два новых текста
1. горб
Могила стремится исправить давно в тебе
Внушительный горб, создающий вокруг углы…
Ты просто стоишь по колено в живой судьбе:
В ней сложно идти и совсем невозможно плыть.
Белёсая ровная гладь из конца в конец
Без края и смысла, тягучая, как желе.
В огне не горит, не меняет состав в вине.
Густеет, когда начинаешь себя жалеть.
Чуть тёплая летом. Зимой же - почти Коцит.
Рукой зачерпнёшь - но ни капли в твоей горсти.
И все многотомно-невнятные мудрецы
Не могут ответить, куда тут вообще идти
И нужно ли это… Но сверху, как рой мошки,
Какое-то мелкое носится упырьё,
Желая поглубже вгрызаться в твои кишки,
Мечтая о том, чтобы сделать своим твоё,
Взвывая протяжно, как волки на сотню лун:
«Когда ты, урод, успокоишься, ляжешь в гроб?
Давай, извинись перед нами, ведь ты горбун!
Давай, извиняйся за этот ужасный горб!»
И сразу понятно - плевать, всё равно куда,
Но двигаться надо, не слушая упырей.
Звезда не горит? Ну и в жопу пошла звезда!
Не видно дверей? Обойдёмся и без дверей!
Внутри разгорится презрительный огонёк
И путь осветит, и немного прибавит сил.
Да, раз уж политкорректность не твой конёк,
Шли нахер придурков и гордо свой горб неси.
2. «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate»
По-блоковски бледна, ползёт весна
И тащит хладный труп прекрасной дамы.
Она полна любви и голодна,
Как Питер Сатклифф или Джеффри Дамер.
Весна ползёт! И мир в её руке
Застыл, почти живой и настоящий,
Как дама та, с татушкой на лобке:
«Оставь надежду, всяк сюда входящий…»
Могила стремится исправить давно в тебе
Внушительный горб, создающий вокруг углы…
Ты просто стоишь по колено в живой судьбе:
В ней сложно идти и совсем невозможно плыть.
Белёсая ровная гладь из конца в конец
Без края и смысла, тягучая, как желе.
В огне не горит, не меняет состав в вине.
Густеет, когда начинаешь себя жалеть.
Чуть тёплая летом. Зимой же - почти Коцит.
Рукой зачерпнёшь - но ни капли в твоей горсти.
И все многотомно-невнятные мудрецы
Не могут ответить, куда тут вообще идти
И нужно ли это… Но сверху, как рой мошки,
Какое-то мелкое носится упырьё,
Желая поглубже вгрызаться в твои кишки,
Мечтая о том, чтобы сделать своим твоё,
Взвывая протяжно, как волки на сотню лун:
«Когда ты, урод, успокоишься, ляжешь в гроб?
Давай, извинись перед нами, ведь ты горбун!
Давай, извиняйся за этот ужасный горб!»
И сразу понятно - плевать, всё равно куда,
Но двигаться надо, не слушая упырей.
Звезда не горит? Ну и в жопу пошла звезда!
Не видно дверей? Обойдёмся и без дверей!
Внутри разгорится презрительный огонёк
И путь осветит, и немного прибавит сил.
Да, раз уж политкорректность не твой конёк,
Шли нахер придурков и гордо свой горб неси.
2. «Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate»
По-блоковски бледна, ползёт весна
И тащит хладный труп прекрасной дамы.
Она полна любви и голодна,
Как Питер Сатклифф или Джеффри Дамер.
Весна ползёт! И мир в её руке
Застыл, почти живой и настоящий,
Как дама та, с татушкой на лобке:
«Оставь надежду, всяк сюда входящий…»