Капустин и муха
Капустин подозвал Арбузова и сказал:
- Пойдём, я тебе покажу такое, чего в жизни не видел. Тебе понравится.
Он завёл Арбузова в ту самую комнату, где на столе лежала рация.
- Смотри,- сказал он. Арбузов повернул голову и увидел, что по стене ползёт огромная муха, и Арбузов ясно различал её зад, покрытый чёрной шерстью. У него даже стали дрожать колени.
- Она зачем? - еле выговорил он.
- Погоди, сейчас узнаешь,- загадочно ответил Капустин. Он подошёл к мухе и взял её за крылья. Потом поднёс её к столу. Муха открыла пасть и сказала:
- Картошка. Баклажанная.
- Чего? - переспросил Капустин.
- Баклажанная картошка. Картошка. Баклажанная.
- Что она сказала? - спросил Арбузов. Капустин посмотрел на Арбузова как на идиота. Арбузов, однако, не понимал, что произошло. Он никогда не видел, чтобы муха умела говорить.
- Спроси у неё сам, чего она хочет,- сказал Капустин.
Арбузов взял телефон и спросил:
- Баклажанная картошка? Чего ты хочешь?
- Я хочу баклажанной картошки,- повторила муха.
Она казалась очень серьёзной. Арбузов глянул на Капустина, ожидая разъяснений. Капустин пожал плечами. Арбузов пожал плечами. Муха сказала:
- Баклажанной, пожалуйста.
Арбузов вернулся к столу и поставил перед мухой небольшую тарелку, накрытую блюдечком. Она раскрыла жвалы и с удовольствием пожевала картошку. Было видно, что она очень голодна. Вскоре блюдце опустело. Тогда муха сделала над тарелкой несколько кругов. Арбузов с интересом следил за её движениями.
- Ещё? - спросил он, когда жвала стали заметно уставать. Муха ответила:
- Ещё.
Арбузов сходил на кухню, принёс бутылку водки и поставил перед мухой. Муха подлетела к бутылке и зажужжала, словно заправский авиамеханик.
Через минуту возле мухиной тарелки лежали четыре банки килек в томате. Муха работала на совесть. Она жрала прямо в воздухе, жучила своё блюдце, работая крыльями. Она жевала до тех пор, пока от килек на тарелке не осталась кучка сухой шелухи. Муха сделала ещё несколько кругов над тарелкой и улетела за дверь.
Арбузов налил себе стопку и выпил. И тут же закрыл глаза. Он не мог больше выносить это адское зрелище.