Сегодня день ангела Ирины
Утром внезапно за окном зазвучала траурная музыка. Не из динамиков, а сделанная живым оркестром. Похороны, - мелькнуло в сознании.
В наше время уже много лет усопших провожают в последний путь молча, если, конечно, личность это среднестатистическая, не медийная, не гениальная, не популярная и раскрученная, выглядывающая из каждого утюга.
"Кого хоронят, - подумалось, - ветерана войны?"
Звуки затихли. И я благополучно забыла о смерти, о людях вообще. Снова принялась за работу.
Но тут вновь загремела музыка. На сей раз "Траурный марш" Шопена. Стало как-то не по себе.
Прошло ещё энное время и опять грянули раскаты труб и звон литавр. На сей раз какая-то военно-патриотические.
Опять замысли́лось в голове о личности покойного. Даже представила дубовый гроб, глубокого столетнего старика, родственников, несущих, впереди гроба, на красных бархатных подушечках ордена и медали.
Музыка играла и четвёртый раз - такая же как и в первый.
Выглянув в окно, увидела за деревьями какое-то движение. Отпрянула.
И вспомнилось как в детстве впервые увидела смерть - хоронили старуху из соседнего дома. А мы - ребятня бегали и заглядывали в гроб в лицо покойницы.
Зачем - не знаю.
Тогда тоже гремела музыка и осеннее солнце отражалось в "золоте" литавр. Тогда очень многих в последний путь провожали с оркестром.
Это уже гораздо позже стало малодоступной роскошью. А может даже китчем.
В наше время уже много лет усопших провожают в последний путь молча, если, конечно, личность это среднестатистическая, не медийная, не гениальная, не популярная и раскрученная, выглядывающая из каждого утюга.
"Кого хоронят, - подумалось, - ветерана войны?"
Звуки затихли. И я благополучно забыла о смерти, о людях вообще. Снова принялась за работу.
Но тут вновь загремела музыка. На сей раз "Траурный марш" Шопена. Стало как-то не по себе.
Прошло ещё энное время и опять грянули раскаты труб и звон литавр. На сей раз какая-то военно-патриотические.
Опять замысли́лось в голове о личности покойного. Даже представила дубовый гроб, глубокого столетнего старика, родственников, несущих, впереди гроба, на красных бархатных подушечках ордена и медали.
Музыка играла и четвёртый раз - такая же как и в первый.
Выглянув в окно, увидела за деревьями какое-то движение. Отпрянула.
И вспомнилось как в детстве впервые увидела смерть - хоронили старуху из соседнего дома. А мы - ребятня бегали и заглядывали в гроб в лицо покойницы.
Зачем - не знаю.
Тогда тоже гремела музыка и осеннее солнце отражалось в "золоте" литавр. Тогда очень многих в последний путь провожали с оркестром.
Это уже гораздо позже стало малодоступной роскошью. А может даже китчем.