Не форсируйте Рейн!
Беату Вайцману
Дома знают: если меня после рабочего дня о чем-нибудь спросить, я обязательно отвечу. Иногда в тот же день, иногда - на следующий. В крайнем случае, через неделю. Есть даже шанс, что отвечу на тот вопрос, который задан. Хотя могу и на какой-нибудь другой.
Когда расстояние между вопросом и ответом начинает превышать продолжительность жизни, возникает вопрос об отпуске. Вопрос об отпуске обычно возникает у всех остальных, потому что я обычно на работе. Как говорит моя младшая дочь, «мама мамаботе».
В общем, мама была мамаботе, а все остальные решили ехать в Эльзас. На лодке. На вопрос «а почему вы не выслушали моих предложений» Дима честно ответил: «Потому, что ты бы предложила остаться дома и помолчать». Я всегда предлагаю остаться дома и помолчать, это мое любимое занятие после работы.
Я сказала, что на лодке меня укачивает. Меня везде укачивает, включая кресло для кормления. Дима ответил, что мы будем ходить по каналам шириной с нашу спальню, на таких просторах максимальная высота волны - полтора сантиметра. Если будет выше, он снимет мне комнату в гостинице на берегу.
Я сказала, что на лодке будет шумно, и я устану. Дима пообещал, что я смогу молчать всю поездку. Если я даже от этого устану, он снимет мне комнату в гостинице на берегу.
Я предложила сразу снять мне комнату в гостинице на берегу. Дима любит воду, путешествия и меня, а я люблю работать, дом и Диму. Угадайте, кто победил в споре «а давайте никуда не поедем в этом году».
Воду я, между прочим, не люблю. Я считаю неестественным для человека лезть в стихию, непригодную для дыхания. Но Дима пообещал, что никакая вода не попадет в каюту, где я буду прятаться от остальных. Он лично проследит.
Да, про остальных. Вместе с нами ехали наши любимые друзья, Мариша и Паша, тоже с детьми. Я уже говорила, что больше всего после работы люблю молчать? А еще - тишину. На мой вопрос, где на лодке размером с нашу спальню я найду тишину в такой толпе, Дима не ответил.
* * *
Плавсредство ждало нас в маленькой французской деревне с поэтичным названием «Буфзхейм», тысячей жителей и без всякого аэропорта. А прилетели мы в Цюрих. Значит, нужна машина.
Даже две машины - на две семьи. Мы сняли их в Цюрихе и прекрасно проехались по городам сначала Швейцарии, а после - Франции. Доехали до канала и пересели на лодку (Дима уверяет, что ее модель - «плавучее корыто», хотя меня больше успокаивает определение «моторный катер»). За первый час нахождения на борту я успела заметить, что основное свойство этого катера - звукопроводность. Его можно запросто использовать как репродуктор. Или как микрофон, кому как удобно. Я попыталась использовать его в качестве кровати, но у меня не вышло, потому что все остальные дружно ходили мне по голове. Они не нарочно. Так устроен моторный катер.
Я поняла, что моя хрупкая психика не готова к спуску на воду, и нужно ее акклиматизировать к отпуску постепенно. Поэтому, когда возник вопрос, кто поедет сдавать машины, я была уже практически за рулем.
А теперь детали. Чтобы сдать машину, взятую напрокат в Швейцарии, нужно находиться, опять-таки, в Швейцарии. А вовсе не во Франции, куда мы приехали из Швейцарии на прокатных машинах, взятых специально для того, чтобы переехать из Швейцарии во Францию. Улавливаете логический парадокс?
Точнее, сдать швейцарские машины можно где угодно, хоть на Барбадосе. Но, если этот Барбадос не расположен на территории Швейцарии, будет очень обидно в смысле денег.
Чтобы не было обидно, нами был разработан хитрый план: после того, как люди и вещи доставлены на лодку, два члена экипажа садятся в машины и едут их сдавать в ближайшую Швейцарию. Благо, тут не Барбадос, и Швейцария практически за углом.
Тонкость заключалась в том, что нужно было еще вернуться обратно на лодку. Без машин. Из Швейцарии. В Буфзхейм, где из транспорта есть собаки и велосипеды, а из общественного транспорта - велосипеды и собаки. У нас, конечно, были и карты, и интернет, и расписания всех возможных поездов. А также рекомендация турагента «ехать пораньше, а то застрянете». Но кому пораньше, а у кого и дел полно - пока добрались, пока перетащили вещи, пока съездили за едой (ближайший супермаркет тоже практически в Швейцарии), в общем, уже начало темнеть.
Пашка сказал «разберемся». А я очень люблю ситуации с элементом «разберемся» - обычно именно в них мне удается по-настоящему отдохнуть. Да, сдавать машины мы поехали с Пашкой. Дима, будучи капитаном, не мог покинуть лодку, а Мариша не очень любит водить.
Мы оседлали двух мощных серых зверей (пробег - тысяч по пять у каждого, и двигатели по два с половиной литра) и покатили по европейским дорогам. Полтора часа чистого удовольствия, стремительный набег на бензоколонку - спасибо, Господи, за глобализацию всей Европы - и аккуратный финиш. Доехали, заправились, проверили, закрыли, кинули ключи. Огляделись, выдохнули. Всё. Легкая часть дороги была окончена.
* * *
Перед нами расстилался город Базель - ровный, зеленый и скучный, как конгресс. Мы немного поспорили, в какую сторону идти, потом увидели невдалеке молодую женщину с коляской и болонкой. Я бросилась к ней, на ходу объясняя Пашке, что никто из туристов не потащится с ребенком и собакой в этот офис на природе. Дама, действительно, оказалась местной, гуляла в тапочках с помпонами и охотно объяснила, как добраться до вокзала. Можно трамваем, можно пешком. Мы решили пешком. Как сказал Пашка, «заодно посмотрим Базель».
Ну что ж, Базель мы посмотрели. Срок минут быстрым шагом, серые стены, деревья по линейке, зато сплошные василиски - basilisks - на каждом углу. На мосту, в названиях учреждений, в каменных медальонах, даже цирк-шапито на поляне назывался «Цирк Василиска». Василиски мне понравились. В детали мы не углублялись: нам, пожалуйста, вокзал. Уже стемнело.
Вокзал нашелся - огромный, гулкий и практически пустой. Расписание поездов предлагало всего несколько неярких строчек (одна из них была «Флоренция», а другая - «Москва, Белорусский вокзал»), усталые уборщики мыли пол, усталые местные жители располагались на ночлег, подкладывая под голову скомканные газеты. Всё туристическое было уже закрыто. Все остальное тоже было закрыто.
Мы прикинули, что нас больше притягивает в смысле ночлега - вокзал или лодка со свойствами репродуктора, и выбрали бунгало на берегу океана. Океан потребовал Пашка, я бы согласилась и на обычный бункер где-нибудь под землей.
Ситуация мне откровенно нравилась. Будто во сне или в детстве: стоишь посреди чужой страны, никого не понимаешь, никуда не едешь, ничего не должен. Можно развлекаться, как в голову взбредет.
В голову нам взбрело поискать круглосуточную информацию - я знала, что на немецких вокзалах такая есть. В этой информации обычно сидят вежливые молодые люди, говорящие по-английски и привычные к любому размеру глаз в двенадцать ночи. А также к вопросам: «куда-куда?», «неужели никак?» и «сколько-сколько???..».
Если что-то существует в Германии, оно должно найтись и в Швейцарии, решили мы и неожиданно оказались правы. Швейцарская «Информация» действительно существовала, действительно была открыта, и в ней действительно сидел приятный молодой человек с хорошим английским. Молодой человек был одет в отглаженную белую рубашку, и на фоне засыпающего вокзала выглядел плодом нашего воспаленного воображения. Плод звали Беат Вайцман.
(Я подозреваю, что фамилию ему выдумывали в последний момент, уже завидев нас).
Беат Вайцман с сожалением сообщил, что поездов во Францию больше не будет. Совсем.
- Как «совсем»? Никогда? - испугались мы.
- Зачем «никогда», - испугался Беат. - До завтра.
Пашка хмуро оглядел вокзал. Видимо, в поисках океана.
- А где здесь можно взять такси?
- Такси во Францию? - Беат Вайцман высунулся из окошка и осмотрел нас с ног до головы. Видимо, искал значок «я - миллионер». Не нашел и втянулся обратно в окошко. - Я не советую вам ночью брать такси во Францию из Швейцарии. Это, - он понизил голос до шепота, - очень дорого. Very expensive.
Помолчал и добавил:
- Very-very.
- А гостиницы поблизости есть? - Ладно, не вышло вернуться во Францию, переночуем под каким-нибудь василиском.
Беат Вайцман посмотрел на часы и покачал головой:
- Я не советую вам ночью идти в гостиницу в Швейцарии. Это…
- …very expensive? - догадались мы.
- Very-very, - согласился Беат. - Не стоит этого делать.
Судя по его интонациям, в Швейцарии ночью вообще ничего не стоило делать. Так сказать, первая заповедь для желающих застрять в Швейцарии: застревайте лучше где-нибудь еще.
- Гарлем, - предложила я. - Или Южный Тель-Авив.
- Чикаго, - придумал Пашка. - В шестидесятые годы.
Беат Вайцман в белой рубашке озарял нас смирением из своего окошка. Ему при любом раскладе предстояло сидеть здесь до утра.
- Ну, хорошо, - я искренне сочувствовала Беату. - Во Францию уже не попасть, в Швейцарии ничего не светит. Давайте подойдем к вопросу иначе: как нам отсюда уехать?
Пашка - математик и любит точность. Поэтому он добавил:
- И куда?
Беат углубился в недра компьютера, сверяясь с Гугл-картой и чуть ли не Википедией. Наконец, вынырнул к нам и протянул распечатку.
- Езжайте в Германию, - радостно сказал он. - Только поторопитесь. Через пять минут уходит последний поезд Базель-Амстердам!
Логично. Если вам среди ночи требуется попасть во Францию, самое лучшее - это рвануть в Германию на поезде Базель-Амстердам. Мы с Пашкой тоже всегда так считали.
- Только не нужно доезжать до конечной, - спохватился Беат. - Вам нужно выйти в Оффенбурге. Вот здесь.
Он развернул экран компьютера и ткнул пальцем в карту.
- Оффенбург - это Германия. И оттуда достаточно близко до вашего… как его…
- Амстердама! - хором подсказали мы с Пашкой. Беат на секунду забыл, что он швейцарец, и заржал.
- Почти. Буфзхейма. Там уже разберетесь как-нибудь. Удачи вам!
Как потом оказалось, Беат Вайцман и был нашей удачей на эту ночь.
***
Поезд «Базель-Амстердам» нашелся быстро. Это был единственный поезд, который вообще там стоял.
Мы заскочили внутрь и почти упали на сурового господина, затянутого в мундир. На лице господина царили усы и осуждение.
«Швейцарский банк», - подумала я.
«Мафия», - подумал Пашка.
- Администрация поезда, - представился господин. - Чем могу помочь?
Мы спросили, идет ли вверенное ему транспортное средство в Оффенбург.
- Нет! - с негодованием открестился господин. - Но вот первые два вагона… - он понизил голос, как человек, выдающий постыдную семейную тайну, - первые два вагона - да.
Мы побежали вдоль поезда, надеясь, что доберемся до первых двух вагонов раньше, чем первые два вагона доберутся до Оффенбурга.
Добрались. Вскочили в первый вагон, пустой настолько, что даже скамейки в нем выглядели одиноко.
- Куда сядем? - спросил Пашка, крутя головой.
- Выбирай сам, - предложила я. Мне нельзя доверять выбор мест в пустых вагонах. Друзья до сих пор поминают ресторан, где я спросила, оглядев штук пятьдесят свободных столиков: «Простите, а второй этаж у вас есть?».
Поезд лязгнул, дернулся и покатил. Вокзал исчез, следом за ним исчез и весь город Базель. В черных окнах не было ни огней, ни указателей, ни домов, только матовая темнота со стуком летела нам навстречу. Мы понятия не имели, что будем делать в Германии, как скоро туда приедем и что нас там ждет. Я смотрела в пустое окно и думала, что абсолютно счастлива сейчас.
Пашка послал смс на лодку, объясняя, докуда мы добрались. Телефон пискнул, передавая ответ.
- Дима пишет, не форсируйте Рейн вплавь. Говорит - оштрафуют.
- Не будем, - легко согласилась я. - Если что, перейдем по дну.
* * *
На перроне стоял автомат с шоколадками, играя роль комиссии по встрече. Из мусорного бака со значением поглядывал свежий труп скамейки. Мы доехали до Оффенбурга.
Вокруг вокзала гомонили девушки в очень коротких юбках, рядом кружили молодые люди в восточных усах. Стайка шумных подростков оккупировала сквер напротив. Вереница такси мигала вдоль длинного здания, по виду больше всего напоминающего тюрьму. Из привокзального бара, пошатываясь, вышел человек в длиннополом пальто, и его тут же вырвало на тротуар.
Пашка поправил очки. Как я уже говорила, Пашка - математик, а еще - у него абсолютный слух, и в детстве он учился играть на скрипке. В свободное время Пашка увлекается шахматами. Я не сомневаюсь, что дневной Оффенбург - прекрасный город, где в каждом доме действует шахматный клуб, а в каждом парке играет симфонический оркестр. Но ночной Оффенбург не выглядел местом, в котором Пашке нашлось бы чем заняться.
Мне было легче. Во-первых, чем абсурдней окружающая реальность, тем больше она мне нравится. Во-вторых, во сне я всегда знаю, что все закончится хорошо. В-третьих, со мной был Пашка.
Мы вышли с вокзала, переглянулись и пошли вперед, не зная, что искать. По идее, такси, чтобы узнать, сколько стоит попасть во Францию. И можно ли вообще туда попасть (Беат что-то говорил по поводу мостов, которые то ли разводят, то ли нет). Но, если такси стоит как билет на самолет, тогда, наверное, гостиницу. А если и гостиница стоит столько же, тогда, наверное…
- Аэропорт? - предположил Пашка.
- И улететь отсюда к такой-то матери, - согласилась я.
Такая-то мать нашла нас безо всякого аэропорта - от ближайшего такси неожиданно резануло отборным русским матом, отчего мы сходу перешли на иврит. Следующее такси темпераментно кричало по-арабски, а изнутри третьего громко и сладко храпели, и нам стало жалко их будить.
Некстати вспомнилось, как в мои пятнадцать лет, на даче, лихая приятельница Катька уговаривала меня ночью пойти гулять в Домодедово.
- Ну что с нами случится? Максимум - затащат в мужской сортир и изнасилуют, - авторитетно говорила она.
- Ну, что уже с нами случится, - сказала я Пашке. - Максимум - завезут подальше, ограбят и выкинут в Рейн.
Мы чинно гуляли по довольно широкой улице и обсуждали немецкую поэзию. Через пять минут над нами сверкнула вывеска «Отель».
Внутри было тихо, чисто и пусто, за крошечной конторкой скучал красивый портье. Я с некоторым трудом вспомнила, что теперь вокруг - Германия, следовательно, мой зачаточный французский здесь не пригодится, и закрыла рот. Ночью в гостинице должен объясняться мужчина, я так считаю.
- Можно ли сейчас снять у вас комнату до утра? - осведомился Пашка светским тоном. Я листала проспекты на стойке и пыталась выглядеть посетителем библиотеки, выбирающим, что почитать: Гейне или Гёте.
- Можно, - равнодушно ответил портье. И назвал вполне приемлемую цену - не как за билет на самолет, и вообще нестрашную. Тем более, на двоих.
- Спасибо. Мы подумаем и вернемся, - Пашка развернулся с видом королевы Елизаветы, которой предложили по сходной цене купить «Хилтон». Нам хотелось осмотреться в Оффенбурге с позиции людей, которым неожиданно есть, куда податься.
- Интересно, что он подумает, - задумчиво сказал Пашка уже на улице, - когда мы вернемся через полчаса, и попросим комнату with separate beds.
Ужасно захотелось сыграть такую сцену, чтобы посмотреть при этом на портье. Пашка хмыкал и поправлял очки. Но тут в стоящем такси, мимо которого мы проходили, мне привиделось смутно знакомое лицо. Лицо читало книгу, поправляя тонкие очки такого же фасона, как у Пашки.
- Пошли, - скомандовала я. - Узнаем в этой передвижной библиотеке, сколько нынче стоит попасть во Францию.
Таксист оказался совершенно немецким, очень приветливым и не знал ни одного иностранного языка. Ни французского, ни английского. Поэтому объяснялись мы при помощи жестов, ручки, блокнота и немецких числительных до семи. Этим нехитрым способом, оказывается, можно сказать практически все.
Очень быстро выяснилось, что мы можем себе позволить прямо сейчас махнуть до места. Мосты не разводят, ехать недалеко, цена подъемная (гостиница дороже). Одна печаль: навигатор в такси не знает нашего Буфзхейма. И таксист его не знает. Зато у Пашки в телефоне есть карта, где Буфзхейм заранее отмечен, и даже есть объяснение, как туда попасть. Правда, объяснение по-английски, но какая уже разница. Разберемся, да?
Пашка решительно сказал «едем». Я выторговала еще пять евро, уже из чистого хулиганства. Мы залезли в темное такси и поехали в очередное никуда.
Водитель расслабленно рулил, поглядывая в Пашкину карту. Он всю дорогу говорил с нами по-немецки, хотя мы ни слова не понимали, мы упорно отвечали по-английски, хотя он ни слова не понимал. При этом ощущалось совершенно невозможным перейти на русский или на иврит - хотя, строго говоря, почему бы и нет? Но, как выражалась одна моя давняя знакомая, «надо соблюсти моветон».
До Буфзхейма мы доехали за двадцать пять минут, не переставая благословлять Беата Вайцмана. Пашка широким жестом выдал таксисту на чай все те же пять евро, тот заулыбался, шутливо отдал честь - и тут я вспомнила, откуда мне знакомо его лицо. Водитель был копией оберстгруппенфюрера Карла Вольфа. Только в очках.
После, уже в Израиле, я рассказала моей старшей коллеге историю про separate beds. А она сказала:
- Портье бы совершенно не удивился. У вас же было полчаса. Вы просто всё успели.
Мы шли по мокрой тропинке вдоль кустов, и между спящими яхтами видели качающийся свет. Там были Дима и Мариша, жарили картошку с сыром, стоял деревянный стол, покачивалась оранжевая лампа и наши смеющиеся тени среди молчаливой воды. Нас ждали и дождались. Мы всё успели.
* * *
А потом была неделя на лодке. И оказалось - нет, не что я рождена для воды (не дождетесь). Но на воде и правда можно неплохо помолчать. А вокруг там расположена стая маленьких городков, похожих на картинки в книге сказок. По-моему, каждый кирпич в этих городках моют с мылом, и каждый листик, и каждый цветок. А кубики и мячи разбросаны по траве исключительно в шахматном порядке. «Вот, дети, - сказали мы, вытирая слезы. - Смотрите, как могут выглядеть дом и сад».
- Конечно, - радостно сказали дети, - у нас дома все примерно так и есть!
Да. У нас дома все примерно так и есть.
Вдоль каналов бежит велосипедная дорожка. Можно долго катиться рядом с идущей лодкой, или свернуть в лес за черешней, или уехать в горы. Мы добрались на велосипедах до каких-то совсем уже нелюдимых мест, где нет вообще ничего, только сверху смотрят высокомерные красные скалы, а внизу вода заросла травой. И там, среди этой совершенной глухоты, неожиданно оказался домик. Нормальный домик, с занавесками на окнах, ухоженным маленьким палисадником и дымом из трубы. Заборчик, клумбочка, розы на окнах. И тишина.
Дима ткнул пальцем в это жилище и покосился на меня:
- Вот! Тихо и далеко от всего на свете. Хочешь так?
Да, там действительно было тихо. И далеко от всего на свете.
Я осмотрелась и сказала «да». Потому что рядом с домом стоял еще и автомобиль. И на нем до всего на свете можно доехать за полчаса.
Мы не купили тот дом (хотя хотелось), мы благополучно проплавали неделю и вернулись, и у меня под ногами уже даже перестал покачиваться пол. Но теперь я знаю, что должен включать настоящий отдых.
Три страны за полночи, василиска, болонку, спящий вокзал, поезд из пустоты, Гейне, Гёте, separate beds, пять евро, свет на темной воде, жареную картошку, скалы, черешню, дым из трубы, велосипеды, тишину.
И Беата Вайцмана.