Берегите велосипедистов!
- Бей евреев и велосипедистов!
- А почему велосипедистов?
(Это, конечно, такой тест на возраст: те, кто родился сильно позже нас, уже не понимают не только второй строчки, но и первой).
Недавно я заметила, что над скоростным израильским шоссе появились плакаты: "Берегите велосипедистов!". Ого, подумала я. Какой прекрасный подход. Всегда, всегда надо начинать с велосипедистов. Если их получится сберечь, то и с остальными как-нибудь обойдется.
Часть времени я работаю с очень религиозной аудиторией, в очень религиозном районе. Как пишут в газетах, "в ультраортодоксальном". И этот район разговаривает со мной удивительно нежным тоном. Я бы даже сказала - философски-нежным, будто дедушка сказки рассказывает перед сном. Не все сказки оказываются понятны, но от всех отдает чем-то домашним, уютным и хулиганским, как от размотанного клубка шерсти на полу.
К примеру, около месяца назад я шла там по главной улице, вдоль которой стоит большая почтенная ешива. Ешива называется "Истинная Тора" (я всегда говорила, что коммунисты брали свои лозунги напрямую из древней Иудеи), и была основана в 1912 году. Поэтому сейчас над ней растянут огромный, во все здание, юбилейный плакат. На плакате надпись, уведомляющая публику, что в этом году исполнилось сто лет ешиве "Истинная Тора". Только слова "сто лет" и "Истинная Тора" написаны очень большими буквами, а слова "исполнилось" и "ешива" - маленькими. Поэтому через улицу надпись выглядит так:
- Нашей истинной Торе - сто лет!!!
Вот это я понимаю - ребрендинг...
Или вот было на днях, в том же районе. Шествует степенный ортодокс - полный, важный, с гладкой ровной бородой и в сияющей черной шляпе. Не ортодокс, а рекламная листовка ешивы "Истинная Тора". На ходу у него начинает звонить мобильный телефон. Громко, на всю улицу. Знаменитой мелодией из фильма "Крестный отец".
У ортодоксальной общины вообще своеобразное чувство юмора. Есть, например, такая вещь - мезуза. Маленький пергамент, содержащий часть текста молитвы "Шма". Этот пергамент, заключенный в красивый футляр, прикрепляется на дверной косяк жилища, и служит чем-то вроде охранной грамоты. В светских домах мезуза чаще одна - на входной двери, в религиозных - на двери каждой комнаты, кроме ванной и туалета. Считается, что мезуза должна быть везде, где человек проводит больше трех часов подряд (если за эти три часа хотя бы раз вошел и вышел - это уже не подряд). Мне рассказали, что у одного религиозного отца было четыре дочери-погодки. Они практически одновременно вошли в переходный возраст и страстно полюбили банные процедуры. Полюбили так, что родителям попасть в ванную удавалось только ночью, и то не каждой. Отец крякнул, почесал в затылке и сделал ремонт, устроив в доме вторую ванную. На дверях первой, которая теперь полностью принадлежала дочерям, он невозмутимо повесил мезузу.
- Когда хотя бы одна из вас, - ехидно сказал любящий папа, - научится выходить из ванной быстрее, чем за три часа - сниму.
Общаюсь как-то с хасидской девочкой-подростком. С такими детьми мне важно все время держать в голове, насколько у меня с ними разный культурный багаж. Не "больше - меньше", просто разный. И все равно не всегда получается заранее осознать -до какой же степени.
Девочка славная, из очень хорошей хасидской семьи. Любит рисовать.
- А что ты рисуешь? - спрашиваю.
- Что вижу, то и рисую. Подруг, дома, деревья, сестру, иногда виды из окна.
- А что-нибудь воображаемое рисуешь?
Хмурится. Это как?
- Да посто из головы. Животных каких-нибудь, узоры, дворцы. Или, может быть, героев сказок?
- Каких сказок?
Так, думаю, надо дать пример. Каких героев сказок может рисовать хасидская девочка? Карлсон - отпадает, Дюймовочка отпадает, три поросенка отпадают, древняя Греция отпадает целиком, черт, замкнуло, да что у нас еще бывает вообще?...
- О, - говорю. - Феи, например. Ты рисуешь фей?
Шевелит губами, как на незнакомое слово.
- Фей?
Тут уж я могла бы сообразить. Но не сумела вовремя остановиться.
- Ну, это такие летающие женщины...
Взгляд. Теряюсь.
- Нет, они летают не так, как мы... (господи) Они с крыльями!
Взгляд.
- Маленькие, размером с ладонь... (нет, так еще хуже) Хотя большие тоже бывают... (срочно покажите мне фею!) Они... это... разных цветов...
Девочка смотрит на меня так, будто я сама на ее глазах стала летающей женщиной.
- Так, все, забыли про фею. Ты когда-нибудь рисовала пони?
Хотя нельзя сказать, что волшебный мир абсолютно чужд религиозным людям. Именно у них на магазинной парковке я как-то видела машинку - крошечную, горбатую, старенькую, марки чуть ли не "Метро-Голдвин-Майер". Размером человека на полтора. Заднее стекло машины чисто вымыто, на нем - наклейка: "Моя вторая машина - гиппогриф".
В том же магазине мне встретился еще один замечательный клиент. Высоченный мачо, с мощной нижней челюстью, в зеркальных черных очках и роскошными мускулами, угадывающимися под рукавами "уставного" черного пиджака. Под пиджаком - футболка. На футболке - картинка. На картинке лохматый плюшевый мишка обнимает подушку.
Ухожу из религиозного района, а в спину мне полощется еще один плакат: "Возлюби ближнего своего. Пожалуйста".
От этого "пожалуйста" сразу хочется беречь велосипедистов. Если их сберечь, то, может, и с нами как-нибудь обойдется.
Шабат шалом.
- А почему велосипедистов?
(Это, конечно, такой тест на возраст: те, кто родился сильно позже нас, уже не понимают не только второй строчки, но и первой).
Недавно я заметила, что над скоростным израильским шоссе появились плакаты: "Берегите велосипедистов!". Ого, подумала я. Какой прекрасный подход. Всегда, всегда надо начинать с велосипедистов. Если их получится сберечь, то и с остальными как-нибудь обойдется.
Часть времени я работаю с очень религиозной аудиторией, в очень религиозном районе. Как пишут в газетах, "в ультраортодоксальном". И этот район разговаривает со мной удивительно нежным тоном. Я бы даже сказала - философски-нежным, будто дедушка сказки рассказывает перед сном. Не все сказки оказываются понятны, но от всех отдает чем-то домашним, уютным и хулиганским, как от размотанного клубка шерсти на полу.
К примеру, около месяца назад я шла там по главной улице, вдоль которой стоит большая почтенная ешива. Ешива называется "Истинная Тора" (я всегда говорила, что коммунисты брали свои лозунги напрямую из древней Иудеи), и была основана в 1912 году. Поэтому сейчас над ней растянут огромный, во все здание, юбилейный плакат. На плакате надпись, уведомляющая публику, что в этом году исполнилось сто лет ешиве "Истинная Тора". Только слова "сто лет" и "Истинная Тора" написаны очень большими буквами, а слова "исполнилось" и "ешива" - маленькими. Поэтому через улицу надпись выглядит так:
- Нашей истинной Торе - сто лет!!!
Вот это я понимаю - ребрендинг...
Или вот было на днях, в том же районе. Шествует степенный ортодокс - полный, важный, с гладкой ровной бородой и в сияющей черной шляпе. Не ортодокс, а рекламная листовка ешивы "Истинная Тора". На ходу у него начинает звонить мобильный телефон. Громко, на всю улицу. Знаменитой мелодией из фильма "Крестный отец".
У ортодоксальной общины вообще своеобразное чувство юмора. Есть, например, такая вещь - мезуза. Маленький пергамент, содержащий часть текста молитвы "Шма". Этот пергамент, заключенный в красивый футляр, прикрепляется на дверной косяк жилища, и служит чем-то вроде охранной грамоты. В светских домах мезуза чаще одна - на входной двери, в религиозных - на двери каждой комнаты, кроме ванной и туалета. Считается, что мезуза должна быть везде, где человек проводит больше трех часов подряд (если за эти три часа хотя бы раз вошел и вышел - это уже не подряд). Мне рассказали, что у одного религиозного отца было четыре дочери-погодки. Они практически одновременно вошли в переходный возраст и страстно полюбили банные процедуры. Полюбили так, что родителям попасть в ванную удавалось только ночью, и то не каждой. Отец крякнул, почесал в затылке и сделал ремонт, устроив в доме вторую ванную. На дверях первой, которая теперь полностью принадлежала дочерям, он невозмутимо повесил мезузу.
- Когда хотя бы одна из вас, - ехидно сказал любящий папа, - научится выходить из ванной быстрее, чем за три часа - сниму.
Общаюсь как-то с хасидской девочкой-подростком. С такими детьми мне важно все время держать в голове, насколько у меня с ними разный культурный багаж. Не "больше - меньше", просто разный. И все равно не всегда получается заранее осознать -до какой же степени.
Девочка славная, из очень хорошей хасидской семьи. Любит рисовать.
- А что ты рисуешь? - спрашиваю.
- Что вижу, то и рисую. Подруг, дома, деревья, сестру, иногда виды из окна.
- А что-нибудь воображаемое рисуешь?
Хмурится. Это как?
- Да посто из головы. Животных каких-нибудь, узоры, дворцы. Или, может быть, героев сказок?
- Каких сказок?
Так, думаю, надо дать пример. Каких героев сказок может рисовать хасидская девочка? Карлсон - отпадает, Дюймовочка отпадает, три поросенка отпадают, древняя Греция отпадает целиком, черт, замкнуло, да что у нас еще бывает вообще?...
- О, - говорю. - Феи, например. Ты рисуешь фей?
Шевелит губами, как на незнакомое слово.
- Фей?
Тут уж я могла бы сообразить. Но не сумела вовремя остановиться.
- Ну, это такие летающие женщины...
Взгляд. Теряюсь.
- Нет, они летают не так, как мы... (господи) Они с крыльями!
Взгляд.
- Маленькие, размером с ладонь... (нет, так еще хуже) Хотя большие тоже бывают... (срочно покажите мне фею!) Они... это... разных цветов...
Девочка смотрит на меня так, будто я сама на ее глазах стала летающей женщиной.
- Так, все, забыли про фею. Ты когда-нибудь рисовала пони?
Хотя нельзя сказать, что волшебный мир абсолютно чужд религиозным людям. Именно у них на магазинной парковке я как-то видела машинку - крошечную, горбатую, старенькую, марки чуть ли не "Метро-Голдвин-Майер". Размером человека на полтора. Заднее стекло машины чисто вымыто, на нем - наклейка: "Моя вторая машина - гиппогриф".
В том же магазине мне встретился еще один замечательный клиент. Высоченный мачо, с мощной нижней челюстью, в зеркальных черных очках и роскошными мускулами, угадывающимися под рукавами "уставного" черного пиджака. Под пиджаком - футболка. На футболке - картинка. На картинке лохматый плюшевый мишка обнимает подушку.
Ухожу из религиозного района, а в спину мне полощется еще один плакат: "Возлюби ближнего своего. Пожалуйста".
От этого "пожалуйста" сразу хочется беречь велосипедистов. Если их сберечь, то, может, и с нами как-нибудь обойдется.
Шабат шалом.