Это было похоже на врата ада: о ракетных ударах по Грозному
21 октября 1999 года в Грозном произошла трагедия, определившая в дальнейшем весь характер начинавшейся войны.
Массовые убийства, похищения, бессудные казни для изможденных жителей Чечни стали привычными. Но и в такой ситуации люди, после очередного витка непомерной жестокости, не теряли надежду, что закончатся их лишения.
После ракетного удара. Грозный, 1999 год.
21 октября 1999 года (до официального предупреждения о "Второй войне в Чечне", тогда еще никто из мирных жителей не подозревал, что бойня снова начнется) по Грозному был нанесен мощнейший ракетный удар.
Как минимум, три ракеты "прилетели" в центр города. Одна из них взорвалась на многолюдном центральном рынке, вторая - возле мечети, третья на территории родильного дома №1.
Погибло много мирных жителей, включая младенцев в роддоме и детей на рынке, (по свидетельству очевидцев погибших от 100 до 150 и несколько сотен раненых): дети, женщины, мужчины.
Точные данные о потерях до сих пор неизвестны.
Из доклада Мемориала: «Руслан АУШЕВ: Все принимается на самом высоком уровне. … применялись ракеты “земля -земля” …, в принципе, носители ядерного оружия. Когда вопрос обсуждался, какие силы и средства будут задействованы, … когда операция планировалась, там дали добро. Я думаю, что президент об этом знает. Кто возьмет на себя ответственность без президента использовать ракетные войска?
26 октября 1999 г. в телевизионной программе Евгения КИСЕЛЕВА “Глас народа” (телеканал НТВ) командующий группировкой федеральных сил “Запад” генерал-майор Владимир ШАМАНОВ признал, что взрывы в Грозном 21 октября произошли в результате ракетного удара, нанесенного федеральными войсками:
В.ШАМАНОВ: Видимо, были применены «средства старшего начальника».
Е.КИСЕЛЕВ: Что такое средства старшего начальника?
В.ШАМАНОВ: Это могут быть или ракетные удары, примененные авиацией или сухопутными войсками, или высокоточное оружие.
На вопрос о том, кто имел право отдать приказ о применении таких видов оружия, последовал ответ:
В.ШАМАНОВ: Это вопрос не ко мне, это вопрос к вышестоящему начальству.
Е.КИСЕЛЕВ. Вы можете дать такой приказ?
В.ШАМАНОВ. Нет, у меня таких средств нет.»
Сегодня официальная версия трагедии - взрывы на территории рынка, где продавалось оружие. С подобной формулировкой возбужденное это дело было закрыто Генеральной прокуратурой РФ.
Кавказ Реалии. Разговор с писателем Полиной Жеребцовой:
Уроженка города Грозного Полина Жеребцова, ставшая свидетельницей ракетного удара на центральный рынок, вспоминает об этом в книге документальных чеченских дневников 1994-2004 «Муравей в стеклянной банке».
Полина Жеребцова: "Рынок в Грозном был очень большой. На несколько улиц. Все там продавалось: и одежда, и техника, и золото. В хорошие дни там собиралось более четырех тысяч человек. В основном, торговлей занимались женщины. Мужчины, конечно, тоже помогали, но постоянно там стояли женщины и дети. Мне было 14 лет в то время. Мы с мамой уже собирались уходить, как услышали взрыв. Это был такой грохот, что мы оглохли. Мы от эпицентра находились на расстоянии двух с половиной кварталов. Я обернулась и увидела, что ракета попала в то место, где продавали золото. Это было похоже на врата ада. Какое-то красное с оранжевым зарево от земли до неба. Я два-три дня не могла нормально слышать. В ноги попали 16 осколков. Мама тоже была ранена.
Торговавшие рядом с нами на рынке люди погибли. Женщина, которая продавала капусту, паренек 19 лет, который к сестре приходил помогать.
Было ощущение, что после того, как взорвалась большая ракета, начали взрываться и другие маленькие ракеты, которые вырвались из нее. Многие уцелевшие побежали искать своих знакомых, родственников, оказавшихся в эпицентре. И попали под новые взрывы. Люди впоследствии еще два-три дня искали своих. Находили куски тел. Опознавали маму, тетю, сестру их по курточкам, по заколкам на волосах.
Эта боль притупляется, но забыть ее нельзя. Мне до сих пор сняться сны об этом. Я вижу своих соседей по рынку и хочу их предупредить об опасности, но не могу. В этот момент я просыпаюсь. Часто вижу во сне как взрывается ракета. Помню, как погибла соседка по рынку по имени Роза. Она была на восьмом месяце беременности. У нее осталось сиротами маленькие дети. Позже, когда я переехала в Финляндию, мне позвонил одинь парень и сказал, что это была его мама. Конечно, для людей это все бесследно не прошло.
За ракетную атаку на Грозный, которую многие правозащитники считают преступлением против человечности, никто до сих пор не ответил.
Никто не понес наказания за это. По Грозному попали три ракеты. Сначала Москва отказывалась признать этот факт. После того, как журналисты доказали, что это была российская ракета, в Москве все признали, но сказали, что на этом рынке торговали оружием. В то время положение у людей было тяжелым. И многие стояли на рынке. Я лично не видела, чтобы на нашем грозненском рынке продавали оружие. Может быть, там можно было из-под полы, по-тихому купить пистолет. Но я и этого не видела.
Но это же смешно про «рынок оружия». Это был обычный колхозный рынок с овощами и фруктами, и там не было оружия и террористов.
Там ведь помимо убитых, многие инвалидами остались. Никому не дали компенсацию. Когда я работала в Грозном в местных СМИ, я собирала показания свидетелей и пострадавших от этого взрыва. Это я делала по просьбе Натальи Эстемировой, позже убитой. Она говорила мне, что нужно сделать доклад по этому преступлению.
Я бы хотела, чтобы виновные ответили. Мне хотелось бы, чтобы те люди, которые отдали этот преступный приказ и начали выкручиваться, ответили. Я читала, что прокуратура РФ закрыла это дело якобы из-за того, что ракета попал на «рынок с оружием». Это неправильно. Во всем мире знают про этот случай. Журналисты серьезно занимались этим происшествием. Расследовали. Это преступление должно быть признано, а люди, потерявшие родных и близких, должны получить компенсацию. Это долг страны перед людьми".
ИЗ ЧЕЧЕНСКОГО ДНЕВНИКА 1994-2004:
20.10. 1999 год.
Снился обвал в горах. Погибло много людей! Я видела, как летели огромные каменные глыбы. Давили, рушили.
Я пряталась, бежала, падала. Мелкие камешки больно ударяли меня. Проснулась в ужасе. Долго лежала не шевелясь. Занемели руки и ноги. Ну и натерпелась же я страха во сне!
А потом был сильный обстрел в реальности. Но всё в порядке.
22.10. 1999 год.
Нас с мамой ранило 21 октября. Так неожиданно и страшно сбылся мой сон. Я видела: за столом сидела убитая женщина. Раненые прятались в кафе и в подъездах домов. Мужчины - добровольные спасатели - подбирали жертв обстрела, распределяли по машинам. В первую очередь - тяжелораненых.
А началось все неожиданно, около пяти часов вечера. Мы собрали свой оставшийся товар - две сумки. Одна мне, вторая маме. Тут встретили Кусум с маленьким ребенком. Стояли, разговаривали. Вдруг яркая вспышка осветила еще светлое небо. Последовал сильный грохот. Мы от испуга перекатились за свой стол. Присели между железными ларьками. Другого укрытия рядом не было. Взрыв! Потом еще. Похоже на то, что одно и то же взрывается много раз. Мы побежали, теряя свой товар, во двор Дома моды. Это самый центр Грозного. Улица Розы.
Когда я бежала, огромный осколок, словно эхо очередного взрыва, просвистел совсем рядом. Он рассек не меня, а время, словно теплую воду, которая ушла куда-то вниз, и я стояла в сухом русле, сразу поняв, что ни мама, ни другие люди не могут спасти меня от смерти, если я закричу о помощи.
Смерть и я - только мы оказались связаны друг с другом в этом мире. Нет ничего, что могло стать между нами и закрыть собой. Мне стало смешно и не нужно всё - вещи, сумки и всякие ценности. Я поняла, что ничего, совсем ничего не возьму с собой туда.
Сильный удар, и… время вернулось вместе с огненными искрами, которые осколок высек из кирпичной стены дома рядом с моей головой. А ноги мне рвали чьи-то маленькие металлические челюсти, но я по инерции продолжала бежать. Только через несколько шагов - упала. Меня подняли.
Мы бросились в подъезд жилого дома, но там вместо второй двери была решетка. Выбежали во двор, в шоковом состоянии, метнулись в другой подъезд, в жилой дом, рядом. Там, где раньше был магазин «Рыболов». Когда я присела, забившись в угол, пронизывающая боль в ногах дала о себе знать. В этот же подъезд мама и Кусум втолкнули, забросили девушку - чеченку. У девушки разворотило колено. Я впервые увидела, что кость внутри белая. Она была в шоке и говорила только:
- Больно! Больно! Больно!
В подъезде были женщины и дети. Мама сказала, что у нее дырочка в кармане пальто и горит бедро. Другой осколок попал к маме в карман. Когда в наш подъезд заглянули мужчины, то все закричали, что первую надо увозить девушку без ноги. Она потеряла много крови. На вид девушке было семнадцать-двадцать лет. Ее увезли.
В подъезд снова заглянули добровольные спасатели. Молодые парни. Среди них был Аладдин. Меня решили доставить на перевязку в аптеку на проспект Победы (бывший хлебный магазин). Аладдин нес меня на руках и шептал:
- Не плачь, моя царевна! Не бойся! Помощь будет!
Маму вели сзади. Не забыли и наши сумки с товаром - не растерялись в суматохе. Наш путь лежал через двор Дома моды. В нем я как-то жила с мамой у моего деда-журналиста.
Когда меня тащили под обстрелом, я увидела троих убитых. Они лежали отдельно друг от друга. Их кто-то накрыл картоном. Одна была женщина, один - мужчина, а кто третий, я точно не поняла. По-моему, ребенок.
Нас отнесли в аптеку, и незнакомая женщина вытащила осколок из бедра у мамы. А мне только перевязали ноги, так как один осколок был глубоко внутри, а другие тоже вынимать было больно. Аладдин меня жалел, гладил по голове и грыз пряник.
Решили, что нужно домой, что в больницах все переполнено ранеными людьми, так как на рынке торгуют в основном старики, женщины и дети. Мужчин там очень мало. Практически нет. Мы ведь были далеко от эпицентра, почти за три квартала. Сколько же там убитых? Нас доставили домой на своей машине какие-то совершенно незнакомые люди.
Я частично оглохла на оба уха - был сильный звон, состояние полуобморочное. Все вокруг плыло. Я услышала, как кто-то несколько раз сказал:
Кто сделал Полинке добра - увидит его,
Кто сделал Полинке зла - увидит его.
По-моему, это часть молитвы. И на самом деле звучит так:
Кто сделал на вес пылинки добра - увидит его,
Кто сделал на вес пылинки зла - увидит его.
Но в ушах звенело, и мне слышалось в полубреду свое имя в этих словах. К утру боль в ноге усилилась. Я пила обезболивающие таблетки и снотворное. Но боль становилась все страшнее. Едва я задремала, как наша кошка, почувствовав сквозь бинты кровь, пролезла под одеяло и вцепилась зубами мне в правую ногу. Это было ужасно. Я ее прогнала тумаками.
Едва мы позавтракали, мама стала просить соседей отвезти меня к врачам. Верхние жильцы согласились. В их «шестерке» мы отправились в больницу № 9. Врачи сразу объяснили:
- Нужен рентген. Его нет. Отключили электроэнергию, а дизель куда-то пропал в суматохе.
Но меня все равно направили в операционную. В операционной, грязной и темной, на первом этаже гулял полосатый кот. Он терся о ножки стула и мурчал. В распахнутых дверях, на пороге, стояли заплаканные люди. Все было в крови. Обрывки одежды, какие-то простыни. Бегали люди. Они искали своих родственников и знакомых. Легкораненые ждали в очереди к врачу со вчерашнего дня. Сидя на полу и на стульях. Глухо стонали близкие тех людей, которые уже умерли в больничных стенах. Страшно кричала какая-то чеченка. У нее убило детей. Женщина средних лет просила денег на операцию сыну, на лекарства. Ей подавали.
Врач, который смотрел меня, устал. Он еле стоял на ногах. Он рассказывал, что ночью, в момент операций, несколько раз отключали электричество, что прооперировали десятки человек. Много умерло.
Молодой корреспондент-немец в очках и в клетчатой рубашке спрашивал докторов о количестве пострадавших и умерших ночью. Каких ранений больше? А меня о том, страшно ли было. Врач называл цифры. Говорил, что в суматохе не записали всех. Оттого такая путаница и многие не могут отыскать потерявшихся людей. Я не запомнила эти данные точно, поэтому указать их не могу.
Мне забыли сделать обезболивание, когда обрабатывали рану. Я заревела. Кричать было стыдно. Врач спохватился и сделал мне уколы. Все лекарства и шприцы тут же, в ларьке, купила моя мама. Дополнительно - прививку от столбняка. Осколки искали, но не нашли.
- Без рентгена помочь не можем. Расковыряем ногу зря, - повторяли врачи. - Ищите, где работает рентген.
Удалили только мелочь. У мамы к этому моменту на бедре стоял пластырь. Она ходила. Мы приобрели болеутоляющие средства, много бинтов, хирургических салфеток и зеленку.
П.
Массовые убийства, похищения, бессудные казни для изможденных жителей Чечни стали привычными. Но и в такой ситуации люди, после очередного витка непомерной жестокости, не теряли надежду, что закончатся их лишения.
После ракетного удара. Грозный, 1999 год.
21 октября 1999 года (до официального предупреждения о "Второй войне в Чечне", тогда еще никто из мирных жителей не подозревал, что бойня снова начнется) по Грозному был нанесен мощнейший ракетный удар.
Как минимум, три ракеты "прилетели" в центр города. Одна из них взорвалась на многолюдном центральном рынке, вторая - возле мечети, третья на территории родильного дома №1.
Погибло много мирных жителей, включая младенцев в роддоме и детей на рынке, (по свидетельству очевидцев погибших от 100 до 150 и несколько сотен раненых): дети, женщины, мужчины.
Точные данные о потерях до сих пор неизвестны.
Из доклада Мемориала: «Руслан АУШЕВ: Все принимается на самом высоком уровне. … применялись ракеты “земля -земля” …, в принципе, носители ядерного оружия. Когда вопрос обсуждался, какие силы и средства будут задействованы, … когда операция планировалась, там дали добро. Я думаю, что президент об этом знает. Кто возьмет на себя ответственность без президента использовать ракетные войска?
26 октября 1999 г. в телевизионной программе Евгения КИСЕЛЕВА “Глас народа” (телеканал НТВ) командующий группировкой федеральных сил “Запад” генерал-майор Владимир ШАМАНОВ признал, что взрывы в Грозном 21 октября произошли в результате ракетного удара, нанесенного федеральными войсками:
В.ШАМАНОВ: Видимо, были применены «средства старшего начальника».
Е.КИСЕЛЕВ: Что такое средства старшего начальника?
В.ШАМАНОВ: Это могут быть или ракетные удары, примененные авиацией или сухопутными войсками, или высокоточное оружие.
На вопрос о том, кто имел право отдать приказ о применении таких видов оружия, последовал ответ:
В.ШАМАНОВ: Это вопрос не ко мне, это вопрос к вышестоящему начальству.
Е.КИСЕЛЕВ. Вы можете дать такой приказ?
В.ШАМАНОВ. Нет, у меня таких средств нет.»
Сегодня официальная версия трагедии - взрывы на территории рынка, где продавалось оружие. С подобной формулировкой возбужденное это дело было закрыто Генеральной прокуратурой РФ.
Кавказ Реалии. Разговор с писателем Полиной Жеребцовой:
Уроженка города Грозного Полина Жеребцова, ставшая свидетельницей ракетного удара на центральный рынок, вспоминает об этом в книге документальных чеченских дневников 1994-2004 «Муравей в стеклянной банке».
Полина Жеребцова: "Рынок в Грозном был очень большой. На несколько улиц. Все там продавалось: и одежда, и техника, и золото. В хорошие дни там собиралось более четырех тысяч человек. В основном, торговлей занимались женщины. Мужчины, конечно, тоже помогали, но постоянно там стояли женщины и дети. Мне было 14 лет в то время. Мы с мамой уже собирались уходить, как услышали взрыв. Это был такой грохот, что мы оглохли. Мы от эпицентра находились на расстоянии двух с половиной кварталов. Я обернулась и увидела, что ракета попала в то место, где продавали золото. Это было похоже на врата ада. Какое-то красное с оранжевым зарево от земли до неба. Я два-три дня не могла нормально слышать. В ноги попали 16 осколков. Мама тоже была ранена.
Торговавшие рядом с нами на рынке люди погибли. Женщина, которая продавала капусту, паренек 19 лет, который к сестре приходил помогать.
Было ощущение, что после того, как взорвалась большая ракета, начали взрываться и другие маленькие ракеты, которые вырвались из нее. Многие уцелевшие побежали искать своих знакомых, родственников, оказавшихся в эпицентре. И попали под новые взрывы. Люди впоследствии еще два-три дня искали своих. Находили куски тел. Опознавали маму, тетю, сестру их по курточкам, по заколкам на волосах.
Эта боль притупляется, но забыть ее нельзя. Мне до сих пор сняться сны об этом. Я вижу своих соседей по рынку и хочу их предупредить об опасности, но не могу. В этот момент я просыпаюсь. Часто вижу во сне как взрывается ракета. Помню, как погибла соседка по рынку по имени Роза. Она была на восьмом месяце беременности. У нее осталось сиротами маленькие дети. Позже, когда я переехала в Финляндию, мне позвонил одинь парень и сказал, что это была его мама. Конечно, для людей это все бесследно не прошло.
За ракетную атаку на Грозный, которую многие правозащитники считают преступлением против человечности, никто до сих пор не ответил.
Никто не понес наказания за это. По Грозному попали три ракеты. Сначала Москва отказывалась признать этот факт. После того, как журналисты доказали, что это была российская ракета, в Москве все признали, но сказали, что на этом рынке торговали оружием. В то время положение у людей было тяжелым. И многие стояли на рынке. Я лично не видела, чтобы на нашем грозненском рынке продавали оружие. Может быть, там можно было из-под полы, по-тихому купить пистолет. Но я и этого не видела.
Но это же смешно про «рынок оружия». Это был обычный колхозный рынок с овощами и фруктами, и там не было оружия и террористов.
Там ведь помимо убитых, многие инвалидами остались. Никому не дали компенсацию. Когда я работала в Грозном в местных СМИ, я собирала показания свидетелей и пострадавших от этого взрыва. Это я делала по просьбе Натальи Эстемировой, позже убитой. Она говорила мне, что нужно сделать доклад по этому преступлению.
Я бы хотела, чтобы виновные ответили. Мне хотелось бы, чтобы те люди, которые отдали этот преступный приказ и начали выкручиваться, ответили. Я читала, что прокуратура РФ закрыла это дело якобы из-за того, что ракета попал на «рынок с оружием». Это неправильно. Во всем мире знают про этот случай. Журналисты серьезно занимались этим происшествием. Расследовали. Это преступление должно быть признано, а люди, потерявшие родных и близких, должны получить компенсацию. Это долг страны перед людьми".
ИЗ ЧЕЧЕНСКОГО ДНЕВНИКА 1994-2004:
20.10. 1999 год.
Снился обвал в горах. Погибло много людей! Я видела, как летели огромные каменные глыбы. Давили, рушили.
Я пряталась, бежала, падала. Мелкие камешки больно ударяли меня. Проснулась в ужасе. Долго лежала не шевелясь. Занемели руки и ноги. Ну и натерпелась же я страха во сне!
А потом был сильный обстрел в реальности. Но всё в порядке.
22.10. 1999 год.
Нас с мамой ранило 21 октября. Так неожиданно и страшно сбылся мой сон. Я видела: за столом сидела убитая женщина. Раненые прятались в кафе и в подъездах домов. Мужчины - добровольные спасатели - подбирали жертв обстрела, распределяли по машинам. В первую очередь - тяжелораненых.
А началось все неожиданно, около пяти часов вечера. Мы собрали свой оставшийся товар - две сумки. Одна мне, вторая маме. Тут встретили Кусум с маленьким ребенком. Стояли, разговаривали. Вдруг яркая вспышка осветила еще светлое небо. Последовал сильный грохот. Мы от испуга перекатились за свой стол. Присели между железными ларьками. Другого укрытия рядом не было. Взрыв! Потом еще. Похоже на то, что одно и то же взрывается много раз. Мы побежали, теряя свой товар, во двор Дома моды. Это самый центр Грозного. Улица Розы.
Когда я бежала, огромный осколок, словно эхо очередного взрыва, просвистел совсем рядом. Он рассек не меня, а время, словно теплую воду, которая ушла куда-то вниз, и я стояла в сухом русле, сразу поняв, что ни мама, ни другие люди не могут спасти меня от смерти, если я закричу о помощи.
Смерть и я - только мы оказались связаны друг с другом в этом мире. Нет ничего, что могло стать между нами и закрыть собой. Мне стало смешно и не нужно всё - вещи, сумки и всякие ценности. Я поняла, что ничего, совсем ничего не возьму с собой туда.
Сильный удар, и… время вернулось вместе с огненными искрами, которые осколок высек из кирпичной стены дома рядом с моей головой. А ноги мне рвали чьи-то маленькие металлические челюсти, но я по инерции продолжала бежать. Только через несколько шагов - упала. Меня подняли.
Мы бросились в подъезд жилого дома, но там вместо второй двери была решетка. Выбежали во двор, в шоковом состоянии, метнулись в другой подъезд, в жилой дом, рядом. Там, где раньше был магазин «Рыболов». Когда я присела, забившись в угол, пронизывающая боль в ногах дала о себе знать. В этот же подъезд мама и Кусум втолкнули, забросили девушку - чеченку. У девушки разворотило колено. Я впервые увидела, что кость внутри белая. Она была в шоке и говорила только:
- Больно! Больно! Больно!
В подъезде были женщины и дети. Мама сказала, что у нее дырочка в кармане пальто и горит бедро. Другой осколок попал к маме в карман. Когда в наш подъезд заглянули мужчины, то все закричали, что первую надо увозить девушку без ноги. Она потеряла много крови. На вид девушке было семнадцать-двадцать лет. Ее увезли.
В подъезд снова заглянули добровольные спасатели. Молодые парни. Среди них был Аладдин. Меня решили доставить на перевязку в аптеку на проспект Победы (бывший хлебный магазин). Аладдин нес меня на руках и шептал:
- Не плачь, моя царевна! Не бойся! Помощь будет!
Маму вели сзади. Не забыли и наши сумки с товаром - не растерялись в суматохе. Наш путь лежал через двор Дома моды. В нем я как-то жила с мамой у моего деда-журналиста.
Когда меня тащили под обстрелом, я увидела троих убитых. Они лежали отдельно друг от друга. Их кто-то накрыл картоном. Одна была женщина, один - мужчина, а кто третий, я точно не поняла. По-моему, ребенок.
Нас отнесли в аптеку, и незнакомая женщина вытащила осколок из бедра у мамы. А мне только перевязали ноги, так как один осколок был глубоко внутри, а другие тоже вынимать было больно. Аладдин меня жалел, гладил по голове и грыз пряник.
Решили, что нужно домой, что в больницах все переполнено ранеными людьми, так как на рынке торгуют в основном старики, женщины и дети. Мужчин там очень мало. Практически нет. Мы ведь были далеко от эпицентра, почти за три квартала. Сколько же там убитых? Нас доставили домой на своей машине какие-то совершенно незнакомые люди.
Я частично оглохла на оба уха - был сильный звон, состояние полуобморочное. Все вокруг плыло. Я услышала, как кто-то несколько раз сказал:
Кто сделал Полинке добра - увидит его,
Кто сделал Полинке зла - увидит его.
По-моему, это часть молитвы. И на самом деле звучит так:
Кто сделал на вес пылинки добра - увидит его,
Кто сделал на вес пылинки зла - увидит его.
Но в ушах звенело, и мне слышалось в полубреду свое имя в этих словах. К утру боль в ноге усилилась. Я пила обезболивающие таблетки и снотворное. Но боль становилась все страшнее. Едва я задремала, как наша кошка, почувствовав сквозь бинты кровь, пролезла под одеяло и вцепилась зубами мне в правую ногу. Это было ужасно. Я ее прогнала тумаками.
Едва мы позавтракали, мама стала просить соседей отвезти меня к врачам. Верхние жильцы согласились. В их «шестерке» мы отправились в больницу № 9. Врачи сразу объяснили:
- Нужен рентген. Его нет. Отключили электроэнергию, а дизель куда-то пропал в суматохе.
Но меня все равно направили в операционную. В операционной, грязной и темной, на первом этаже гулял полосатый кот. Он терся о ножки стула и мурчал. В распахнутых дверях, на пороге, стояли заплаканные люди. Все было в крови. Обрывки одежды, какие-то простыни. Бегали люди. Они искали своих родственников и знакомых. Легкораненые ждали в очереди к врачу со вчерашнего дня. Сидя на полу и на стульях. Глухо стонали близкие тех людей, которые уже умерли в больничных стенах. Страшно кричала какая-то чеченка. У нее убило детей. Женщина средних лет просила денег на операцию сыну, на лекарства. Ей подавали.
Врач, который смотрел меня, устал. Он еле стоял на ногах. Он рассказывал, что ночью, в момент операций, несколько раз отключали электричество, что прооперировали десятки человек. Много умерло.
Молодой корреспондент-немец в очках и в клетчатой рубашке спрашивал докторов о количестве пострадавших и умерших ночью. Каких ранений больше? А меня о том, страшно ли было. Врач называл цифры. Говорил, что в суматохе не записали всех. Оттого такая путаница и многие не могут отыскать потерявшихся людей. Я не запомнила эти данные точно, поэтому указать их не могу.
Мне забыли сделать обезболивание, когда обрабатывали рану. Я заревела. Кричать было стыдно. Врач спохватился и сделал мне уколы. Все лекарства и шприцы тут же, в ларьке, купила моя мама. Дополнительно - прививку от столбняка. Осколки искали, но не нашли.
- Без рентгена помочь не можем. Расковыряем ногу зря, - повторяли врачи. - Ищите, где работает рентген.
Удалили только мелочь. У мамы к этому моменту на бедре стоял пластырь. Она ходила. Мы приобрели болеутоляющие средства, много бинтов, хирургических салфеток и зеленку.
П.