последний путь юный герой всегда должен выходить один, без своего ментора, и он слишком умен, чтобы не видеть Снейпа насквозь. Снейп мог дурить самого Вольдеморта. Но не Дамблдора. Это законы жанра, хехе. Но я подумала, что, зная натуру Снейпа, Дамблдор для какой-то цели все так хитро подстроил. Мне казалось реальнее, что Роулинг вывернет все таким боком, чем что она придумает, как все же сделать из него героя. Хотя на самом деле разгадка лежит, конечно, еще в пятой книге, но это одна из тех разгадок, которые становятся понятны только, когда тебе все объяснили. Роулинг когда-то спросили, считает ли она Снейпа героем, и она не обманула мои ожидания, поставив этот тезис под сомнение. Я думаю, Северус Снейп - это настоящий триумф Роулинг как автора. Человек, по сути, гнилой: любящий власть, любящий самоутверждаться засчет тех, кто слабее, завистливый, испытывающий слишком большой интерес с темной магии. Человек, который по всем законам логики должен был стать настоящим Пожирателем, и собственноручно притащить Гарри Вольдеморту. И сделал бы это без всяких сомнений. Если бы где-то глубоко внутри он не был таким убежденным мазохистом, чтобы положить свою жизнь ради первой и единственной, и замороженной в своем величии самой смертью любви. Храбрость и упорство в своем мазохизме - вот два кита, без которых ни Дамблдор, ни Гарри, ни сама судьба не смогли бы победить Вольдеморта. В книгах постоянно говорится о невероятной силе любви Лили. Однако не меньше силы и в том, что в какой-то момент определенному человеку она любви НЕ дала. Не знаю, осознанная это ирония со стороны Роулинг, или так получилось само собой, но это совершенно неважно. Это почти такая же ирония, как и та, что Лили и мать Вольдеморта, по сути, сделали одно и то же - отдали свои жизни ради своих детей, ведь Меропа вполне могла помереть и раньше, но она все же как-то дотянула и дала жизнь сыну, - однако результат оказался поразительно противоположным. Так и здесь. Конечно, дети не поймут таких нюансов, для них это просто красивая история о вечной любви, ведь они еще не понимают, что любовь вечной зачастую делает только смерть. Но в этом и прелесть этих книг: дети могут читать и видеть одно, а люди постарше уже совсем другое. Это и есть признак хорошей книги. Возвращаясь же к Снейпу... Если говорить о тех уровнях, что я помянула раньше, то с литературной точки зрения я этого персонажа очень люблю. С личной я его, слава богу, не понимаю. С чисто человеческой же... впрочем, этот вопрос стоит обдумать еще не один раз. Нет, я его не люблю с чисто человеческой точки зрения. Но я все равно каждый раз плачу на сцене с Пенсивом после его смерти. И в этом парадоксе и заключается сила этого персонажа. И спасибо огромное Алану Рикману за то, что он сделал с этим персонажем на экране. Это шедевр.
Сомневаюсь, что сюда дочитали многие (вот что происходит, когда очень долго не пишешь в ЖЖ), но все же пара слов о фильмах. Я не знаю, как кто, я собственными глазами видела злобные отзывы о них в собственной же фленте, а я их нежно и искренне люблю. Я считаю, лучше сделать было бы крайне затруднительно. Я вижу, что те, кто ими занимался, любили оригинал. Я думаю, что распределение режиссерских обязанностей оказалось идеальным: Коламбус сделал две традиционные английские страшные сказки, Каурон создал магию, Ньюэлл взял на себя ответственность за одну из главнейших глав - возрождение Самого Того Кого Нельзя Называть, а Йейтс создал из всего это тот самый магический реализм, который так дорог моему сердце в последних книгах. Я люблю тот факт, что фильмы на сто процентов британские. Я люблю музыку. Я люблю разные краски в разных фильмах. Я люблю много чего. Но больше всего я люблю актеров. Молодых просто потому, что они, как и я, выросли на этой истории, а потому вложили в своих персонажей все. А "взрослых" за то, что не забеспокоились за свою репутацию, не посмотрели на свои послужные списки, не поморщились брезгливо, а согласились сняться в этом "детском" кино, и создали из него своей работой шедевр. И оба Дамблдора, Ричард Харрис и Майкл Гэмбон, такие разные и такие правильные для своих фильмов. И великолепная Мэгги Смит. И мой обожаемый Гари Олдман. И еще один обожаемый мною, Дэвид Тьюлис. И невероятная Имельда Стонтон. И мастерица комедии Эмма Томпсон. И более реальный Хагрид чем сам Хагрид Робби Колтрейн. И шедевральный Локхарт в исполнении Кеннета Браны. И Брендан Глисон в двойной инкарнации, хоть и одном гриме. И потрясающий Роберт Харди-Фадж. И семейство Джули Уолтерс и Марка Уильямса. И, конечно, самый малфоистый из всех Малфоев Джейсон Айзекс, еврейские корни которого в данном конкретном случае радуют меня просто неприлично, гыгыг. А когда я увидела в пятом фильме, что Беллатрикс будет играть божественная Хэлена, помню, я взвыла от счастья. Азкабан разлетается на куски, Пожиратели сбегают, весь кинотеатр замер в ужасе, а Нэл визжит от счастья. И еще все те, кого я забыла, но кого помянуть совершенно и обязательно стоило, а о Рикмане и Файнсе я уже все сказала. Я просто очень искренне и очень сильно рада, что британская актерская братия высшего звена не побоялась и подарила нам столько потрясающих ролей. Ведь это для молодняка такой же прямой путь к хорошему кино, как сам Поттер - к хорошим книгам.
И ведь надо же такому, однако, случиться, что самой моей любой сценой их всех восьми фильмов внезапно стала та, в которой нет ни одного актера. Боюсь, это сказывается любовь к Тиму Бертону.
Последнее, что мну имеет рассказать, это маленькая история про Драко Малфоя. Я помню те времена, когда Драко ненавидили все. Это были времена-до-фильмов. Как щас помню: первые полторы секунды юного Тома Фелтона на экране в первом фильме, и восприятие персонажа львиной долей женской половины зрителей изменилось раз и навсегда. И вот, помню, сидим мы с подружкой, две шмакодявки лет по 11, смотрим и с умным видом, цокая языками и прищелкивая пальцами, сходимся на тезисе "попомни мое слово, этот вырастет секс-символом". Не думаю, что мы понимали тогда вообще, шо це таке. Но были мы не так уж и неправы, хехе. Когда Малфоя не играет.
Для последних из могикан, пробравшихся сюда сквозь бурю моего сознания, бонус в виде фотографии аффтара в поттеровском прикиде. Нет, это не специально и даже не осознанно, я просто вообще так хожу. И если бы не Ри, я бы так и не поняла, почему люди иногда провожают меня странными взглядами, хехе. Хотя мне все еще кажется более вероятным, что их напрягает фашистский крой плаща...
