Про детскую литературу. Терапевтические книжки.
Сходила сегодня на лекцию в Музеон, организованную "Большой Медведицей", к Ане Тихомировой, создательнице "Бампера", психологу и маме https://m.facebook.com/bumperbooks/photos/rpd.1315821793/1761059134139407/?type=3&source=49
И вот по ходу мысли какие возникли. Понятно, что детская авторская литература - явление достаточно молодое, то есть отдельное такое направление, как писательство специально для детей, появилось очень поздно. "Робинзон Крузо", "Остров сокровищ", "Гулливер", всякие "Всадники без головы", а уж тем более "Гаргантюа и Пантагрюэль", конечно, не для детей писаны, а для взрослых. И видно, что детская литература меняется, развивается, и это вполне можно наблюдать в режиме реального времени.
Аня на лекции говорила о том, что книжки можно классифицировать по тому, какую потребность они удовлетворяют, и про тот новый вид детских книг, который появился прямо вот у нас у всех на глазах. Я бы их назвала терапевтическими книгами. Я как раз подумала, что они отличаются от собственно художественных книг своей очень конкретной направленностью, чётко поставленными именно терапевтическими целями. Это книги, направленные, например, на укрепление привязанности, на то, чтобы давать возможность ребёнку чувствовать реальность того, что он переживает, признавать его права, его страхи, слабости, его стремления, желания и потребности, ценность свою осознавать и правоту там, где его могут не принять. Такие книги непривычны для родителей, воспитанных на классической назидательной или собственно художественной литературе, и многие из них вызывают у взрослых как раз недоумение и зачастую отторжение. Именно из-за своей непривычности. Как возмутительны были и до сих пор некоторым кажутся, например, книги Астрид Линдгрен (чему они учат?! Истории о сорванцах, о невежливых, и без морали!), когда они только появились, или Чуковского, или народные сказки, или даже потешки, когда они не являются чем-то своим, привычным, понятным и знакомым.
Конечно, понятно, как могут шокировать взрослых такие книжки, как, например, "Самые добрые в мире" Ульфа Нильсона и Эвы Эриксон, где дети играют в похоронное агенство, ищут умерших зверюшек, ставят им надгробные камни на поляне и сочиняют эпитафии и так проводят день. Или книжка "Однажды мама ругалась" Ютты Бауэр, в которой от маминого крика пингвиненка разрывает на части и голова, крылья, живот, лапы, разлетаются в разные стороны по всей земле. Или Уайз Браун "Как зайчонок убегал" - про что она вообще?- просто диалог мамы с зайчонком, что во что бы он ни превратился, она его найдёт и будет с ним. Или "Потому что я тебя очень сильно люблю". Или Аня рассказывала ещё про книгу "Принцесса Анна", про принцессу, у которой родители разводятся и делят дворец. Или на ту же тему "Принцессы и разбойники" Да и вот Петсон с Финдусом тоже терапевтичные. И Карлхен. Да и Саша и Маша.
Причём интересно,что такого рода литература в основном переводная. Я пыталась сформулировать, чем эти книжки отличаются от "обычных", привычных, и, пожалуй, сформулировала: они находятся вне культурного кода, вне культурного контекста, они мультикультурны, и если появляется в них что-то характерное для той или иной страны, то это, скорее, мешает восприятию, чем обогащает его. Но это касается именно чисто "терапевтических" книг, потому что "Петсону и Финдусу", конечно, не мешает скандинавский фон, хотя "Петсона с Финдусом" нетерапевтичными не назовёшь (эти книги разрешают детям бояться, задаваться, думать о себе и проказничать, а взрослым хмуриться, уставать, иногда раздражаться, даже ругаться и грустить, а потом всё исправлять).
И вот ещё что. Дело в том, что эти книги про семейную терапию. Они действуют на родителя не меньше, чем на ребёнка, во всяком случае, на российского родителя, который в силу всяких поколенческих травм, не готов сам признавать свои чувства, не готов принимать чувства ребёнка. А книги показывают, как это делать и вообще "разрешают", говорят, можно, мол. Для ребёнка в этих книгах рассказывается о норме. Родителю же эти книги открывают глаза на некотурую ненормальность его восприятия (если он всё же откроется и признает, что не книги ненормальны, а восприятие, при котором называть и признавать то, что ты чувствуешь - плохо). Книги легко и просто говорят о том, о чём у нас говорить не принято, что связано с виной, с плохим стыдом, со страхом, затрагивают такое, что вдруг хочется заплакать от того, что оказывается твои чувства и правда имели и имеют право на существование и что потребности твои были естественными и нормальными. Это разрешающие книги. Возможно, поэтому такого рода книги первыми появились именно переводные. Потому, что чтобы их написать, нужно уже иметь несколько другое сознание. Очищенное от многих страхов, неоправданной вины и гордыни. Нужно уметь не пугаться детских слов о голом короле.
В общем, терапевтичная для меня лекция получилась. Ну и в "Бампер" потом зашла, конечно. Купила книгу стихов Романа Сефа. А про то, как самим делать оловянных солдатиков, пока не стала. Попозже. Лет с восьми там. Тоже, кстати, отдельный вид книг: инструкция для деланья общих дел с ребёнком (про них тоже Аня рассказывала). Для малышей - серия про Кастора, например, и не только. Те же "Поделки Финдуса" ещё. И кулинарная книга Петсона и Финдуса. Там тоже роли распределены: что старшему делать, а что младшему. В Бампере, думаю, гораздо больше таких назовут. Мулле Мек тоже, наверное, из этой серии. А для постарше - вон, как самим солдатиков делать оловянных: как нарисовать, придумать, как форму сделать, как залить...
Вообще хорошо бы, конечно, составить списки таких книг. Тем более, что их вполне исчислимое количество. Терапевтических точно. И пояснения к ним написать, чтоб родители не пугались.
Да. Вот ещё вспомнила. В том же Бампере впервые увидела книгу про травлю. Не могу вспомнить, как называется. Про то, как чувствует себя герой книги, которого все избегают и над которым издеваются в школе. Про его одиночество и про самообвинение и ощущение себя нетаким. Книжки на сложные темы. Простым языком. Очень трудные. Потому что про слабости и уязвимости.
И вот по ходу мысли какие возникли. Понятно, что детская авторская литература - явление достаточно молодое, то есть отдельное такое направление, как писательство специально для детей, появилось очень поздно. "Робинзон Крузо", "Остров сокровищ", "Гулливер", всякие "Всадники без головы", а уж тем более "Гаргантюа и Пантагрюэль", конечно, не для детей писаны, а для взрослых. И видно, что детская литература меняется, развивается, и это вполне можно наблюдать в режиме реального времени.
Аня на лекции говорила о том, что книжки можно классифицировать по тому, какую потребность они удовлетворяют, и про тот новый вид детских книг, который появился прямо вот у нас у всех на глазах. Я бы их назвала терапевтическими книгами. Я как раз подумала, что они отличаются от собственно художественных книг своей очень конкретной направленностью, чётко поставленными именно терапевтическими целями. Это книги, направленные, например, на укрепление привязанности, на то, чтобы давать возможность ребёнку чувствовать реальность того, что он переживает, признавать его права, его страхи, слабости, его стремления, желания и потребности, ценность свою осознавать и правоту там, где его могут не принять. Такие книги непривычны для родителей, воспитанных на классической назидательной или собственно художественной литературе, и многие из них вызывают у взрослых как раз недоумение и зачастую отторжение. Именно из-за своей непривычности. Как возмутительны были и до сих пор некоторым кажутся, например, книги Астрид Линдгрен (чему они учат?! Истории о сорванцах, о невежливых, и без морали!), когда они только появились, или Чуковского, или народные сказки, или даже потешки, когда они не являются чем-то своим, привычным, понятным и знакомым.
Конечно, понятно, как могут шокировать взрослых такие книжки, как, например, "Самые добрые в мире" Ульфа Нильсона и Эвы Эриксон, где дети играют в похоронное агенство, ищут умерших зверюшек, ставят им надгробные камни на поляне и сочиняют эпитафии и так проводят день. Или книжка "Однажды мама ругалась" Ютты Бауэр, в которой от маминого крика пингвиненка разрывает на части и голова, крылья, живот, лапы, разлетаются в разные стороны по всей земле. Или Уайз Браун "Как зайчонок убегал" - про что она вообще?- просто диалог мамы с зайчонком, что во что бы он ни превратился, она его найдёт и будет с ним. Или "Потому что я тебя очень сильно люблю". Или Аня рассказывала ещё про книгу "Принцесса Анна", про принцессу, у которой родители разводятся и делят дворец. Или на ту же тему "Принцессы и разбойники" Да и вот Петсон с Финдусом тоже терапевтичные. И Карлхен. Да и Саша и Маша.
Причём интересно,что такого рода литература в основном переводная. Я пыталась сформулировать, чем эти книжки отличаются от "обычных", привычных, и, пожалуй, сформулировала: они находятся вне культурного кода, вне культурного контекста, они мультикультурны, и если появляется в них что-то характерное для той или иной страны, то это, скорее, мешает восприятию, чем обогащает его. Но это касается именно чисто "терапевтических" книг, потому что "Петсону и Финдусу", конечно, не мешает скандинавский фон, хотя "Петсона с Финдусом" нетерапевтичными не назовёшь (эти книги разрешают детям бояться, задаваться, думать о себе и проказничать, а взрослым хмуриться, уставать, иногда раздражаться, даже ругаться и грустить, а потом всё исправлять).
И вот ещё что. Дело в том, что эти книги про семейную терапию. Они действуют на родителя не меньше, чем на ребёнка, во всяком случае, на российского родителя, который в силу всяких поколенческих травм, не готов сам признавать свои чувства, не готов принимать чувства ребёнка. А книги показывают, как это делать и вообще "разрешают", говорят, можно, мол. Для ребёнка в этих книгах рассказывается о норме. Родителю же эти книги открывают глаза на некотурую ненормальность его восприятия (если он всё же откроется и признает, что не книги ненормальны, а восприятие, при котором называть и признавать то, что ты чувствуешь - плохо). Книги легко и просто говорят о том, о чём у нас говорить не принято, что связано с виной, с плохим стыдом, со страхом, затрагивают такое, что вдруг хочется заплакать от того, что оказывается твои чувства и правда имели и имеют право на существование и что потребности твои были естественными и нормальными. Это разрешающие книги. Возможно, поэтому такого рода книги первыми появились именно переводные. Потому, что чтобы их написать, нужно уже иметь несколько другое сознание. Очищенное от многих страхов, неоправданной вины и гордыни. Нужно уметь не пугаться детских слов о голом короле.
В общем, терапевтичная для меня лекция получилась. Ну и в "Бампер" потом зашла, конечно. Купила книгу стихов Романа Сефа. А про то, как самим делать оловянных солдатиков, пока не стала. Попозже. Лет с восьми там. Тоже, кстати, отдельный вид книг: инструкция для деланья общих дел с ребёнком (про них тоже Аня рассказывала). Для малышей - серия про Кастора, например, и не только. Те же "Поделки Финдуса" ещё. И кулинарная книга Петсона и Финдуса. Там тоже роли распределены: что старшему делать, а что младшему. В Бампере, думаю, гораздо больше таких назовут. Мулле Мек тоже, наверное, из этой серии. А для постарше - вон, как самим солдатиков делать оловянных: как нарисовать, придумать, как форму сделать, как залить...
Вообще хорошо бы, конечно, составить списки таких книг. Тем более, что их вполне исчислимое количество. Терапевтических точно. И пояснения к ним написать, чтоб родители не пугались.
Да. Вот ещё вспомнила. В том же Бампере впервые увидела книгу про травлю. Не могу вспомнить, как называется. Про то, как чувствует себя герой книги, которого все избегают и над которым издеваются в школе. Про его одиночество и про самообвинение и ощущение себя нетаким. Книжки на сложные темы. Простым языком. Очень трудные. Потому что про слабости и уязвимости.