(no subject)
Новая драма. Спектакль «Этот ребёнок». Московский театр «Практика».
У этого спектакля нерусские корни - он задумывался французским режиссёром Жоэлем Помра по заказу французской ассоциации, которая занимается проблемами детей в семье. Я бы сказала, что у этого спектакля нерусская душа… Нет, этот спектакль понятен в любой стране мира, потому что он о детях и родителях, о самых близких, которые порой оказываются самыми далёкими. Его внутреннее содержание универсально и интернационально… Но что-то утончённо французское есть в каждой сценке, может быть, воспитание самого Помра (его мама была художницей)… Примерно в середине спектакля выходит женщина и читает французский стишок... Эмоциональный фон настолько един, что никто! не спросил, о чём же он, на обсуждении спектакля с актёрами.
Несколько историй, нет, это нельзя назвать историями, скорее, это несколько обрывков чужой личной жизни. Самое сокровенное - страхи и переполняющая ненависть, истеричное желание любить и ещё более сумасшедшее желание получать любовь в ответ. Эпизоды сменяют друг друга - просто гаснет свет, порой чередуясь расплывчатыми образами музыкантов за прозрачным задником, кстати, музыка, написанная специально для спектакля, завершает общую картину, связывая эпизоды. Зритель будто переносится из одной квартиры в другую, от одной семейной драмы к другой. «Дерьмо! Ты дерьмо», - кричит сын отцу. «И ты сдохнешь от зависти, от того, как я люблю своего ребёнка», - размышляет, мысленно обращаясь к матери, беременная женщина. Помра в большинстве своих спекталей нарушает традицию - он активно использует микрофоны, мастерски играя на тонах и полутонах героев. Тихий покорный голос ребёнка, истошный вопль рыдающей женщины, нервно напряжённый монолог отца, дочери которого наплевать на него. Каждое слово задевает, оставляя шлейф тяжёлого раздумья. А я счастлив? А какой я со своими родными? А давно я обнимал и говорил о любви своей матери? Вот он универсализм - равнодушных нет. Потому что тема эта очень тяжёлая, и для каждого в теме отношений отцов и детей своя трагедия, своя боль, своя травма. И каждый переживает её заново, смотря этот спектакль. Нет смысла рассказывать, о чём именно каждая сценка - в них нет сюжета, нет единой канвы, есть только чувства. И это, наверное, самое важное, чувство ценности близкого родного человека, чувство благодарности своим родителям и почти твёрдая уверенность - мой-то ребёнок, точно будет счастлив…
У этого спектакля нерусские корни - он задумывался французским режиссёром Жоэлем Помра по заказу французской ассоциации, которая занимается проблемами детей в семье. Я бы сказала, что у этого спектакля нерусская душа… Нет, этот спектакль понятен в любой стране мира, потому что он о детях и родителях, о самых близких, которые порой оказываются самыми далёкими. Его внутреннее содержание универсально и интернационально… Но что-то утончённо французское есть в каждой сценке, может быть, воспитание самого Помра (его мама была художницей)… Примерно в середине спектакля выходит женщина и читает французский стишок... Эмоциональный фон настолько един, что никто! не спросил, о чём же он, на обсуждении спектакля с актёрами.
Несколько историй, нет, это нельзя назвать историями, скорее, это несколько обрывков чужой личной жизни. Самое сокровенное - страхи и переполняющая ненависть, истеричное желание любить и ещё более сумасшедшее желание получать любовь в ответ. Эпизоды сменяют друг друга - просто гаснет свет, порой чередуясь расплывчатыми образами музыкантов за прозрачным задником, кстати, музыка, написанная специально для спектакля, завершает общую картину, связывая эпизоды. Зритель будто переносится из одной квартиры в другую, от одной семейной драмы к другой. «Дерьмо! Ты дерьмо», - кричит сын отцу. «И ты сдохнешь от зависти, от того, как я люблю своего ребёнка», - размышляет, мысленно обращаясь к матери, беременная женщина. Помра в большинстве своих спекталей нарушает традицию - он активно использует микрофоны, мастерски играя на тонах и полутонах героев. Тихий покорный голос ребёнка, истошный вопль рыдающей женщины, нервно напряжённый монолог отца, дочери которого наплевать на него. Каждое слово задевает, оставляя шлейф тяжёлого раздумья. А я счастлив? А какой я со своими родными? А давно я обнимал и говорил о любви своей матери? Вот он универсализм - равнодушных нет. Потому что тема эта очень тяжёлая, и для каждого в теме отношений отцов и детей своя трагедия, своя боль, своя травма. И каждый переживает её заново, смотря этот спектакль. Нет смысла рассказывать, о чём именно каждая сценка - в них нет сюжета, нет единой канвы, есть только чувства. И это, наверное, самое важное, чувство ценности близкого родного человека, чувство благодарности своим родителям и почти твёрдая уверенность - мой-то ребёнок, точно будет счастлив…