Осколок голубой спины. Продолжение мемуаров муми-папы.
Дни сменятся ночами, лето в разгаре, а мы продолжаем публиковать воспоминания моего папы Дмитрия Александровича Эйгенсона об Уфе советской, о бурной молодости, о людях и событиях, наполнявших ту эпоху. Сегодня на очереди третья часть плутовской эпопеи, в которой наши герои проявляют свои недюжинные творческие способности, попадают в трудную ситуацию с КГБ и выпутываются из нее.
Если серьезно, то попасть в поле зрения конторы в те годы - это на самом деле было серьезно. Но папа всегда к этому относился с юмором и даже мне на ночь пел колыбельную "АБКГБейка, АБКГБейка - это учеба и игра...", честно! )
Итак, читаем и мотаем на ус...
PERGAM TURBARE PORRO: ITA HAEC RES POSTULAT!
Буду продолжать свои выдумки - этого требует дело!
Плавт,
древнеримский комедиограф
Часть 3
UT OMNIUM PERUM, SIC LITTERARUM QUOQUE
INTEMPERANTIALABORAMUS
В словесности, как и во всем прочем, мы страдаем невоздержанностью.
Сенека, «Письма к Луцилию»
Я вот немного подумал, и решил: прежде чем говорить о последствиях, нужно, хотя бы вкратце, изложить причину.
Вкратце - это не шутка. Роман «Осколок голубой спины», несмотря на очевидную игрушечность своего создания ( о чем я уже написал в части 2 «PergamTurbarePorro…»), имел вполне недетские размеры - около двух условных печатных листов - чуть больше 40 машинописных страниц.
Итак, начинаю излагать фабульно, пунктиром, самые ключевые моменты.
… В штаб-квартире ЦРУ, наШпион-авеню в городе Вашингтоне, паника. Идут массовые провалы американских агентов в Советском Союзе. Система не успевает готовить новых «рыцарей кинжала и шифроблокнота». Шпионская школа вынуждена учить в три смены. Снижается успеваемость. Повышается утомляемость.
Аналитики ЦРУ выявляют причину громких провалов - абсолютную неготовность агентуры к особенностям советского быта. Удалось перевести случайно записанный последний разговор перед арестом золотого медалиста шпионской школы «Анкла Тома» Хижинса, заброшенного вглубь вологодских лесов с легендой, надежной, как советский рубль!Истинного вологодца по всем своим привычкам, поведению, мыслям и особенностям речи.
«Анкл Том» сообщил, что заходит в деревню.И забыл выключить рацию.
- Бабкя, мόлόчкя бы. Притόмился, шагаючи.
- Сейчас, мялόк, сейчас. На вόт, кόрчагу-тό!
- Ὀй, бабкя. Ну и мόлόчкό у тебя. Срόдутакόва не пивал.
- Пей,мялόк, пей. У вас в Амеряке, небόсь, не быват.
- Да ты, штό, бабкя! КакаАмеряка, с печи нештό свалилась. Вόлόгόдские мы.
- Да ты на себя, милай негр, в зеркалу-тόпόсмόтри.
Дальше твердый голос: Капитан Козлов. Пόпрόшу предъявить дόкỳменты.
Робкий потрясенный голос «Анкла Тома»:
- Чей, чей капитан?
Звук удара. И тишина.
Аналитики ЦРУ подумали- подумали. И предложили перевести всю жизнь Центрального разведывательного управления на чисто советский лад. Со всеми его особенностями и приметами. Закипела общественная жизнь. В торговых заведениях, специально устроенных в Штаб-квартире, для отработки выдержки появились многочисленные очереди.
Активно работала комиссия месткома ЦРУ по укреплению морального облика- честно говоря, зарисовать партбюро этого учреждения мы забзд..ли. Комиссию возглавила бывшая резидент в Монте - Карло- профессиональная стриптизерша. То, что за моральный облик злее всего бьются бывшие бл..ди, мы знали и по собственному опыту.
Проводились различные конкурсы, смотры и соревнования за. Сразу было решено, что в Советский Союз на ответственную шпионскую работу поедут только лучшие, набравшие больше всего призовых мест и «Почетных грамот».
Масло в огонь подлила звукозапись, подло сделанная американским послом на кремлевском банкете:
Маршал Секретарю: А вот холодца мне, будьте любезны, не передадите ли. И вон той хреновины.
Секретарь, отвечающий за оборонную промышленность: С преогромным удовольствием, дорогой товарищ Маршал!
Маршал: Ух ты, а хреновина-то заеб..сь. Термоядерная.
Секретарь: Как на вашем полигоне, Маршал, как на вашем полигоне. Ха-ха-ха!
Маршал: Ха-ха-ха! Ха!
Коварные заправилы американской разведки принимают антивсечеловеческое решение: «Надо ехать!».
После подсчета кубков, медалей, призов и Грамот, на первое место выходит горбатый саксофонист Джон-Луи Перехондрини, наследственный враг советской власти, победивший во всех смотрах самодеятельности и собравший металлолома и макулатуры больше, чем все остальное ЦРУ вместе взятое.
Джон-Луи Перехондрини -Лауреат IIВсецереушного смотра «Художественной» самодеятельности
(карандашный набросок иллюстрации к «О.Г.С.».Было что-то вроде, но в цвете.)
Очевидно, что в своем настоящем облике Джон-Луи Перехондрини засыплется не хуже вологодского Дяди Тома Хижинса. И ему решают (вот ведь предвиденье: 1970-1971 годы; ни о какихтранссексуалах ещё слыхом не слыхивали) сделать полную замену внешности, внутренности и пола заодно.
Что бы утешить Перехондрини, его удаленные первичные и вторичные половые признаки замораживают в специальном холодильнике, обещая пришить обратно после победного возвращения.
В ходе серии из сорока операций происходит странная метаморфоза:спина Перехондринипосле удаления горба становится голубой. Тоже очевидный загляд в будущее - никто в ту пору этот цвет с секс-меньшинствами не связывал. И даже появившаяся вскоре песенка из мультфильма «Голубой щенок» была просто песенкой. А не лозунгом гомофобов: «Голубой, голубой, не хотим дружить с тобой».
Однако, все когда - нибудь кончается. И бывший Джон-Луи Перехондринипод покровом ночи забрасывается в Советский Союз.
В Неэнскую область.
… В деревню Толстые Кишки, в колхоз «За труд!», расположенный близь Полигона, по распределению приезжает выпускница Верхненищеебинского сельхозтехникума красавица - зоотехник ГлашаКлиторук. Ишь, старательная! - говорят про нее поселяне, глядя, как Глашаежедневно не отходит от стада. И не замечают, что под её «умелым» руководством коровы пасутся все глубже и глубже в Полигоне.
Постепенно разгорается любовь промеж Глашей и инструктором райкома комсомола Петром Трехяичным (такова уж наследственная особенность рода!).
Петр настаивает на повышении удоев, и показывает на тугих грудях Глаши новейшие приемы дойки. Упирая при этом, на несомненную полезность предварительных ласк буренок перед дойкой.
Фото из районной газеты: Зоотехник Глафира Клиторук из колхоза «За труд!» уверенно идет в светлое будущее со своим стадом.
(карандашный набросок иллюстрации к О.Г.С., сделанный наспех и по памяти).
Глаша не выдерживает, и овладевает новыми знаниями.
Любовь - дело хлопотное. И Глаша несколько раз подряд не успевает до вечерней дойки выйти на связь с Логовом ЦРУ.
Враги рода человеческого, обеспокоенные Глашиныммолчанием, посылают связного под личиной пионера - бабочколюба, собирающего коллекцию насекомых.
В ходе конспиративной встречи со связным, Глаша внезапно начинает понимать, что жизнь, наполненная смыслом, Петром и уверенностью в завтрашнем дне, нравится ей гораздо больше, чем прежнее прозябание в звериных лапах общества потребления.
Да и горбатое тело поклонника буржуазных буги-вуги, она-то понимает это глубже, чем кто-либо, не сравнимо по комфортности сеё нынешним, роскошным.
А то, что её, а не она (он) - разница, в принципе, непринципиальная.
В это время остальные члены преступной шпионской шайки Перехондрини, пользуясь головотяпством и встречающимся все ещё кое-где разгильдяйством, подобрав промасленный листок от офицерского пирожка, раскрывают ГЛАВНЫЙ ВОЕННЫЙ СЕКРЕТ.
За этими словами - чистый лист, со штампом наискосок «ИЗЪЯТО ВОЕННОЙ ЦЕНЗУРОЙ». Следующая страница романа начинается строчкой: «… деканпропилсеребро - именно это трехсотсорокапятисложное соединение и стало основой прорывного изобретения советскихоборонщиков».
Глашу - Перехондрини терзают смутные сомнения: Если отдать это сокровенное знание американской военщине: она же его немедленно использует для нападения на граждан, мирно спящих в городах и весях социалистического лагеря! В том числе, и на деревню Толстые Кишки! На Петра!
В смутных сомнениях Глашу поддерживает и связной - «пионер».
Он многое понял и пересмотрел, когда Глаша, выдав его за совсем малолетнего племянника, привела в женскую баню. Эти «бабочки» ему понравились куда больше, чем напяленные на иголки махаоны и капустницы.
К тому же, «пионер», для маскировки включившийся в сбор металлолома, вдруг да победил. И выиграл бесплатную годовую подписку на газету «Пионерская правда» и журнал «Костер». До конца следующего года ему было явно не до ЦРУ.
В это время Глаша получает от Петра решительное и волнующее предложение - вместе возглавить отстающее отделение колхоза «За труд!». И рука об руку с замечательным трудовым коллективом вывести его из прорыва.
Вот тут-то Глаша Клиторук окончательно понимает: Это её Петр! Это её страна! Это её отстающее отделение!
Наши чекисты. С усталыми, но добрыми глазами. С сединой в висках и комсомольским огоньком в сердце. Наши чекисты облегченно вздохнули.
За время скрытого и напряженного отслеживания действий резидентуры Перехондрини, многие из них искренне полюбили Глашу Клиторук. Некоторые - не по одному разу. И им было бы по-человечески тяжело в случае её недоперевоспитания.
Шефы ЦРУ в бессильной злобе отключили холодильник, где хранились половые признаки Перехондрини.
Не больно - то и жаль - легко сказала Глаша, узнав из мстительной шифровки об этом факте вандализма. И метко пошутила: «Да х..й с ним, с этим х..ем!»
Из заметки в районной газете:
«Отстающее отделение колхоза «За труд!», возглавляемое Г. Клиторук и П. Трехяичным, заняло первое место в социалистическом соревновании отстающих колхозных отделений нашего района.»
Из рапорта майора Пронина (внука):
В связи с перестройкой сознания спина Глафиры Клиторук (б. Перехондрини) перестала быть голубой. Остался только клинышек голубой кожи от левой лопатки до левой ягодицы.
Полную перестройку сознания, по мнению спецврачей, докажет только окончательное изменение цвета всей поверхности спины.
Ежедневный контроль ситуации ведет капитан Трехяичный П.И., приучивший Г. Клиторук к соответствующей позе.
От авторов:
Товарищ! Внимательно следи за своей спиной - не голубеет ли? Осколок голубой спины, словно кусочек зеркала Снежной Королевы, поразит и заразит, паразит!
THE END.
Сейчас снова прочитал сюжетный пересказ «Осколка голубой спины». И откровенно удивился: А у нас с Вовой мозги, вообще-то, были? Или не было?
Ведь мы всерьёз хотели это бессмертное произведение доработать и послать в журнал «Юность».
Будем правдивы. Прямой антисоветчины в «О.Г.С.» (так изначально назывался роман, т.е. «одна гражданочка сказала»,голубая спина появился позже,) не было. Но намеков, подмигиваний, скользких аллюзий и параллелей хватало с переизбытком.
… А мы, ходя «веселό по тропинке бедствий, не предвидя от сего никаких последствий», повторюсь, охотно и безотказно давали свою нетленку почитать. Всем желающим.
Вернемся, однако, в УфНИИ гигиены и профзаболеваний. Приехал я домой из командировки в г. Омск. Интересная поездка. Встретился, между прочим, в этом городе с двоюродной сестрой моей тещи Людмилы Аркадьевны - дочкой знаменитого оперного певца А. Сутягина (знаковая фигура в истории Башкирского театра оперы и балета) Наташей Сутягиной.
А от меня рассказов о волнительной встрече и не ждут вовсе. А, наоборот, взахлеб рассказывают, что-де пару дней назад тому назад «приходил Вова Вехновский с каким-то трехстворчатым шкафом. Забрал неиллюстрированные два экземпляра. И зачем-то спрашивал: где рукопись?... А я ему говорю: Ты, что, Вова, забыл? Митя эту тетрадь, после того, как я перепечатала, на помойку выкинул… А он так странно на меня посмотрел… Я им чая предлагала, так они отказались и быстро ушли!».
Меня нисколько не взволновала эта история! Но разве это дело? Муж в командировке. А так называемый друг с приятелями богатырского телосложения спешит занять угретое местечко?!
Вова Вехновский поддерживать по телефону эту игривую тему не захотел. А, скажем так, настойчиво попросил встречи. В нашем месте, подчеркнул он.
Дело было в субботу, и я легкой ногой доскакал до кафе «Весна», что в начале Калинина на углу с улицей Мира.
Там Вова сообщил, что пару дней тому назад его снял с занятий в мединституте этот самый трехстворчатый шкаф. Что его с комфортом, на черной «Волге», отвезли в зеленое здание наКоммунистической , где тогда располагался КГБ республики. Что с ним много и подробно беседовали, узнавали, почему выбран столь странный сюжет, кто какие главы писал, откуда черпали подробности зарубежной и отечественной жизни, описанные в «Осколке». Затем был исторический визит к моей жене. И что потом его отпустили, сказав, что вызовут ещё раз. «Или много-много раз». И что он, Вова, не веселится. И мне не советует.
А нахрена мне его советы? У меня от этого рассказа и так зубы клацали не хуже кастаньет.
Дальше Вова рассказал, что именно говорил по поводу различных мест в романе. И мы расстались. Не в самом лучшем, я бы сказал, настроении.
Утром в понедельник, я добрался привычным маршрутом до здания УфНИИ. Рядом со зданием, кроме привычных «Скорых помощей» директора и зама по науке, стояла черная «двадцать первая» «Волга».
«За мной, что ли?» - отстраненно подумал я. Поднялся на четвертый этаж, в свою комнатенку. Зайти не смог: её полностью занимал тот самый «трёхстворчатый шкаф» из рассказов моей жены и Вовы Вехновского.
«Роман» - представился «шкаф». И предъявил удостоверение. Старший лейтенант - единственное, что запало в память.
- Надо бы съездить. Поговорить с Вами хотят. Мои начальники. Вы не беспокойтесь, это не надолго, - очень вежливо сообщил мне «Роман».
Сразу скажу, что из здания наКоммунистической я ушел в одиннадцатом часу вечера.
Как я потом рассказывал об этой истории: за один день я прошел путь от лейтенанта догенерал - майора.
Я плавно перетекал из одного кабинета в другой. Везде объяснял, уточнял смыслы и растолковывал.
- Вот Вы пишите: «Он взял её за комсомольский значок». Вы что имели ввиду?
Я, честно и правдиво глядя в глаза спрашивающего, отвечал: Грудь!
- Это в каком смысле?
- В смысле - женскую грудь. У Глаши, как и у любой комсомолки, значок на груди…
- Что это вас всё на пошлятину тянет?
- Так, это, возраст. Гормоны. Но Вы, товарищ майор, не подумайте чего. Я, это, больше в жизни романов писать не буду. Все осознал, раскаиваюсь.
- Осознал, говорите. Это правильно. Наша цель не наказать, а уберечь от.
(Тут уж я рот раскрыл... Товарищ майор кусками, получается, наш роман цитирует).
Больше всего запомнился визит к заместителю руководителя Комитета - полковнику Канзафару Юмадиловичу.
Он меня воспитывает, я на автомате бормочу про больше никогда в жизни и чтоб папе не говорили. А в мозгах одно - у КанзафараЮмадиловича, человека очень мужественной и нестандартной внешности, были нечеловеческой красоты волнистые полуседые волосы. И пахло в его кабинете не встречающимся в СССР и очень уважаемым моим отцом классным голландским трубочным табаком «Амфора». Так и вертелся в голове вопрос: Интересно, а он в какой стране резидентом был?
Последним я попросил ничего не говорить папе - генерал-майора, председателя Комитета.
… В институте все усиленно делали вид, что ничего не знают и не ведают. Только грубый, но прямой Юра Безруков без обиняков сказал: Говорил я тебе, Эйгенсон, не шутки шутить надо, а баб е..ть... Через сколько лет, говоришь, мы тебя снова увидим?
Мне оставалось только процитировать фильму: «Наш суд - самый гуманный в мире».
И добавить: Дай бог, ещё свидимся. Тебя как сексуального маньяка выпустят, а там и я с каторги подгребу!
После обещания не писать рόманов, данном в здании на Коммунистической, я честно не писал в течении СОРОКА лет.Но зато много и обильно выступал в устном жанре, старательно избегая хотя бы какого-нибудь намека на политику. Впрочем, эту тему не трогаю и сейчас. Но уже по совсем другим причинам.
… Через две недели, как обычно в воскресенье, мы обедали у моих родителей. Отец рассказал анекдот, все рассмеялись. А я как-то слабо отреагировал. И тогда, не поднимая глаз от тарелки с супом, папа меланхолично сказал: - Но, конечно, это не так смешно, как «Осколок голубой спины»…
В первый и последний раз обед моей мамы, великой кулинарки, был без вкуса, без запаха, без цвета.
… Почти сорок лет спустя, на юбилейном банкете Сергея Николаевича Епифанцева в городе Ростове-на-Дону, одновременно к микрофону подошли полковник ФСБ из Краснодара Вячеслав Михайлович Дубровский и калининградский промышленник Дмитрий Александрович Эйгенсон. Скорее всего, по просьбе юбиляра, распорядители банкета специально это устроили.
Мы весело заржали. У обоих, в качестве подарков, книги-раритеты!. Сергей Николаевич, - хором сказали мы. - Извини, что не можем подарить «Осколок голубой спины». Придется тебе обойтись менее редкими книгами…
Смех юбиляра поддержали ещё несколько уфимцев. История «Голубой спины» была довольно широко известна благодаря моим и Вовиным рассказам. Но от пересказа сюжета я всегда решительно уходил. Как говорят на Урале: «Лучшая память - у поротой задницы!»
Испугался я тогда сильно, могли приложить куда внушительней. Но сорок лет - это время. И оно лечит раны.
Так что вы, дорогие читатели, первые, кто после трагикомических событий 1971 года узнал подлинную историю Джона - Луи Перехондрини. Хотя и в очень пунктирном пересказе.
Д. Эйгенсон
г. Калининград, 2012
Р.S. Самое обидное, что буквально черезпару лет издательство«Молодая Гвардия» выпустило роман «Джин Грин - неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 14» Гривадия Ли Горпожакса.
Замечательные поэты Овидий Горчаков и Григорий Поженян вместе с кумиром нашего поколения писателем Василием Аксеновым написали этот пародийный роман таким же, как у нас с Вовой, вахтовым методом.
Пара отличий от нашего романа у их творения все-же есть. Во-первых, объем - в «Джине Грине» около 33 печатных листов. А про другое отличие вы и сами догадаетесь, когда прочтете их книгу: нашу прочесть нельзя - пропала бесследно.
Habents uafata manuscripta
Рукописи имеют свою судьбу.
Горькая шутка анонимного древнеримского сатирика.
!DIXI!
Если серьезно, то попасть в поле зрения конторы в те годы - это на самом деле было серьезно. Но папа всегда к этому относился с юмором и даже мне на ночь пел колыбельную "АБКГБейка, АБКГБейка - это учеба и игра...", честно! )
Итак, читаем и мотаем на ус...
PERGAM TURBARE PORRO: ITA HAEC RES POSTULAT!
Буду продолжать свои выдумки - этого требует дело!
Плавт,
древнеримский комедиограф
Часть 3
UT OMNIUM PERUM, SIC LITTERARUM QUOQUE
INTEMPERANTIALABORAMUS
В словесности, как и во всем прочем, мы страдаем невоздержанностью.
Сенека, «Письма к Луцилию»
Я вот немного подумал, и решил: прежде чем говорить о последствиях, нужно, хотя бы вкратце, изложить причину.
Вкратце - это не шутка. Роман «Осколок голубой спины», несмотря на очевидную игрушечность своего создания ( о чем я уже написал в части 2 «PergamTurbarePorro…»), имел вполне недетские размеры - около двух условных печатных листов - чуть больше 40 машинописных страниц.
Итак, начинаю излагать фабульно, пунктиром, самые ключевые моменты.
… В штаб-квартире ЦРУ, наШпион-авеню в городе Вашингтоне, паника. Идут массовые провалы американских агентов в Советском Союзе. Система не успевает готовить новых «рыцарей кинжала и шифроблокнота». Шпионская школа вынуждена учить в три смены. Снижается успеваемость. Повышается утомляемость.
Аналитики ЦРУ выявляют причину громких провалов - абсолютную неготовность агентуры к особенностям советского быта. Удалось перевести случайно записанный последний разговор перед арестом золотого медалиста шпионской школы «Анкла Тома» Хижинса, заброшенного вглубь вологодских лесов с легендой, надежной, как советский рубль!Истинного вологодца по всем своим привычкам, поведению, мыслям и особенностям речи.
«Анкл Том» сообщил, что заходит в деревню.И забыл выключить рацию.
- Бабкя, мόлόчкя бы. Притόмился, шагаючи.
- Сейчас, мялόк, сейчас. На вόт, кόрчагу-тό!
- Ὀй, бабкя. Ну и мόлόчкό у тебя. Срόдутакόва не пивал.
- Пей,мялόк, пей. У вас в Амеряке, небόсь, не быват.
- Да ты, штό, бабкя! КакаАмеряка, с печи нештό свалилась. Вόлόгόдские мы.
- Да ты на себя, милай негр, в зеркалу-тόпόсмόтри.
Дальше твердый голос: Капитан Козлов. Пόпрόшу предъявить дόкỳменты.
Робкий потрясенный голос «Анкла Тома»:
- Чей, чей капитан?
Звук удара. И тишина.
Аналитики ЦРУ подумали- подумали. И предложили перевести всю жизнь Центрального разведывательного управления на чисто советский лад. Со всеми его особенностями и приметами. Закипела общественная жизнь. В торговых заведениях, специально устроенных в Штаб-квартире, для отработки выдержки появились многочисленные очереди.
Активно работала комиссия месткома ЦРУ по укреплению морального облика- честно говоря, зарисовать партбюро этого учреждения мы забзд..ли. Комиссию возглавила бывшая резидент в Монте - Карло- профессиональная стриптизерша. То, что за моральный облик злее всего бьются бывшие бл..ди, мы знали и по собственному опыту.
Проводились различные конкурсы, смотры и соревнования за. Сразу было решено, что в Советский Союз на ответственную шпионскую работу поедут только лучшие, набравшие больше всего призовых мест и «Почетных грамот».
Масло в огонь подлила звукозапись, подло сделанная американским послом на кремлевском банкете:
Маршал Секретарю: А вот холодца мне, будьте любезны, не передадите ли. И вон той хреновины.
Секретарь, отвечающий за оборонную промышленность: С преогромным удовольствием, дорогой товарищ Маршал!
Маршал: Ух ты, а хреновина-то заеб..сь. Термоядерная.
Секретарь: Как на вашем полигоне, Маршал, как на вашем полигоне. Ха-ха-ха!
Маршал: Ха-ха-ха! Ха!
Коварные заправилы американской разведки принимают антивсечеловеческое решение: «Надо ехать!».
После подсчета кубков, медалей, призов и Грамот, на первое место выходит горбатый саксофонист Джон-Луи Перехондрини, наследственный враг советской власти, победивший во всех смотрах самодеятельности и собравший металлолома и макулатуры больше, чем все остальное ЦРУ вместе взятое.
Джон-Луи Перехондрини -Лауреат IIВсецереушного смотра «Художественной» самодеятельности
(карандашный набросок иллюстрации к «О.Г.С.».Было что-то вроде, но в цвете.)
Очевидно, что в своем настоящем облике Джон-Луи Перехондрини засыплется не хуже вологодского Дяди Тома Хижинса. И ему решают (вот ведь предвиденье: 1970-1971 годы; ни о какихтранссексуалах ещё слыхом не слыхивали) сделать полную замену внешности, внутренности и пола заодно.
Что бы утешить Перехондрини, его удаленные первичные и вторичные половые признаки замораживают в специальном холодильнике, обещая пришить обратно после победного возвращения.
В ходе серии из сорока операций происходит странная метаморфоза:спина Перехондринипосле удаления горба становится голубой. Тоже очевидный загляд в будущее - никто в ту пору этот цвет с секс-меньшинствами не связывал. И даже появившаяся вскоре песенка из мультфильма «Голубой щенок» была просто песенкой. А не лозунгом гомофобов: «Голубой, голубой, не хотим дружить с тобой».
Однако, все когда - нибудь кончается. И бывший Джон-Луи Перехондринипод покровом ночи забрасывается в Советский Союз.
В Неэнскую область.
… В деревню Толстые Кишки, в колхоз «За труд!», расположенный близь Полигона, по распределению приезжает выпускница Верхненищеебинского сельхозтехникума красавица - зоотехник ГлашаКлиторук. Ишь, старательная! - говорят про нее поселяне, глядя, как Глашаежедневно не отходит от стада. И не замечают, что под её «умелым» руководством коровы пасутся все глубже и глубже в Полигоне.
Постепенно разгорается любовь промеж Глашей и инструктором райкома комсомола Петром Трехяичным (такова уж наследственная особенность рода!).
Петр настаивает на повышении удоев, и показывает на тугих грудях Глаши новейшие приемы дойки. Упирая при этом, на несомненную полезность предварительных ласк буренок перед дойкой.
Фото из районной газеты: Зоотехник Глафира Клиторук из колхоза «За труд!» уверенно идет в светлое будущее со своим стадом.
(карандашный набросок иллюстрации к О.Г.С., сделанный наспех и по памяти).
Глаша не выдерживает, и овладевает новыми знаниями.
Любовь - дело хлопотное. И Глаша несколько раз подряд не успевает до вечерней дойки выйти на связь с Логовом ЦРУ.
Враги рода человеческого, обеспокоенные Глашиныммолчанием, посылают связного под личиной пионера - бабочколюба, собирающего коллекцию насекомых.
В ходе конспиративной встречи со связным, Глаша внезапно начинает понимать, что жизнь, наполненная смыслом, Петром и уверенностью в завтрашнем дне, нравится ей гораздо больше, чем прежнее прозябание в звериных лапах общества потребления.
Да и горбатое тело поклонника буржуазных буги-вуги, она-то понимает это глубже, чем кто-либо, не сравнимо по комфортности сеё нынешним, роскошным.
А то, что её, а не она (он) - разница, в принципе, непринципиальная.
В это время остальные члены преступной шпионской шайки Перехондрини, пользуясь головотяпством и встречающимся все ещё кое-где разгильдяйством, подобрав промасленный листок от офицерского пирожка, раскрывают ГЛАВНЫЙ ВОЕННЫЙ СЕКРЕТ.
За этими словами - чистый лист, со штампом наискосок «ИЗЪЯТО ВОЕННОЙ ЦЕНЗУРОЙ». Следующая страница романа начинается строчкой: «… деканпропилсеребро - именно это трехсотсорокапятисложное соединение и стало основой прорывного изобретения советскихоборонщиков».
Глашу - Перехондрини терзают смутные сомнения: Если отдать это сокровенное знание американской военщине: она же его немедленно использует для нападения на граждан, мирно спящих в городах и весях социалистического лагеря! В том числе, и на деревню Толстые Кишки! На Петра!
В смутных сомнениях Глашу поддерживает и связной - «пионер».
Он многое понял и пересмотрел, когда Глаша, выдав его за совсем малолетнего племянника, привела в женскую баню. Эти «бабочки» ему понравились куда больше, чем напяленные на иголки махаоны и капустницы.
К тому же, «пионер», для маскировки включившийся в сбор металлолома, вдруг да победил. И выиграл бесплатную годовую подписку на газету «Пионерская правда» и журнал «Костер». До конца следующего года ему было явно не до ЦРУ.
В это время Глаша получает от Петра решительное и волнующее предложение - вместе возглавить отстающее отделение колхоза «За труд!». И рука об руку с замечательным трудовым коллективом вывести его из прорыва.
Вот тут-то Глаша Клиторук окончательно понимает: Это её Петр! Это её страна! Это её отстающее отделение!
Наши чекисты. С усталыми, но добрыми глазами. С сединой в висках и комсомольским огоньком в сердце. Наши чекисты облегченно вздохнули.
За время скрытого и напряженного отслеживания действий резидентуры Перехондрини, многие из них искренне полюбили Глашу Клиторук. Некоторые - не по одному разу. И им было бы по-человечески тяжело в случае её недоперевоспитания.
Шефы ЦРУ в бессильной злобе отключили холодильник, где хранились половые признаки Перехондрини.
Не больно - то и жаль - легко сказала Глаша, узнав из мстительной шифровки об этом факте вандализма. И метко пошутила: «Да х..й с ним, с этим х..ем!»
Из заметки в районной газете:
«Отстающее отделение колхоза «За труд!», возглавляемое Г. Клиторук и П. Трехяичным, заняло первое место в социалистическом соревновании отстающих колхозных отделений нашего района.»
Из рапорта майора Пронина (внука):
В связи с перестройкой сознания спина Глафиры Клиторук (б. Перехондрини) перестала быть голубой. Остался только клинышек голубой кожи от левой лопатки до левой ягодицы.
Полную перестройку сознания, по мнению спецврачей, докажет только окончательное изменение цвета всей поверхности спины.
Ежедневный контроль ситуации ведет капитан Трехяичный П.И., приучивший Г. Клиторук к соответствующей позе.
От авторов:
Товарищ! Внимательно следи за своей спиной - не голубеет ли? Осколок голубой спины, словно кусочек зеркала Снежной Королевы, поразит и заразит, паразит!
THE END.
Сейчас снова прочитал сюжетный пересказ «Осколка голубой спины». И откровенно удивился: А у нас с Вовой мозги, вообще-то, были? Или не было?
Ведь мы всерьёз хотели это бессмертное произведение доработать и послать в журнал «Юность».
Будем правдивы. Прямой антисоветчины в «О.Г.С.» (так изначально назывался роман, т.е. «одна гражданочка сказала»,голубая спина появился позже,) не было. Но намеков, подмигиваний, скользких аллюзий и параллелей хватало с переизбытком.
… А мы, ходя «веселό по тропинке бедствий, не предвидя от сего никаких последствий», повторюсь, охотно и безотказно давали свою нетленку почитать. Всем желающим.
Вернемся, однако, в УфНИИ гигиены и профзаболеваний. Приехал я домой из командировки в г. Омск. Интересная поездка. Встретился, между прочим, в этом городе с двоюродной сестрой моей тещи Людмилы Аркадьевны - дочкой знаменитого оперного певца А. Сутягина (знаковая фигура в истории Башкирского театра оперы и балета) Наташей Сутягиной.
А от меня рассказов о волнительной встрече и не ждут вовсе. А, наоборот, взахлеб рассказывают, что-де пару дней назад тому назад «приходил Вова Вехновский с каким-то трехстворчатым шкафом. Забрал неиллюстрированные два экземпляра. И зачем-то спрашивал: где рукопись?... А я ему говорю: Ты, что, Вова, забыл? Митя эту тетрадь, после того, как я перепечатала, на помойку выкинул… А он так странно на меня посмотрел… Я им чая предлагала, так они отказались и быстро ушли!».
Меня нисколько не взволновала эта история! Но разве это дело? Муж в командировке. А так называемый друг с приятелями богатырского телосложения спешит занять угретое местечко?!
Вова Вехновский поддерживать по телефону эту игривую тему не захотел. А, скажем так, настойчиво попросил встречи. В нашем месте, подчеркнул он.
Дело было в субботу, и я легкой ногой доскакал до кафе «Весна», что в начале Калинина на углу с улицей Мира.
Там Вова сообщил, что пару дней тому назад его снял с занятий в мединституте этот самый трехстворчатый шкаф. Что его с комфортом, на черной «Волге», отвезли в зеленое здание наКоммунистической , где тогда располагался КГБ республики. Что с ним много и подробно беседовали, узнавали, почему выбран столь странный сюжет, кто какие главы писал, откуда черпали подробности зарубежной и отечественной жизни, описанные в «Осколке». Затем был исторический визит к моей жене. И что потом его отпустили, сказав, что вызовут ещё раз. «Или много-много раз». И что он, Вова, не веселится. И мне не советует.
А нахрена мне его советы? У меня от этого рассказа и так зубы клацали не хуже кастаньет.
Дальше Вова рассказал, что именно говорил по поводу различных мест в романе. И мы расстались. Не в самом лучшем, я бы сказал, настроении.
Утром в понедельник, я добрался привычным маршрутом до здания УфНИИ. Рядом со зданием, кроме привычных «Скорых помощей» директора и зама по науке, стояла черная «двадцать первая» «Волга».
«За мной, что ли?» - отстраненно подумал я. Поднялся на четвертый этаж, в свою комнатенку. Зайти не смог: её полностью занимал тот самый «трёхстворчатый шкаф» из рассказов моей жены и Вовы Вехновского.
«Роман» - представился «шкаф». И предъявил удостоверение. Старший лейтенант - единственное, что запало в память.
- Надо бы съездить. Поговорить с Вами хотят. Мои начальники. Вы не беспокойтесь, это не надолго, - очень вежливо сообщил мне «Роман».
Сразу скажу, что из здания наКоммунистической я ушел в одиннадцатом часу вечера.
Как я потом рассказывал об этой истории: за один день я прошел путь от лейтенанта догенерал - майора.
Я плавно перетекал из одного кабинета в другой. Везде объяснял, уточнял смыслы и растолковывал.
- Вот Вы пишите: «Он взял её за комсомольский значок». Вы что имели ввиду?
Я, честно и правдиво глядя в глаза спрашивающего, отвечал: Грудь!
- Это в каком смысле?
- В смысле - женскую грудь. У Глаши, как и у любой комсомолки, значок на груди…
- Что это вас всё на пошлятину тянет?
- Так, это, возраст. Гормоны. Но Вы, товарищ майор, не подумайте чего. Я, это, больше в жизни романов писать не буду. Все осознал, раскаиваюсь.
- Осознал, говорите. Это правильно. Наша цель не наказать, а уберечь от.
(Тут уж я рот раскрыл... Товарищ майор кусками, получается, наш роман цитирует).
Больше всего запомнился визит к заместителю руководителя Комитета - полковнику Канзафару Юмадиловичу.
Он меня воспитывает, я на автомате бормочу про больше никогда в жизни и чтоб папе не говорили. А в мозгах одно - у КанзафараЮмадиловича, человека очень мужественной и нестандартной внешности, были нечеловеческой красоты волнистые полуседые волосы. И пахло в его кабинете не встречающимся в СССР и очень уважаемым моим отцом классным голландским трубочным табаком «Амфора». Так и вертелся в голове вопрос: Интересно, а он в какой стране резидентом был?
Последним я попросил ничего не говорить папе - генерал-майора, председателя Комитета.
… В институте все усиленно делали вид, что ничего не знают и не ведают. Только грубый, но прямой Юра Безруков без обиняков сказал: Говорил я тебе, Эйгенсон, не шутки шутить надо, а баб е..ть... Через сколько лет, говоришь, мы тебя снова увидим?
Мне оставалось только процитировать фильму: «Наш суд - самый гуманный в мире».
И добавить: Дай бог, ещё свидимся. Тебя как сексуального маньяка выпустят, а там и я с каторги подгребу!
После обещания не писать рόманов, данном в здании на Коммунистической, я честно не писал в течении СОРОКА лет.Но зато много и обильно выступал в устном жанре, старательно избегая хотя бы какого-нибудь намека на политику. Впрочем, эту тему не трогаю и сейчас. Но уже по совсем другим причинам.
… Через две недели, как обычно в воскресенье, мы обедали у моих родителей. Отец рассказал анекдот, все рассмеялись. А я как-то слабо отреагировал. И тогда, не поднимая глаз от тарелки с супом, папа меланхолично сказал: - Но, конечно, это не так смешно, как «Осколок голубой спины»…
В первый и последний раз обед моей мамы, великой кулинарки, был без вкуса, без запаха, без цвета.
… Почти сорок лет спустя, на юбилейном банкете Сергея Николаевича Епифанцева в городе Ростове-на-Дону, одновременно к микрофону подошли полковник ФСБ из Краснодара Вячеслав Михайлович Дубровский и калининградский промышленник Дмитрий Александрович Эйгенсон. Скорее всего, по просьбе юбиляра, распорядители банкета специально это устроили.
Мы весело заржали. У обоих, в качестве подарков, книги-раритеты!. Сергей Николаевич, - хором сказали мы. - Извини, что не можем подарить «Осколок голубой спины». Придется тебе обойтись менее редкими книгами…
Смех юбиляра поддержали ещё несколько уфимцев. История «Голубой спины» была довольно широко известна благодаря моим и Вовиным рассказам. Но от пересказа сюжета я всегда решительно уходил. Как говорят на Урале: «Лучшая память - у поротой задницы!»
Испугался я тогда сильно, могли приложить куда внушительней. Но сорок лет - это время. И оно лечит раны.
Так что вы, дорогие читатели, первые, кто после трагикомических событий 1971 года узнал подлинную историю Джона - Луи Перехондрини. Хотя и в очень пунктирном пересказе.
Д. Эйгенсон
г. Калининград, 2012
Р.S. Самое обидное, что буквально черезпару лет издательство«Молодая Гвардия» выпустило роман «Джин Грин - неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 14» Гривадия Ли Горпожакса.
Замечательные поэты Овидий Горчаков и Григорий Поженян вместе с кумиром нашего поколения писателем Василием Аксеновым написали этот пародийный роман таким же, как у нас с Вовой, вахтовым методом.
Пара отличий от нашего романа у их творения все-же есть. Во-первых, объем - в «Джине Грине» около 33 печатных листов. А про другое отличие вы и сами догадаетесь, когда прочтете их книгу: нашу прочесть нельзя - пропала бесследно.
Habents uafata manuscripta
Рукописи имеют свою судьбу.
Горькая шутка анонимного древнеримского сатирика.
!DIXI!