Квинтет. Часть вторая
( Часть первая)
Гурин бил Пасечку ловко и быстро, умелыми ударами человека, привыкшего к такой работе. Его лицо оставалось спокойным, почти расслабленным. Он просто делал дело.
Пасечка сначала вырывался и орал, потом жалобно выл, а под конец затих. Из его глаз, как из брызгалки, разлетались слезы. Он был уверен, что его сейчас убьют. Гурин, напротив, точно знал, что не собирается причинить Пасечке ни малейшего вреда.
Экзекуция длилась несколько минут. Можно было управиться и за минуту, но это не дало бы нужного педагогического эффекта. Гурин склонился над лежащим Пасечкой и тихо проговорил:
- Теперь ты понял, почему нельзя мешать соседям?
Пасечка скулил, свернувшись в грязный клубок. Гурин размахнулся.
- Понял, - поспешно сказал Пасечка. Голос звучал странно, как из-под земли.
Гурин ударил.
- Ты ведь не будешь больше гадить у забора?
- Не буду.
- И костров жечь не будешь?
- Не буду!
- Никогда?
- Никогда!!!
Из носа у Пасечки лились кровь и сопли, изо рта - кровь и слюни, из глаз вытекали остатки слез. "Бабка из тебя кишки достанет, - безостановочно думал он спасительную мысль, - бабка тебя раздавит как червя".
- И вот что. - Игорь Витальевич сел на корточки, чтобы Пасечка видел его лицо. - Бабушке ты скажешь, что упал с дерева. Понял?
Пасечка посмотрел без выражения и кивнул. Ему было ясно, что уж кому-кому, а бабке он скажет правду.
- Иначе, - мягко продолжил Гурин, - бабушку свою ты больше не увидишь.
- Куда ж она денется? - удивился Пасечка с земли.
Игорь Витальевич пояснил серьезно:
- Я ее убью.
Пасечка пошире открыл заплывающий глаз и рассмотрел склоненное лицо. Впервые в жизни он столкнулся с безумием более сильным, чем его собственное. И попытался прибегнуть к формальной
логике:
- Тебя посадят. Я все расскажу.
- Кто посадит? - удивился Гурин.
- Как "кто"? - Пасечка приподнял голову с земли. Для второклассника он был неплохо подкован. - Власти!
- Не посадят, - рассмеялся Гурин. - Знаешь, почему?
Не дождался ответа и серьезно продолжил:
- Потому что я и есть власть.
Пасечка смотрел на него снизу и чутьем такого же безумца понимал, что это правда. Игорь Витальевич несильно пнул его ногой, точно достав внизу живота, и ушел под тонкий визг.
Издали на них, широко раскрыв глаза, смотрела Валерия Николаевна.
Она видела, как Пасечка с воем корчится на земле, и была совершенно и безгранично счастлива. Это острое счастье одновременно так радовало и ужасало, что не было сил сойти с места. Как будто звезды внезапно поменяли расположение, и больше небо не держалось над головой.
* * *
- Валерия Николаевна, вы не могли бы ко мне подняться?
Уже две недели возле забора не возникало свежих кучек. И костров на участке никто не жег. Валерия поправила кружевной воротничок, взбила локоны и зашла к жильцу. Гурин поднялся из-за стола ей навстречу и хозяйским жестом указал на стул.
- Прекрасно выглядите. Все в порядке? Юный пакостник не достает?
- Все в порядке, Игорь Витальевич. Спасибо вам.
- Ну что вы, - отмахнулся Гурин. - Святое дело - помочь одинокой женщине.
Слово "одинокая" неприятно резануло, но она ждала продолжения.
- Валерия Николаевна, я вот о чем хотел попросить. У вашей соседки, Варвары Громыко, с месяц назад поселился известный правонарушитель, Семен Косинский. Видимо, - тут Гурин брезгливо поднял брови, - он ее любовник. Но не в этом дело. Косинский ведет активную деятельность по подрыву советского строя. Связывается с темными личностями, копирует и передает нелегальные документы. Я знаю, вы не ладите с соседкой, о дружбе между вами речи нет. Но вы же ходите по поселку. Не могли бы вы поузнавать для меня, что говорят про этого жильца? Я ведь здесь не совсем отдыхаю. С кем он встречается, кто его видит, куда он ходит? В поселке сложно скрыться. Вас, Валерия Николаевна, все уважают. Если вы порасспрашиваете, будут рады рассказать. А вы расскажете мне.
Валерия Николаевна разочарованно замерла. В поселке ее считали малахольной и ни в грош не ставили. Если уж кто-то и пользовался уважением, так это Варвара - в память о незабвенном дяде Леде, да и сама по себе. Но беда была не в том.
Беда была в том, что Лерочка получила традиционное воспитание. В него ни в коем случае не входило сопротивление властям, но доносить на знакомых, «стучать» на них, было недопустимо. Вряд ли Валерия Николаевна смогла бы объяснить, почему. Она не поддерживала нелегальной деятельности, не верила в ее наличие и не интересовалась целью. Но покойный папа ни за что не позволил бы выросшей дочери бороться с соседкой при помощи КГБ. То, что Варвара была давним Лериным врагом, сильно ухудшало ситуацию.
- Вы понимаете, - робко сказала Валерия, - я же тут не общаюсь ни с кем. Ни один человек в поселке не знает, кто такой Пендерецкий!
Это была чистая правда, и голос ее окреп.
- Они невежды, Игорь Витальевич! Люди без образования, без интересов. О чем мне с ними говорить?
Игорь Витальевич посмотрел сквозь очки и покачал головой.
- Очень жаль, Валерия Николаевна, что вы не умеете быть благодарной. Я надеялся, что помогу вам - а вы поможете мне.
Леру как огнем обожгло. Перед глазами у нее возникла бесконечная линия дерьма вдоль забора. В горле противно защипало.
- Игорь Витальевич. Я считаю, что настоящий мужчина не может оставаться равнодушным к страданиям женщины. И от души благодарна вам за помощь.
Она развернулась и вышла.
"Точно, малахольная, - с огорчением подумал Гурин, - правду о ней говорят".
* * *
Поздним вечером Валерия Николаевна стояла на Варварином крыльце. Много лет назад близорукий Эрнстов подвернул на этих ступеньках ногу, и прибежавшей на крики Лерочке пришлось тащить его домой. С тех пор она здесь не была.
Ее волосы были туго собраны в пучок (такая же прическа была у Елизаветы Нарышкиной в книге "Жены декабристов"), жакет застегнут. Познабливало, хотя на улице было тепло. Узкой рукой со светлой полоской обручального кольца она негромко постучала в дверь.
Какое-то время ничего не происходило, хотя изнутри отчетливо слышались голоса. Затем дверь отодвинулась на пару сантиметров и в ней возникла Варвара. Разглядела Валерию Николаевну и с интересом присвистнула:
- Тю.
Валерия Николаевна сглотнула:
- Здравствуйте.
Спохватилась, что как-то неправильно звучит, ругнула себя за нерешительность и произнесла погромче: - Пусти меня, Варя. Дело есть.
Варвара молча посторонилась и Валерия Николаевна вошла, щурясь от яркого света. За пустым столом сидел косоглазый мужик в свободной рубахе. На столе блестела бутылка водки, почему-то без закуски. Из угла фонарем под любопытным глазом отсвечивал Пасечка.
Варвара плотно сложила руки на груди:
- Ну?
Ей бросилось в глаза, что соседка ведет себя необычно. Вместо того, чтобы по-куриному втягивать голову в плечи, она тянула шею к небу, как петух.
- Слушай, Варя, - заговорила Валерия Николаевна, чуть запинаясь на годами не произносимом имени. - У меня, как ты знаешь, есть жилец. Он гебист, я об этом... случайно узнала. И приехал сюда специально, следить за твоим хахалем.
- Нет у меня никакого хахаля, - машинально возникла Варвара.
Валерия Николаевна махнула рукой, отметая реплику как несущественную. Она торопилась продолжить:
- Он знает, что твой приятель крутит какие-то дела. Я без понятия, какие, тут тебе видней. Но если вы что-то творите, то догляд за вами - прямо из моего окна. Вы... учтите, что это так.
В этом месте Валерия Николаевна потеряла нить. Дома ей казалось, что факты скажут сами за себя. Но сейчас все звучало как-то нечетко - оставалось неясным, зачем она вообще пришла.
Словно подслушав, Варвара мощно пожала плечами:
- Херня.
И, усмехаясь, развернулась к типу за столом:
- Слышал, Сема? Ты у нас, оказывается, большая птица. За тобой, оказывается, следят!
- Конечно, следят! - охотно отозвался тот, кого она назвала Семой. - И КГБ за мной следит, и Пентагон! И этот, как его...
- Мосад, - подсказала Варвара, вспоминая про одну девятую еврейской крови. - Ты у нас международный шпион.
- И террорист, террорист, - подхватил мужик, барабаня ладонями по чистому столу.
Он вскочил, обхватил Варвару за плечи и закружил по кухне, напевая:
- Калинка, малинка, шпионка моя! В саду ягода калинка, малинка, шпионка моя!
Варвара обернулась к Валерии Николаевне, которая так и стояла у порога, и бросила ей через плечо:
- Передай своему генералу, доклад не удался: нет у Громыков шпионов. А что Семка спекулировал когда-то, так он за то давно отсидел. Все у нас чисто, как на Пасху.
- Калинка, малинка, шпионка моя! - косой пошел вприсядку, отбивая пятками ритм, - в саду ягода шпионка, малинка моя!
Валерия Николаевна тихо открыла входную дверь. Варвара проворно подскочила, плечом выставляя соседку наружу, и доверительно шепнула:
- Не лезь к нам, Лера. Мы не подаем.
И хлопнула дверью.
Валерия Николаевна, сцепив в карманах ледяные руки, сошла с крыльца. В небе светила белая луна, из-за двери несся дробный топот и радостно заливался Пасечка:
- Шпионка! Шпионка, шпионка моя!
* * *
Как только соседка мелькнула мимо окна, Варвара как по команде выключила веселье и хлопнула ладонью по столу. Семен продолжал по инерции напевать, перебирая ногами. Варвара хлопнула еще раз, и он затих.
- Собирайся, - коротко сказала она, рывком вытягивая из-под дивана семенов портфель. - Чтобы духу твоего здесь не было.
- Варька, ты чего? - опешил Косой, подходя вплотную и обнимая ее за плечи. - Тебя эта дева напугала? Да мало ли что ей привиделось в небесах!
- Я Лерку знаю, - Варвара рылась в припасах, извлекая на стол помидоры и яблоки. - У нее ни фантазии, ни мозгов. Придумать она ничего не может.
- Так что? Ну, торчит у нее там какой-то хмырь. Неужели мы будем из-за него огород городить?
- Будем, Сема, будем, - она совала в портфель помидоры, один за другим. - Последняя электричка будет в полночь. На ней и езжай.
- Варенька! - взмолился посерьезневший Семен. - Да куда я в полночь-то денусь? Дай мне хотя бы до утра!
- А если за нами ночью придут? Нет уж, давай выметайся. Чтобы духу твоего здесь не было. Если спросят, я ничего не знаю. Был проездом, побыл немного, свалил куда-то. Мы же с тобой чужие люди, Лева умер давно.
- Но... зачем я приезжал-то? Раз так?
Варвара пожала плечами.
- А я почем знаю? Может, хотел комнату снять? Сразу увидел, что места мало, сами ютимся впритык. И уехал, Сема. Такие дела.
Она утвердила посреди комнаты раздутый портфель и развернулась к Семену. Тот успел надеть пиджак. Усмехнулся.
- А деньги, Варюша? Деньги-то вернешь?
Когда они ровно стояли рядом, было видно, что Варвара на пару сантиметров выше. Она коротко бросила:
- Сейчас.
Вышла из комнаты, повозилась в глубине дома, вернулась и протянула Семену несколько купюр.
- Вот, на дорогу тебе. Чтоб не голодал.
Семен присвистнул.
- А пачка-то?
Васильковые глаза в упор смотрели на него.
- Какая пачка?
* * *
Гурин долго добивался от окружающих, куда исчез Варварин жилец. Пытался говорить с Валерией Николаевной, но та только пылко благодарила его за спасение от Пасечки и краснела. Она повадилась носить открытые платья и начала так томно улыбаться, что Гурин предпочел прекратить эти бесполезные разговоры.
Варвара грубо сказала, что, когда ее арестуют, тогда она и будет давать показания. И добавила, что лезть в постель к старой клюшке - дрянное дело даже для КГБ. От Пасечки Гурин добился только жалобного скулежа (Пасечке было некогда: он планировал убийство Гурина). Жители поселка вообще ничего не знали - предусмотрительный Семка ни одному из них не попадался на глаза.
Ни в доме, ни в саду его не наблюдалось. Никто не видел, как он уходил. Спрятаться в редком лесу было негде, хотя и там по просьбе Гурина пробежалось несколько человек. Но самое странное, что в ту ночь, когда исчез Косинский, не ходили вечерние электрички - на станции что-то произошло. То есть и уехать Семен не мог никак. Накануне он еще был, Гурин видел его в бинокль, а следующий день пропал - и концов не найдешь. Игорь Витальевич пожил в поселке еще неделю, убедился, что ничего понятного не происходит, расплатился с Валерией Николаевной за постой и отбыл в неизвестном направлении. Пасечка долго швырялся камнями в его уходящую спину и один раз почти попал. Но Гурин этого не заметил.
А через пару недель Валерия Николаевна снова пришла к Варваре.
* * *
Пришла она не одна. За ней тащился озадаченный Пасечка.
Тащился он не по доброй воле. Отъезд Гурина положил в глазах Пасечки безусловный конец и его запретам. Бабке он, как и велели, сказал тогда, что свалился с дерева - неясно, поверила ли ему Варвара, но ей очевидно было не до него. Жив, и ладно. А с тех пор много воды утекло.
Пасечка выждал для верности несколько дней и попробовал сбегать на старое место. Сначала робко, в сумраке за кустами, а дальше смелей и уже при свете. Ничего не произошло, и он с облегчением вернулся к прежней практике вдоль забора.
Где и был застукан Валерией Николаевной. Она нередко замечала его за этим делом (да он и не скрывался никогда), всегда смешно раздувалась и поспешно уходила. Но то было до Гурина. Теперь же Валерия Николаевна с незнакомым Пасечке лицом явилась прямо к нему. То есть, натурально, вошла в калитку, завернула за дом, приблизилась к забору и неженским жестом схватила нарушителя за руку.
Она была для него чем-то вроде кролика: забавной и неопасной. Поэтому Пасечка даже не рванулся. Дернул плечом и спросил с интересом:
- Тебе чего?
Но Валерия Николаевна повела себя странно. Она перехватила его покрепче и твердо сказала:
- Пойдем.
- Куда? - удивился Пасечка, не замечая, что уже идет.
- К бабушке, - пояснила очевидное Валерия Николаевна.
Она уверенным шагом прошла к крыльцу, стукнула в ставню костяшками пальцев и сразу открыла дверь. На нее изумленно воззрилась Варвара, к которой так не врывался, кажется, даже дядя Ледя.
Валерия Николаевна аккуратно вставила в двери Пасечку и следом зашла сама.
- Здравствуй, Варя.
Можно подумать, в кармане у нее лежал пропуск в Варварин дом.
- Привет, - растерянно отозвалась Варвара. Она не любила непонятных ситуаций. - Чего это ты зачастила сюда?
- Я ненадолго, - махнула рукой Валерия Николаевна. - Пожалуйста, Варя, проследи за своим ребенком. Он снова ходит в туалет под мой забор. И я прошу...
Она споткнулась под Варвариным взглядом, что-то вспомнила, вздохнула и поправилась:
- Я надеюсь, что отныне это прекратится. Навсегда.
Варвара медленно встала и сложила руки на груди, обретая привычный тон.
- Попользоваться захотелось, Лера, гебистом? Думаешь, он у тебя лето прожил, так я теперь век буду по струнке ходить?
Валерия Николаевна рассмеялась.
- Ну что ты, Варя. Игорь Витальевич, действительно, оставил мне свои координаты и приглашал обращаться в любое время. Но глупости его не интересуют. Не буду же я звонить ему с докладом, что твой Иванушка снова козленочком стал.
- Я Пашка! - возмутился притихший было Пасечка. - А ты сама коза!
Его выступление было проигнорировано обеими сторонами. Варвара чуть напряженно смотрела в стену, Валерия Николаевна скользила рассеянным взглядом по чистой кухне.
- А вот другие вещи, Варя, ему могут показаться поинтересней.
- Например? - с вызовом спросила Варвара, хмуря брови.
- Например, укрывание известного правонарушителя Семена Косинского, - запела Валерия Николаевна в тональности до-мажор, - и оказание помощи данному правонарушителю в его незаконной деятельности. Я не помню, Варя, какая это статья, но тебе расскажут.
Варвара расцепила руки и оперлась о кухонный стол.
- Тю! Какой Косинский, какая помощь? Сдурела, что ли? В глаза я не видела никого.
Она презрительным жестом махнула куда-то в окно:
- Иди, стучи на здоровье! Ничего не докажут! Нечего доказывать. Не угрожай тут на меня.
И тут Валерия Николаевна улыбнулась.
- Косой тебе деньги оставил. Много.
Понизив голос, она назвала сумму. Варвара дернулась, как от удара током.
- Не было никаких…
- Были, - спокойно прервала ее Валерия. - И где-то в доме до сих пор лежат.
Она светло смотрела в пустоту, минуя взглядом остолбеневшую Варвару. Расчет был точен: ни за что на свете Варька не избавилась бы от таких денег. Просто бы не смогла.
- Не докажешь, - повторила Варвара больше по инерции.
- Без меня докажут, - махнула рукой Валерия Николаевна. - Косой подтвердит.
- Какой Косой? - вскинулась Варька. - Он же сбежал!
- Сейчас сбежал, сейчас докажет... Жизнь длинная, Варя.
Пасечка стоял с полуоткрытым ртом, не зная, что здесь нужно делать.
- Так что ходите, пожалуйста, в туалет куда положено, - к Валерии Николаевне почти вернулся ее обычный жалобный тон. - И ведите себя потише. Тогда и поводов ссориться у нас не будет.
- Так вон куда Косой тогда подался, - со свистом выдохнула Варвара. - К тебе в трусы!
- Ну вот, - расстроилась Валерия Николаевна, - я так и знала, что снова кончится трусами. О чем с тобой ни говори…
- Ты погоди-ка, погоди, - пошла в наступление Варвара, - так это же ты, получается, укрываешь известного правонарушителя? Это у тебя он живет?
- Не-а, - Валерия каким-то детским, капризным движением пожала плечами. - Нет его у меня. И денег нет. И не было никогда.
Вдруг Варвара сощурилась:
- А чем ты докажешь, чьи это деньги, Лера? Чем?
Валерия Николаевна рассмеялась.
- Так Семкины купюры меченые все.
Варвара ахнула:
- Врешь!
- Вру, - легко согласилась Лерочка, с девичьей легкостью развернулась и выпорхнула вон.
* * *
Переписываться с Семкой-Косым они не стали. Оба сошлись на том, что пользы от такой переписки не будет: не дай бог, попадется кому. Но с тех пор Валерии Николаевне приходили посылки без обратного адреса: то туесок таежного меда, то сушеные ягоды, то прибалтийский янтарь. А еще позже ей через третьи руки передали шестиконечную звездочку на золотой цепочке. Она посмеялась, но надела эту звездочку на шею, под одежду.
Проблем с соседями больше не возникало, да и уверенности в себе у Лерочки прибавилось. Она защитила, наконец, диссертацию, купила туфли на каблуках, набрала от хорошей жизни два кило и даже съездила отдохнуть на море, где озадачивала понимающих людей сочетанием безупречно славянской внешности и шестиконечной звездочки на цепочке.
Валерия Николаевна не знала, что такую же золотую звездочку с другой оказией получила и Варвара. И тоже носила под одеждой, не снимая. Пасечка полгода спустя все-таки рассказал ей про Гурина, и она неотчетливо думала: раз уж нас эти не балуют, пускай хоть те берегут. Семка не был злопамятным, и ему всю жизнь сильно нравилась лихая Варвара-краса.
А пачка денег у нее так и лежала, зарытая, во дворе. Сперва Варвара боялась ее касаться, а после те деньги совсем потеряли цену.
Гурин бил Пасечку ловко и быстро, умелыми ударами человека, привыкшего к такой работе. Его лицо оставалось спокойным, почти расслабленным. Он просто делал дело.
Пасечка сначала вырывался и орал, потом жалобно выл, а под конец затих. Из его глаз, как из брызгалки, разлетались слезы. Он был уверен, что его сейчас убьют. Гурин, напротив, точно знал, что не собирается причинить Пасечке ни малейшего вреда.
Экзекуция длилась несколько минут. Можно было управиться и за минуту, но это не дало бы нужного педагогического эффекта. Гурин склонился над лежащим Пасечкой и тихо проговорил:
- Теперь ты понял, почему нельзя мешать соседям?
Пасечка скулил, свернувшись в грязный клубок. Гурин размахнулся.
- Понял, - поспешно сказал Пасечка. Голос звучал странно, как из-под земли.
Гурин ударил.
- Ты ведь не будешь больше гадить у забора?
- Не буду.
- И костров жечь не будешь?
- Не буду!
- Никогда?
- Никогда!!!
Из носа у Пасечки лились кровь и сопли, изо рта - кровь и слюни, из глаз вытекали остатки слез. "Бабка из тебя кишки достанет, - безостановочно думал он спасительную мысль, - бабка тебя раздавит как червя".
- И вот что. - Игорь Витальевич сел на корточки, чтобы Пасечка видел его лицо. - Бабушке ты скажешь, что упал с дерева. Понял?
Пасечка посмотрел без выражения и кивнул. Ему было ясно, что уж кому-кому, а бабке он скажет правду.
- Иначе, - мягко продолжил Гурин, - бабушку свою ты больше не увидишь.
- Куда ж она денется? - удивился Пасечка с земли.
Игорь Витальевич пояснил серьезно:
- Я ее убью.
Пасечка пошире открыл заплывающий глаз и рассмотрел склоненное лицо. Впервые в жизни он столкнулся с безумием более сильным, чем его собственное. И попытался прибегнуть к формальной
логике:
- Тебя посадят. Я все расскажу.
- Кто посадит? - удивился Гурин.
- Как "кто"? - Пасечка приподнял голову с земли. Для второклассника он был неплохо подкован. - Власти!
- Не посадят, - рассмеялся Гурин. - Знаешь, почему?
Не дождался ответа и серьезно продолжил:
- Потому что я и есть власть.
Пасечка смотрел на него снизу и чутьем такого же безумца понимал, что это правда. Игорь Витальевич несильно пнул его ногой, точно достав внизу живота, и ушел под тонкий визг.
Издали на них, широко раскрыв глаза, смотрела Валерия Николаевна.
Она видела, как Пасечка с воем корчится на земле, и была совершенно и безгранично счастлива. Это острое счастье одновременно так радовало и ужасало, что не было сил сойти с места. Как будто звезды внезапно поменяли расположение, и больше небо не держалось над головой.
* * *
- Валерия Николаевна, вы не могли бы ко мне подняться?
Уже две недели возле забора не возникало свежих кучек. И костров на участке никто не жег. Валерия поправила кружевной воротничок, взбила локоны и зашла к жильцу. Гурин поднялся из-за стола ей навстречу и хозяйским жестом указал на стул.
- Прекрасно выглядите. Все в порядке? Юный пакостник не достает?
- Все в порядке, Игорь Витальевич. Спасибо вам.
- Ну что вы, - отмахнулся Гурин. - Святое дело - помочь одинокой женщине.
Слово "одинокая" неприятно резануло, но она ждала продолжения.
- Валерия Николаевна, я вот о чем хотел попросить. У вашей соседки, Варвары Громыко, с месяц назад поселился известный правонарушитель, Семен Косинский. Видимо, - тут Гурин брезгливо поднял брови, - он ее любовник. Но не в этом дело. Косинский ведет активную деятельность по подрыву советского строя. Связывается с темными личностями, копирует и передает нелегальные документы. Я знаю, вы не ладите с соседкой, о дружбе между вами речи нет. Но вы же ходите по поселку. Не могли бы вы поузнавать для меня, что говорят про этого жильца? Я ведь здесь не совсем отдыхаю. С кем он встречается, кто его видит, куда он ходит? В поселке сложно скрыться. Вас, Валерия Николаевна, все уважают. Если вы порасспрашиваете, будут рады рассказать. А вы расскажете мне.
Валерия Николаевна разочарованно замерла. В поселке ее считали малахольной и ни в грош не ставили. Если уж кто-то и пользовался уважением, так это Варвара - в память о незабвенном дяде Леде, да и сама по себе. Но беда была не в том.
Беда была в том, что Лерочка получила традиционное воспитание. В него ни в коем случае не входило сопротивление властям, но доносить на знакомых, «стучать» на них, было недопустимо. Вряд ли Валерия Николаевна смогла бы объяснить, почему. Она не поддерживала нелегальной деятельности, не верила в ее наличие и не интересовалась целью. Но покойный папа ни за что не позволил бы выросшей дочери бороться с соседкой при помощи КГБ. То, что Варвара была давним Лериным врагом, сильно ухудшало ситуацию.
- Вы понимаете, - робко сказала Валерия, - я же тут не общаюсь ни с кем. Ни один человек в поселке не знает, кто такой Пендерецкий!
Это была чистая правда, и голос ее окреп.
- Они невежды, Игорь Витальевич! Люди без образования, без интересов. О чем мне с ними говорить?
Игорь Витальевич посмотрел сквозь очки и покачал головой.
- Очень жаль, Валерия Николаевна, что вы не умеете быть благодарной. Я надеялся, что помогу вам - а вы поможете мне.
Леру как огнем обожгло. Перед глазами у нее возникла бесконечная линия дерьма вдоль забора. В горле противно защипало.
- Игорь Витальевич. Я считаю, что настоящий мужчина не может оставаться равнодушным к страданиям женщины. И от души благодарна вам за помощь.
Она развернулась и вышла.
"Точно, малахольная, - с огорчением подумал Гурин, - правду о ней говорят".
* * *
Поздним вечером Валерия Николаевна стояла на Варварином крыльце. Много лет назад близорукий Эрнстов подвернул на этих ступеньках ногу, и прибежавшей на крики Лерочке пришлось тащить его домой. С тех пор она здесь не была.
Ее волосы были туго собраны в пучок (такая же прическа была у Елизаветы Нарышкиной в книге "Жены декабристов"), жакет застегнут. Познабливало, хотя на улице было тепло. Узкой рукой со светлой полоской обручального кольца она негромко постучала в дверь.
Какое-то время ничего не происходило, хотя изнутри отчетливо слышались голоса. Затем дверь отодвинулась на пару сантиметров и в ней возникла Варвара. Разглядела Валерию Николаевну и с интересом присвистнула:
- Тю.
Валерия Николаевна сглотнула:
- Здравствуйте.
Спохватилась, что как-то неправильно звучит, ругнула себя за нерешительность и произнесла погромче: - Пусти меня, Варя. Дело есть.
Варвара молча посторонилась и Валерия Николаевна вошла, щурясь от яркого света. За пустым столом сидел косоглазый мужик в свободной рубахе. На столе блестела бутылка водки, почему-то без закуски. Из угла фонарем под любопытным глазом отсвечивал Пасечка.
Варвара плотно сложила руки на груди:
- Ну?
Ей бросилось в глаза, что соседка ведет себя необычно. Вместо того, чтобы по-куриному втягивать голову в плечи, она тянула шею к небу, как петух.
- Слушай, Варя, - заговорила Валерия Николаевна, чуть запинаясь на годами не произносимом имени. - У меня, как ты знаешь, есть жилец. Он гебист, я об этом... случайно узнала. И приехал сюда специально, следить за твоим хахалем.
- Нет у меня никакого хахаля, - машинально возникла Варвара.
Валерия Николаевна махнула рукой, отметая реплику как несущественную. Она торопилась продолжить:
- Он знает, что твой приятель крутит какие-то дела. Я без понятия, какие, тут тебе видней. Но если вы что-то творите, то догляд за вами - прямо из моего окна. Вы... учтите, что это так.
В этом месте Валерия Николаевна потеряла нить. Дома ей казалось, что факты скажут сами за себя. Но сейчас все звучало как-то нечетко - оставалось неясным, зачем она вообще пришла.
Словно подслушав, Варвара мощно пожала плечами:
- Херня.
И, усмехаясь, развернулась к типу за столом:
- Слышал, Сема? Ты у нас, оказывается, большая птица. За тобой, оказывается, следят!
- Конечно, следят! - охотно отозвался тот, кого она назвала Семой. - И КГБ за мной следит, и Пентагон! И этот, как его...
- Мосад, - подсказала Варвара, вспоминая про одну девятую еврейской крови. - Ты у нас международный шпион.
- И террорист, террорист, - подхватил мужик, барабаня ладонями по чистому столу.
Он вскочил, обхватил Варвару за плечи и закружил по кухне, напевая:
- Калинка, малинка, шпионка моя! В саду ягода калинка, малинка, шпионка моя!
Варвара обернулась к Валерии Николаевне, которая так и стояла у порога, и бросила ей через плечо:
- Передай своему генералу, доклад не удался: нет у Громыков шпионов. А что Семка спекулировал когда-то, так он за то давно отсидел. Все у нас чисто, как на Пасху.
- Калинка, малинка, шпионка моя! - косой пошел вприсядку, отбивая пятками ритм, - в саду ягода шпионка, малинка моя!
Валерия Николаевна тихо открыла входную дверь. Варвара проворно подскочила, плечом выставляя соседку наружу, и доверительно шепнула:
- Не лезь к нам, Лера. Мы не подаем.
И хлопнула дверью.
Валерия Николаевна, сцепив в карманах ледяные руки, сошла с крыльца. В небе светила белая луна, из-за двери несся дробный топот и радостно заливался Пасечка:
- Шпионка! Шпионка, шпионка моя!
* * *
Как только соседка мелькнула мимо окна, Варвара как по команде выключила веселье и хлопнула ладонью по столу. Семен продолжал по инерции напевать, перебирая ногами. Варвара хлопнула еще раз, и он затих.
- Собирайся, - коротко сказала она, рывком вытягивая из-под дивана семенов портфель. - Чтобы духу твоего здесь не было.
- Варька, ты чего? - опешил Косой, подходя вплотную и обнимая ее за плечи. - Тебя эта дева напугала? Да мало ли что ей привиделось в небесах!
- Я Лерку знаю, - Варвара рылась в припасах, извлекая на стол помидоры и яблоки. - У нее ни фантазии, ни мозгов. Придумать она ничего не может.
- Так что? Ну, торчит у нее там какой-то хмырь. Неужели мы будем из-за него огород городить?
- Будем, Сема, будем, - она совала в портфель помидоры, один за другим. - Последняя электричка будет в полночь. На ней и езжай.
- Варенька! - взмолился посерьезневший Семен. - Да куда я в полночь-то денусь? Дай мне хотя бы до утра!
- А если за нами ночью придут? Нет уж, давай выметайся. Чтобы духу твоего здесь не было. Если спросят, я ничего не знаю. Был проездом, побыл немного, свалил куда-то. Мы же с тобой чужие люди, Лева умер давно.
- Но... зачем я приезжал-то? Раз так?
Варвара пожала плечами.
- А я почем знаю? Может, хотел комнату снять? Сразу увидел, что места мало, сами ютимся впритык. И уехал, Сема. Такие дела.
Она утвердила посреди комнаты раздутый портфель и развернулась к Семену. Тот успел надеть пиджак. Усмехнулся.
- А деньги, Варюша? Деньги-то вернешь?
Когда они ровно стояли рядом, было видно, что Варвара на пару сантиметров выше. Она коротко бросила:
- Сейчас.
Вышла из комнаты, повозилась в глубине дома, вернулась и протянула Семену несколько купюр.
- Вот, на дорогу тебе. Чтоб не голодал.
Семен присвистнул.
- А пачка-то?
Васильковые глаза в упор смотрели на него.
- Какая пачка?
* * *
Гурин долго добивался от окружающих, куда исчез Варварин жилец. Пытался говорить с Валерией Николаевной, но та только пылко благодарила его за спасение от Пасечки и краснела. Она повадилась носить открытые платья и начала так томно улыбаться, что Гурин предпочел прекратить эти бесполезные разговоры.
Варвара грубо сказала, что, когда ее арестуют, тогда она и будет давать показания. И добавила, что лезть в постель к старой клюшке - дрянное дело даже для КГБ. От Пасечки Гурин добился только жалобного скулежа (Пасечке было некогда: он планировал убийство Гурина). Жители поселка вообще ничего не знали - предусмотрительный Семка ни одному из них не попадался на глаза.
Ни в доме, ни в саду его не наблюдалось. Никто не видел, как он уходил. Спрятаться в редком лесу было негде, хотя и там по просьбе Гурина пробежалось несколько человек. Но самое странное, что в ту ночь, когда исчез Косинский, не ходили вечерние электрички - на станции что-то произошло. То есть и уехать Семен не мог никак. Накануне он еще был, Гурин видел его в бинокль, а следующий день пропал - и концов не найдешь. Игорь Витальевич пожил в поселке еще неделю, убедился, что ничего понятного не происходит, расплатился с Валерией Николаевной за постой и отбыл в неизвестном направлении. Пасечка долго швырялся камнями в его уходящую спину и один раз почти попал. Но Гурин этого не заметил.
А через пару недель Валерия Николаевна снова пришла к Варваре.
* * *
Пришла она не одна. За ней тащился озадаченный Пасечка.
Тащился он не по доброй воле. Отъезд Гурина положил в глазах Пасечки безусловный конец и его запретам. Бабке он, как и велели, сказал тогда, что свалился с дерева - неясно, поверила ли ему Варвара, но ей очевидно было не до него. Жив, и ладно. А с тех пор много воды утекло.
Пасечка выждал для верности несколько дней и попробовал сбегать на старое место. Сначала робко, в сумраке за кустами, а дальше смелей и уже при свете. Ничего не произошло, и он с облегчением вернулся к прежней практике вдоль забора.
Где и был застукан Валерией Николаевной. Она нередко замечала его за этим делом (да он и не скрывался никогда), всегда смешно раздувалась и поспешно уходила. Но то было до Гурина. Теперь же Валерия Николаевна с незнакомым Пасечке лицом явилась прямо к нему. То есть, натурально, вошла в калитку, завернула за дом, приблизилась к забору и неженским жестом схватила нарушителя за руку.
Она была для него чем-то вроде кролика: забавной и неопасной. Поэтому Пасечка даже не рванулся. Дернул плечом и спросил с интересом:
- Тебе чего?
Но Валерия Николаевна повела себя странно. Она перехватила его покрепче и твердо сказала:
- Пойдем.
- Куда? - удивился Пасечка, не замечая, что уже идет.
- К бабушке, - пояснила очевидное Валерия Николаевна.
Она уверенным шагом прошла к крыльцу, стукнула в ставню костяшками пальцев и сразу открыла дверь. На нее изумленно воззрилась Варвара, к которой так не врывался, кажется, даже дядя Ледя.
Валерия Николаевна аккуратно вставила в двери Пасечку и следом зашла сама.
- Здравствуй, Варя.
Можно подумать, в кармане у нее лежал пропуск в Варварин дом.
- Привет, - растерянно отозвалась Варвара. Она не любила непонятных ситуаций. - Чего это ты зачастила сюда?
- Я ненадолго, - махнула рукой Валерия Николаевна. - Пожалуйста, Варя, проследи за своим ребенком. Он снова ходит в туалет под мой забор. И я прошу...
Она споткнулась под Варвариным взглядом, что-то вспомнила, вздохнула и поправилась:
- Я надеюсь, что отныне это прекратится. Навсегда.
Варвара медленно встала и сложила руки на груди, обретая привычный тон.
- Попользоваться захотелось, Лера, гебистом? Думаешь, он у тебя лето прожил, так я теперь век буду по струнке ходить?
Валерия Николаевна рассмеялась.
- Ну что ты, Варя. Игорь Витальевич, действительно, оставил мне свои координаты и приглашал обращаться в любое время. Но глупости его не интересуют. Не буду же я звонить ему с докладом, что твой Иванушка снова козленочком стал.
- Я Пашка! - возмутился притихший было Пасечка. - А ты сама коза!
Его выступление было проигнорировано обеими сторонами. Варвара чуть напряженно смотрела в стену, Валерия Николаевна скользила рассеянным взглядом по чистой кухне.
- А вот другие вещи, Варя, ему могут показаться поинтересней.
- Например? - с вызовом спросила Варвара, хмуря брови.
- Например, укрывание известного правонарушителя Семена Косинского, - запела Валерия Николаевна в тональности до-мажор, - и оказание помощи данному правонарушителю в его незаконной деятельности. Я не помню, Варя, какая это статья, но тебе расскажут.
Варвара расцепила руки и оперлась о кухонный стол.
- Тю! Какой Косинский, какая помощь? Сдурела, что ли? В глаза я не видела никого.
Она презрительным жестом махнула куда-то в окно:
- Иди, стучи на здоровье! Ничего не докажут! Нечего доказывать. Не угрожай тут на меня.
И тут Валерия Николаевна улыбнулась.
- Косой тебе деньги оставил. Много.
Понизив голос, она назвала сумму. Варвара дернулась, как от удара током.
- Не было никаких…
- Были, - спокойно прервала ее Валерия. - И где-то в доме до сих пор лежат.
Она светло смотрела в пустоту, минуя взглядом остолбеневшую Варвару. Расчет был точен: ни за что на свете Варька не избавилась бы от таких денег. Просто бы не смогла.
- Не докажешь, - повторила Варвара больше по инерции.
- Без меня докажут, - махнула рукой Валерия Николаевна. - Косой подтвердит.
- Какой Косой? - вскинулась Варька. - Он же сбежал!
- Сейчас сбежал, сейчас докажет... Жизнь длинная, Варя.
Пасечка стоял с полуоткрытым ртом, не зная, что здесь нужно делать.
- Так что ходите, пожалуйста, в туалет куда положено, - к Валерии Николаевне почти вернулся ее обычный жалобный тон. - И ведите себя потише. Тогда и поводов ссориться у нас не будет.
- Так вон куда Косой тогда подался, - со свистом выдохнула Варвара. - К тебе в трусы!
- Ну вот, - расстроилась Валерия Николаевна, - я так и знала, что снова кончится трусами. О чем с тобой ни говори…
- Ты погоди-ка, погоди, - пошла в наступление Варвара, - так это же ты, получается, укрываешь известного правонарушителя? Это у тебя он живет?
- Не-а, - Валерия каким-то детским, капризным движением пожала плечами. - Нет его у меня. И денег нет. И не было никогда.
Вдруг Варвара сощурилась:
- А чем ты докажешь, чьи это деньги, Лера? Чем?
Валерия Николаевна рассмеялась.
- Так Семкины купюры меченые все.
Варвара ахнула:
- Врешь!
- Вру, - легко согласилась Лерочка, с девичьей легкостью развернулась и выпорхнула вон.
* * *
Переписываться с Семкой-Косым они не стали. Оба сошлись на том, что пользы от такой переписки не будет: не дай бог, попадется кому. Но с тех пор Валерии Николаевне приходили посылки без обратного адреса: то туесок таежного меда, то сушеные ягоды, то прибалтийский янтарь. А еще позже ей через третьи руки передали шестиконечную звездочку на золотой цепочке. Она посмеялась, но надела эту звездочку на шею, под одежду.
Проблем с соседями больше не возникало, да и уверенности в себе у Лерочки прибавилось. Она защитила, наконец, диссертацию, купила туфли на каблуках, набрала от хорошей жизни два кило и даже съездила отдохнуть на море, где озадачивала понимающих людей сочетанием безупречно славянской внешности и шестиконечной звездочки на цепочке.
Валерия Николаевна не знала, что такую же золотую звездочку с другой оказией получила и Варвара. И тоже носила под одеждой, не снимая. Пасечка полгода спустя все-таки рассказал ей про Гурина, и она неотчетливо думала: раз уж нас эти не балуют, пускай хоть те берегут. Семка не был злопамятным, и ему всю жизнь сильно нравилась лихая Варвара-краса.
А пачка денег у нее так и лежала, зарытая, во дворе. Сперва Варвара боялась ее касаться, а после те деньги совсем потеряли цену.