Ничего особенного
А ничего особенного, на самом деле. Ты просто живёшь, просто ходишь, просто чего-то хочешь, просто оно сбывается. Скажи спасибо.
Ничего особенного. В моей жизни было много такого, про что, в принципе, можно сказать "ничего особенного". Ничего особенного, так, разное. Жизнь. Вот была одна история, тоже, в общем-то, ничего особенного. Я тогда даже никому особенно о ней не рассказывала, не потому что - ничего особенного - а потому что почему-то было неловко. Мол, типа, опять я со своим. А ведь тоже ничего особенного, если подумать. Скажи спасибо.
Практически сразу после того, как наша старая машина по имени Слон приказала долго жить, димины родители уехали на месяц в Америку и оставили нам "на погулять" свой немолодой нездоровый Фиат. Дима сначала колебался на тему использования Фиата - уж больно тот немолод и нездоров, а рана от потери Слона еще свежа - но потом всё-таки рассудил, что лучше ездить на колёсах, пусть и на плохих, чем не ездить никуда, и мы Фиат взяли. Взяли, дождались выходных и поехали в другой город в гости. К друзьям.
Доехали благополучно, хотя, по диминому выражению, "грелись". Убей меня Бог, если я понимаю, что означает эта автомобильная мантра, и что именно греется в стандартном сочетании болтов и гаек для перевозки кондиционера с места на место (поправка для конкретного Фиата: плохого кондиционера). Я только замечала, что все водящие машину время от времени сообщают, что они - точнее, она - "греется", и все понимающие собеседники цокают языком и качают головами. Я понимающим собеседником в данном случае не являюсь, но поцокать языком тоже могу. Я поцокала языком, и мы с Димой, взяв под мышку общительную Мусю, отправились к друзьям.
У друзей было хорошо. У друзей было настолько хорошо, что нам даже удалось там же в какой-то момент уложить Мусю спать - событие невиданное, учитывая, что вне дома наша капризная принцесса не спит нигде и никогда. Но раз уж удалось, мы хором кинули в воздух по чепчику и засиделись до полного неприличия. Часа в три ночи аккуратно переложили спящего ребёнка в автомобильное кресло, и поехали. А чего.
Итак, декорация: ночь с пятницы на субботу. Повторяю: с пятницы на субботу. Этот момент прошу считать ключевым. Знающие люди меня поймут, для незнающих поясню: ночь с пятницы на субботу - это ШАБАТ. По еврейскому календарю любой день начинается с вечера, и заканчивается тоже вечером, то есть встреча субботы происходит вечером в пятницу, и вечер пятницы - это шабат, точно так же, как окончание субботы - это вечер субботы, а не утро воскресенья. Иными словами, ночь с пятницы на субботу - это самый что ни на есть шабат и есть.
Учли: шабат, три часа ночи. Место действия - шоссе номер один, соединяющее Иерусалим с центром страны. Мы едем из центра страны в сторону Иерусалима. В детском кресле спит Муся. Рядом с ней, свернувшись калачиком, дремлю я. Дима ведёт машину и время от времени реагирует на мои сонные проверки: "ты спишь?" категорическим "нэт". Через какое-то время мне надоедает проверять, и я окончательно засыпаю. Еще через какое-то время машина чихает и встаёт. Еще через какое-то время я даже сквозь сон улавливаю, что мы стоим уже какое-то время. Довольно продолжительное время.
Кусок с четырёх до пяти утра я опущу, он полон технических подробностей, которые не имеют отношения к сути моего рассказа. К пяти утра выясняется, что
а) дальше мы не едем
б) по крайней мере на этой машине
г) которую через полчаса придёт забирать с шоссе тягач
д) который нас самих, к сожалению, забрать не сможет
е) потому что ночью в субботу все машины отволакиваются до воскресенья на специальную перевалочную базу в город Модиин.
Ё) просто ё...
И даже "ё-ё-ё-ё-ё", потому что коротать остаток ночи на шоссе Тель-Авив - Иерусалим нам не хочется, ехать с тягачом в город Модиин в пять утра нам особо незачем (попробуй потом еще выберись из этого города Модиина, в шабат-то), с нами ребёнок, пока что спящий, но вряд ли это надолго, а ночи в Израиле даже летом довольно прохладные. При том, что одеты мы никак не для ночевки на шоссе. Той ночью еще и сильно похолодало.
Автобусы по шабатам в Израиле не ходят. Вообще. Но даже если бы и ходили - то не в пять утра. Но даже если бы и не пять утра - по субботам, говорю же, не ходят. Пойдут на исходе субботы, который, как мы только что выучили, хоть и не утро воскресенья, но вполне даже поздний субботний вечер. То есть в пять утра до него еще солидно так.
Ну, идея добираться ночью в шабат к нам домой в поселение - то есть не в сам город, а на Страшые и Ужасные территории - не возникла вообще. То есть совсем. То есть надо уметь уповать на чудеса, но не надо бредить. Зато! В Иерусалиме у меня живут родители. И добраться до них - это, можно сказать, программа-максимум. Пробудем там шабат, а вечером поедем домой автобусом. Программа-минимум при этом - переночевать на шоссе. Рассматривать её всерьёз мы отказались.
Надо сказать, что я с неограниченным доверием и оптимизмом отношусь к собственной стране. То есть я могу вляпаться в любые технические неприятности, но во мне живёт железная уверенность, что дома, в Израиле, что бы со мной ни случилось, я выкручусь. Я найду, как добраться до места, где раздобыть денег, как узнать дорогу, и вообще всё, что угодно. Я здесь никогда не впадаю в панику, разве что в уныние, но и то максимум от того, что мои желания сбываются недостаточно быстро. (К слову - за границей у меня подобной уверенности никак нет, поэтому там я весьма нервно отношусь к любого рода техническим осложнениям. А тем, кто живёт за этой границей постоянно, и очень удивляется, а чего это я так психую, я честно объясняю, что дома живу с ощущением маленькой палаты для буйнопомешанных: всё может быть, но стены обиты ватой. За границей же это ощущение сменяется ощущением большого сумашедшего дома: быть может по-прежнему всё, но вату давно разворовали. Вот я и боюсь, элементарно, голову разбить).
Конечно, запросто можно позвонить каким-нибудь друзьям с машиной, и они, конечно же, обязательно нас снимут с шоссе и увезут к себе (а то и до дома довезут). Но у меня плохой характер: мне реально сложно звонить среди ночи кому бы то ни было, пусть даже самому близкому, и просить ехать ради меня любимой хрен знает куда в пять утра меня спасать. То есть если нет никакого другого выхода, то я могу. Но для начала я попробую по-хорошему. То есть сама.
Однако, мы завязли в объяснениях, а тем временем машина со спящей Мусей, матерящимся в переговорное устройство с тягачом Димой и хмурой мной по-прежнему стоит на шоссе номер один. Тягач сообщает, что через полчаса он будет и заберёт машину. Отлично, говорю я, с хрустом потягиваясь и вдвигая ноги в как назло вчера купленные босоножки, до крови стёршие мне за вечер ноги. Оставляй ключ в замке и говорю этому козлу, чтоб забирал машину сам. Будем ловить тремп. Я не верю, что в пять утра найдутся люди, которые не остановятся, увидев нас, стоящих на дороге. Ведь понятно же, что мы не от хорошей жизни тут стоим.
Ребёнка, несмотря на явную рекламную пользу от присутствия малютки на дороге, мы решили, пока не поймается тремп, оставить спать в машине. Во-первых, было очень холодно, а я не хотела, даже ценой быстрого спасения, подвергать Мусю опасности заболеть. А во-вторых, я была железно убеждена, что в пять утра на междугороднем шоссе поймаю тремп за пять минут без всякой Муси. Опыт показал, что я была права.
Первые три минуты мы простояли безрезультатно, и я убедилась, что люди, которые не остановятся увидев нас, стоящих на дороге, ЕСТЬ. Даже не очень мало - мимо нас со свистом пронеслось машин пять. Они уложились ровно в три минуты. На исходе трёх минут мимо нас, всё с тем же свистом, пронеслась очередная благодать на колёсах, но через какое-то время затормозила, сдала назад и остановилась шагах в десяти от нас. Явно спрашивая всем своим видом: НУ?!?
Мы ринулись к данной благодати, и за рулём я узрела пожилого религиозного еврея. Он был красив, носил окладистую бороду, длинные пейсы и бархатную черную кипу, был одет в белую рубашку, а черный пиджак висел на спинке его кресла. Те, кто живут в Израиле, без труда узнали бы в нём так называемого "ортодокса" - то есть представителя весьма конкретной группы населения страны, очень верующих и очень религиозных евреев. Господин ортодокс воззрился на меня из-за руля автомобиля и поинтересовался, что случилось. Я открыла рот и поняла, что мою крышу уносит далеко-далеко.
Еще раз. Ночь. Пять утра. Шабат. Ортодокс. Нормальный ортодокс!!! Которому в шабат нельзя не то что машину водить - свет включать. Понимаете, в шабат НИЧЕГО нельзя. Нельзя работать, нельзя приводить в движение машины, нельзя высекать огонь (то есть исключены поездки на автомобиле), нельзя ничего создавать, нельзя строить, нельзя производить денежные операции... Многие люди из тех, кто не носит кипу и выглядит по-светски, соблюдают шабат. Но из тех, кто кипу носит (да еще черную бархатную, то есть самую "крутую"), шабат соблюдают все! Сто процентов! И никто из них никоим образом не может оказаться за рулём автомобиля ладно уже ночью (хотя и это маловероятно, они обычно ведут довольно нормальный образ жизни), но в субботу - никак.
Тем временем, под все эти суматошные мысли, мы одним предложением объяснили господину, что именно у нас случилось ("машина... ребёнок... Иерусалим... опаньки..."), и он без особого восторга командует нам: "залезайте". Мы скачем к оставленному Фиату, вынимаем из него Мусю вместе с детским креслом, какие-то разбросанные по салону вещи, обувь, карты, воду (мама, мама, цирк приехал!), и бежим к машине. Я тем временем судорожно размышляю, как такое может быть, учитывая, что такого по определению не может быть никогда. Первая моя мысль была - на похороны едет! Потому что есть вещи, ради которых можно нарушить шабат. Ради похорон, кажется, можно. Но похорон в шабат не бывает! К тому же в пять утра. Может, он на роды? Единственная дочь, папа - врач, без него никак, то, сё. Но когда мы сели в машину, я обнаружила, что в машине играет музыка. Может, ортодоксальный еврей и может поехать на роды к дочери или кому-то еще в субботу. Но слушать при этом музыку его не обязывает никакое спасение души! А что тогда?
Музыка, кстати, вполне пристойная. Какие-то религиозные напевы. Моя крыша качается и скрипит, как мачта в известном стихотворении.
Актер? Из театра едет? В ПЯТЬ УТРА? В костюме и гриме? Ммм вряд ли. Машина подходящая не для актера, а для религиозного человека, с наклейками религиозного содержания, с фотографиями внуков и т.д. К тому же, если актер - то явно загулявший. А загулявшие актеры мало похожи на степенных ортодоксов, даже в костюме и гриме. Может, у него специальная миссия - ездить в субботу, ловить грешников, которые потерпели аварию в субботу, и читать им мораль на тему "вот видите, как плохо, что вы ездили в субботу"? Но для этого надо проездить массу суббот зря, потому что а если бы мы не застряли в этот раз на этом шоссе? Не так уж часто там кто-то ночами застревает. Да и вообще, идиотский какой-то способ религиозной пропаганды. Глупый.
Наш милый водитель тем временем не ведёт никакой религиозной пропаганды. Он спокойно слушает музыку, рулит в сторону Иерусалима и не обращает на нас ни малейшего внимания. По-моему, он вообще чем-то недоволен. Я бы на его месте тоже была не в восторге, честно говоря.
Доезжаем до Иерусалима. Начинаю думать, где нам выходить, как ехать дальше и всё такое. Но думать не приходится - товарищ ортодокс уверенной рукой едет... точно к дому моих родителей. Дима смотрит на меня уже не квадратными, а какими-то треугольными глазами. Мы молчим. Муся дремлет. Водитель молчит тоже. Музыка играет. Едем.
Ровно за сто шагов до дома моих родителей наш новый друг сообщил нам недовольным тоном "а вот тут я - налево" (можно подумать, мы ему заранее адрес говорили), и движением бровей дал понять, что в дальнейшем был бы рад обойтись без нас. Мы благодарим его с тем жаром, который один способен скрыть степень нашего замешательства, подхватываем Мусю и выкатываемся из машины. До дома моих родителей - пять минут неспешной ходьбы. Время - без двадцати шесть утра. Горит восток зарёю новой. Ну фига ж себе, говорит Дима. Да я и сама удивилась, отвечаю я. Понятия не имею, насмешничает светлеющее небо над нашими головами.
Террорист!!! - уверенно сказала моя мама, выслушав историю. Мама, мягко ответила я, послушай, мама. Террорист, конечно, может переодеться в религиозного еврея. Но ездить в таком виде в субботу - это надо быть не террористом, а идиотом! Потому что первый же патруль поймёт, что что-то тут не так!
Да, сказала мама, а откуда патрули ночью? Точно, террорист!
Ну, ответила я, а почему тогда он нас не взорвал? Довёз прямо до дома, не сказал ни слова, отвалил бесследно... Точно, террорист?
Разгадки у меня нет до сих пор, да я её и не ищу. Ничего особенного, на самом деле. Ну, понадобился нам срочно ангел-хранитель, ну нашли там кого сумели, ну оторвали от срочных дел, ну не успел он переодеться, ну был он не особо доволен, но работу выполнил честно. Муся на холодном шоссе не стояла ни минуты и не простудилась.
Через несколько минут начинается Судный День, очередной в этой жизни. Мне сложно объяснить, почему, но именно сейчас мне захотелось рассказать эту историю. Ничего особенного, я же предупреждала. Ты просто живёшь, просто ходишь, просто чего-то хочешь, просто оно сбывается. И так - каждый раз. Скажи спасибо.
Говорю.
Спасибо. Хорошей всем записи в Книге Жизни.
Ничего особенного. В моей жизни было много такого, про что, в принципе, можно сказать "ничего особенного". Ничего особенного, так, разное. Жизнь. Вот была одна история, тоже, в общем-то, ничего особенного. Я тогда даже никому особенно о ней не рассказывала, не потому что - ничего особенного - а потому что почему-то было неловко. Мол, типа, опять я со своим. А ведь тоже ничего особенного, если подумать. Скажи спасибо.
Практически сразу после того, как наша старая машина по имени Слон приказала долго жить, димины родители уехали на месяц в Америку и оставили нам "на погулять" свой немолодой нездоровый Фиат. Дима сначала колебался на тему использования Фиата - уж больно тот немолод и нездоров, а рана от потери Слона еще свежа - но потом всё-таки рассудил, что лучше ездить на колёсах, пусть и на плохих, чем не ездить никуда, и мы Фиат взяли. Взяли, дождались выходных и поехали в другой город в гости. К друзьям.
Доехали благополучно, хотя, по диминому выражению, "грелись". Убей меня Бог, если я понимаю, что означает эта автомобильная мантра, и что именно греется в стандартном сочетании болтов и гаек для перевозки кондиционера с места на место (поправка для конкретного Фиата: плохого кондиционера). Я только замечала, что все водящие машину время от времени сообщают, что они - точнее, она - "греется", и все понимающие собеседники цокают языком и качают головами. Я понимающим собеседником в данном случае не являюсь, но поцокать языком тоже могу. Я поцокала языком, и мы с Димой, взяв под мышку общительную Мусю, отправились к друзьям.
У друзей было хорошо. У друзей было настолько хорошо, что нам даже удалось там же в какой-то момент уложить Мусю спать - событие невиданное, учитывая, что вне дома наша капризная принцесса не спит нигде и никогда. Но раз уж удалось, мы хором кинули в воздух по чепчику и засиделись до полного неприличия. Часа в три ночи аккуратно переложили спящего ребёнка в автомобильное кресло, и поехали. А чего.
Итак, декорация: ночь с пятницы на субботу. Повторяю: с пятницы на субботу. Этот момент прошу считать ключевым. Знающие люди меня поймут, для незнающих поясню: ночь с пятницы на субботу - это ШАБАТ. По еврейскому календарю любой день начинается с вечера, и заканчивается тоже вечером, то есть встреча субботы происходит вечером в пятницу, и вечер пятницы - это шабат, точно так же, как окончание субботы - это вечер субботы, а не утро воскресенья. Иными словами, ночь с пятницы на субботу - это самый что ни на есть шабат и есть.
Учли: шабат, три часа ночи. Место действия - шоссе номер один, соединяющее Иерусалим с центром страны. Мы едем из центра страны в сторону Иерусалима. В детском кресле спит Муся. Рядом с ней, свернувшись калачиком, дремлю я. Дима ведёт машину и время от времени реагирует на мои сонные проверки: "ты спишь?" категорическим "нэт". Через какое-то время мне надоедает проверять, и я окончательно засыпаю. Еще через какое-то время машина чихает и встаёт. Еще через какое-то время я даже сквозь сон улавливаю, что мы стоим уже какое-то время. Довольно продолжительное время.
Кусок с четырёх до пяти утра я опущу, он полон технических подробностей, которые не имеют отношения к сути моего рассказа. К пяти утра выясняется, что
а) дальше мы не едем
б) по крайней мере на этой машине
г) которую через полчаса придёт забирать с шоссе тягач
д) который нас самих, к сожалению, забрать не сможет
е) потому что ночью в субботу все машины отволакиваются до воскресенья на специальную перевалочную базу в город Модиин.
Ё) просто ё...
И даже "ё-ё-ё-ё-ё", потому что коротать остаток ночи на шоссе Тель-Авив - Иерусалим нам не хочется, ехать с тягачом в город Модиин в пять утра нам особо незачем (попробуй потом еще выберись из этого города Модиина, в шабат-то), с нами ребёнок, пока что спящий, но вряд ли это надолго, а ночи в Израиле даже летом довольно прохладные. При том, что одеты мы никак не для ночевки на шоссе. Той ночью еще и сильно похолодало.
Автобусы по шабатам в Израиле не ходят. Вообще. Но даже если бы и ходили - то не в пять утра. Но даже если бы и не пять утра - по субботам, говорю же, не ходят. Пойдут на исходе субботы, который, как мы только что выучили, хоть и не утро воскресенья, но вполне даже поздний субботний вечер. То есть в пять утра до него еще солидно так.
Ну, идея добираться ночью в шабат к нам домой в поселение - то есть не в сам город, а на Страшые и Ужасные территории - не возникла вообще. То есть совсем. То есть надо уметь уповать на чудеса, но не надо бредить. Зато! В Иерусалиме у меня живут родители. И добраться до них - это, можно сказать, программа-максимум. Пробудем там шабат, а вечером поедем домой автобусом. Программа-минимум при этом - переночевать на шоссе. Рассматривать её всерьёз мы отказались.
Надо сказать, что я с неограниченным доверием и оптимизмом отношусь к собственной стране. То есть я могу вляпаться в любые технические неприятности, но во мне живёт железная уверенность, что дома, в Израиле, что бы со мной ни случилось, я выкручусь. Я найду, как добраться до места, где раздобыть денег, как узнать дорогу, и вообще всё, что угодно. Я здесь никогда не впадаю в панику, разве что в уныние, но и то максимум от того, что мои желания сбываются недостаточно быстро. (К слову - за границей у меня подобной уверенности никак нет, поэтому там я весьма нервно отношусь к любого рода техническим осложнениям. А тем, кто живёт за этой границей постоянно, и очень удивляется, а чего это я так психую, я честно объясняю, что дома живу с ощущением маленькой палаты для буйнопомешанных: всё может быть, но стены обиты ватой. За границей же это ощущение сменяется ощущением большого сумашедшего дома: быть может по-прежнему всё, но вату давно разворовали. Вот я и боюсь, элементарно, голову разбить).
Конечно, запросто можно позвонить каким-нибудь друзьям с машиной, и они, конечно же, обязательно нас снимут с шоссе и увезут к себе (а то и до дома довезут). Но у меня плохой характер: мне реально сложно звонить среди ночи кому бы то ни было, пусть даже самому близкому, и просить ехать ради меня любимой хрен знает куда в пять утра меня спасать. То есть если нет никакого другого выхода, то я могу. Но для начала я попробую по-хорошему. То есть сама.
Однако, мы завязли в объяснениях, а тем временем машина со спящей Мусей, матерящимся в переговорное устройство с тягачом Димой и хмурой мной по-прежнему стоит на шоссе номер один. Тягач сообщает, что через полчаса он будет и заберёт машину. Отлично, говорю я, с хрустом потягиваясь и вдвигая ноги в как назло вчера купленные босоножки, до крови стёршие мне за вечер ноги. Оставляй ключ в замке и говорю этому козлу, чтоб забирал машину сам. Будем ловить тремп. Я не верю, что в пять утра найдутся люди, которые не остановятся, увидев нас, стоящих на дороге. Ведь понятно же, что мы не от хорошей жизни тут стоим.
Ребёнка, несмотря на явную рекламную пользу от присутствия малютки на дороге, мы решили, пока не поймается тремп, оставить спать в машине. Во-первых, было очень холодно, а я не хотела, даже ценой быстрого спасения, подвергать Мусю опасности заболеть. А во-вторых, я была железно убеждена, что в пять утра на междугороднем шоссе поймаю тремп за пять минут без всякой Муси. Опыт показал, что я была права.
Первые три минуты мы простояли безрезультатно, и я убедилась, что люди, которые не остановятся увидев нас, стоящих на дороге, ЕСТЬ. Даже не очень мало - мимо нас со свистом пронеслось машин пять. Они уложились ровно в три минуты. На исходе трёх минут мимо нас, всё с тем же свистом, пронеслась очередная благодать на колёсах, но через какое-то время затормозила, сдала назад и остановилась шагах в десяти от нас. Явно спрашивая всем своим видом: НУ?!?
Мы ринулись к данной благодати, и за рулём я узрела пожилого религиозного еврея. Он был красив, носил окладистую бороду, длинные пейсы и бархатную черную кипу, был одет в белую рубашку, а черный пиджак висел на спинке его кресла. Те, кто живут в Израиле, без труда узнали бы в нём так называемого "ортодокса" - то есть представителя весьма конкретной группы населения страны, очень верующих и очень религиозных евреев. Господин ортодокс воззрился на меня из-за руля автомобиля и поинтересовался, что случилось. Я открыла рот и поняла, что мою крышу уносит далеко-далеко.
Еще раз. Ночь. Пять утра. Шабат. Ортодокс. Нормальный ортодокс!!! Которому в шабат нельзя не то что машину водить - свет включать. Понимаете, в шабат НИЧЕГО нельзя. Нельзя работать, нельзя приводить в движение машины, нельзя высекать огонь (то есть исключены поездки на автомобиле), нельзя ничего создавать, нельзя строить, нельзя производить денежные операции... Многие люди из тех, кто не носит кипу и выглядит по-светски, соблюдают шабат. Но из тех, кто кипу носит (да еще черную бархатную, то есть самую "крутую"), шабат соблюдают все! Сто процентов! И никто из них никоим образом не может оказаться за рулём автомобиля ладно уже ночью (хотя и это маловероятно, они обычно ведут довольно нормальный образ жизни), но в субботу - никак.
Тем временем, под все эти суматошные мысли, мы одним предложением объяснили господину, что именно у нас случилось ("машина... ребёнок... Иерусалим... опаньки..."), и он без особого восторга командует нам: "залезайте". Мы скачем к оставленному Фиату, вынимаем из него Мусю вместе с детским креслом, какие-то разбросанные по салону вещи, обувь, карты, воду (мама, мама, цирк приехал!), и бежим к машине. Я тем временем судорожно размышляю, как такое может быть, учитывая, что такого по определению не может быть никогда. Первая моя мысль была - на похороны едет! Потому что есть вещи, ради которых можно нарушить шабат. Ради похорон, кажется, можно. Но похорон в шабат не бывает! К тому же в пять утра. Может, он на роды? Единственная дочь, папа - врач, без него никак, то, сё. Но когда мы сели в машину, я обнаружила, что в машине играет музыка. Может, ортодоксальный еврей и может поехать на роды к дочери или кому-то еще в субботу. Но слушать при этом музыку его не обязывает никакое спасение души! А что тогда?
Музыка, кстати, вполне пристойная. Какие-то религиозные напевы. Моя крыша качается и скрипит, как мачта в известном стихотворении.
Актер? Из театра едет? В ПЯТЬ УТРА? В костюме и гриме? Ммм вряд ли. Машина подходящая не для актера, а для религиозного человека, с наклейками религиозного содержания, с фотографиями внуков и т.д. К тому же, если актер - то явно загулявший. А загулявшие актеры мало похожи на степенных ортодоксов, даже в костюме и гриме. Может, у него специальная миссия - ездить в субботу, ловить грешников, которые потерпели аварию в субботу, и читать им мораль на тему "вот видите, как плохо, что вы ездили в субботу"? Но для этого надо проездить массу суббот зря, потому что а если бы мы не застряли в этот раз на этом шоссе? Не так уж часто там кто-то ночами застревает. Да и вообще, идиотский какой-то способ религиозной пропаганды. Глупый.
Наш милый водитель тем временем не ведёт никакой религиозной пропаганды. Он спокойно слушает музыку, рулит в сторону Иерусалима и не обращает на нас ни малейшего внимания. По-моему, он вообще чем-то недоволен. Я бы на его месте тоже была не в восторге, честно говоря.
Доезжаем до Иерусалима. Начинаю думать, где нам выходить, как ехать дальше и всё такое. Но думать не приходится - товарищ ортодокс уверенной рукой едет... точно к дому моих родителей. Дима смотрит на меня уже не квадратными, а какими-то треугольными глазами. Мы молчим. Муся дремлет. Водитель молчит тоже. Музыка играет. Едем.
Ровно за сто шагов до дома моих родителей наш новый друг сообщил нам недовольным тоном "а вот тут я - налево" (можно подумать, мы ему заранее адрес говорили), и движением бровей дал понять, что в дальнейшем был бы рад обойтись без нас. Мы благодарим его с тем жаром, который один способен скрыть степень нашего замешательства, подхватываем Мусю и выкатываемся из машины. До дома моих родителей - пять минут неспешной ходьбы. Время - без двадцати шесть утра. Горит восток зарёю новой. Ну фига ж себе, говорит Дима. Да я и сама удивилась, отвечаю я. Понятия не имею, насмешничает светлеющее небо над нашими головами.
Террорист!!! - уверенно сказала моя мама, выслушав историю. Мама, мягко ответила я, послушай, мама. Террорист, конечно, может переодеться в религиозного еврея. Но ездить в таком виде в субботу - это надо быть не террористом, а идиотом! Потому что первый же патруль поймёт, что что-то тут не так!
Да, сказала мама, а откуда патрули ночью? Точно, террорист!
Ну, ответила я, а почему тогда он нас не взорвал? Довёз прямо до дома, не сказал ни слова, отвалил бесследно... Точно, террорист?
Разгадки у меня нет до сих пор, да я её и не ищу. Ничего особенного, на самом деле. Ну, понадобился нам срочно ангел-хранитель, ну нашли там кого сумели, ну оторвали от срочных дел, ну не успел он переодеться, ну был он не особо доволен, но работу выполнил честно. Муся на холодном шоссе не стояла ни минуты и не простудилась.
Через несколько минут начинается Судный День, очередной в этой жизни. Мне сложно объяснить, почему, но именно сейчас мне захотелось рассказать эту историю. Ничего особенного, я же предупреждала. Ты просто живёшь, просто ходишь, просто чего-то хочешь, просто оно сбывается. И так - каждый раз. Скажи спасибо.
Говорю.
Спасибо. Хорошей всем записи в Книге Жизни.