Nov 27, 2008 19:02
…А вы мне еще Борджу тыкаете!
(Из ругани в религиозном форуме между католиком и православным)
Среди кровавых ренессансных ужасов особенно выделяется семейство Борджиа. Таки не семейство, а сборник архитипальных мифов с братоубийством, инцестом и прочими сюжетами, почерпнутыми из кошмарных сновидений. Каждый, погрузившийся в эту вакханалию насильственных смертей, разврата и интриг, рано или поздно начинает задаваться вопросом: а на кой чёрт было всё это сочинять, если на всю фамилию скопом и на каждого её представителя в отдельности можно и так нарыть криминального компромата, которого хватило бы на десятерых?
Среднестатистический обыватель плохо представляет себе, на каком континенте находится Романья, но твёрдо знает, что Цезарь Борджиа убил своего брата, имел связь с сестрой и перетравил кучу народа. Между тем первое обвинение высосано из пальца (оно, как пишет тот же Малетт, возникло через два года после убийства и целиком основывалось не на фактах, а на растущем понимании безжалостности и беспринципности Чезаре), второе недоказуемо, а третье по меньшей мере сомнительно.
На первый взгляд, ничего невероятного тут нет. Ну, почему бы и не накормить кого-нибудь поганками, поддержав высокую марку итальянской школы отравителей, которая на тот момент имела репутацию лучшей в мире? Однако при более детальном рассмотрении всё оказывается не так просто.
Первое, что бросается в глаза: за исключением принца Джемаля, умершего, судя по всему, от несварения желудка во французском лагере, ни одна из предполагаемых жертв не умерла с симптомами, которые можно было бы квалифицировать как признаки отравления (во всяком случае сведений об этом найти не удалось). Но Джемаля Цезарь отравить не мог - он сбежал несколькими неделями раньше.
Правда, загадочной кантарелле приписывали способность убивать в зависимости от дозировки за срок от нескольких недель до нескольких месяцев и даже лет, причём с симптомами, напоминающими радиационное поражение (выпадение волос, зубов и т.д.). Если кто-то при таких обстоятельствах и помер, то он явно не был отравлен. Интересно, что на самом деле это очень старая итальянская легенда, восходящая ещё ко временам Древнего Рима. Она относится к акониту. На самом деле аконит убивает, парализовав нервную систему, максимум за несколько часов. То же самое относится и к мышьяку. Третье «лекарство от всех болезней», пользовавшееся широкой популярностью в Италии тех лет, цикута, - вообще от 5 до 15 минут, быстрее укуса кобры.
Есть предположение, что «кантареллой» могла содержать мышьяк, соли меди и фосфор. По описанию «безотказный белый порошок» мог быть именно соединением мышьяка. В этом случае странно, что никто до сих пор не попытался поставить точку в истории самых знаменитых отравителей всех времён и народов, поскольку мышьяк достаточно точно идентифицируется даже через несколько столетий. Во всяком случае проведённая несколько лет назад экспертиза останков Наполеона довольно убедительно доказала, что император скончался отнюдь не от рака желудка.
Длительное время мышьяк был весьма востребован в криминальных целях, так как симптомы отравления таковым очень легко спутать с симптомами холеры. Заметим, что большинство предполагаемых жертв «кантареллы», включая кардинала Моденского и самого Александра, умирали с симптомами лихорадки, а не холеры.
Вторая очень старая легенда, которую ныне связывают с Борджиа, - о ноже, которым можно было так разрезать персик, чтобы лишь одна его половина была отравлена. Эту историю изложил Плутарх. Персидский царь Артаксеркс I (правил с 464 до 423 г. до н. э.) очень любил свою жену Статиру. Мать царя Парисатида ревновала сына к жене, видя, что собственная ее власть покоится лишь на сыновьем уважении царя, тогда как Статира сильна его любовью и доверием. Вот тогда-то, считая, что все главнейшее в ее жизни поставлено под удар, решает она покончить с невесткой. Обе женщины обедали вместе, но, опасаясь друг друга, ели одни и те же кушанья с одних блюд и тарелок. Однажды поданную к обеду дичь Парисатида разрезала ножом, который с одной стороны был смазан ядом, обтерла отраву об одну половину и подала ее Статире, а сама принялась есть свою часть. Умирая в жестоких муках и судорогах, Статира сама обо всем догадалась и успела внушить подозрение против матери царю, который хорошо знал ее неукротимый нрав. Артаксеркс казнил всех прислужников, матери ничего не сказал и не сделал дурного, но отослал ее в Вавилон и решил, что, пока жив, глаза его Вавилона не увидят.
Далее идут предания о ключах с зазубринами и перстне с львиными лапами. При этом ни один артефакт так и не был предъявлен миру, хотя музейные коллекции, связанные с Борджиа, довольно обширны. Существует один перстень для яда, на котором стоит дата - 1503 г., имя Чезаре Борджа и девиз на старофранцузском языке «Выполняй свой долг, что бы ни случилось». Под оправу этого кольца была вмонтирована скользящая панель, образующая крохотный тайник для яда. Многие эксперты признают кольцо позднейшей подделкой.
Наконец, история о том, как Александр и Чезаре отравились собственным ядом - это уже универсальный сказочный сюжет. Если Арабеллу сильно раздражает, когда Чезаре называют отравителем, то меня больше всего задевает пошлая история застолья у Адриано де Корнето: ну, отравили кого-то из кардиналов из-за денег и отравили - обет бедности давали те кардиналы… Но зачем приличным злодеям такую позорную халтуру шить?
Следует также учитывать, что в средние века едва ли не главным признаком отравления считалось явление посмертного вздутия трупа, как это было с самим Александром 6-ым. Это довольно заурядное явление обычно наступает на 4-6 день после смерти, но дородная комплекция и субтропических климат Италии могли значительно сократить этот период. Иногда первые гнилостные изменения становятся заметными уже спустя 2-4 часа после смерти. В любом случае к отравлению это не имеет никакого отношения.
Итак, мы подходим главному вопросу: кем и с какой целью была раскручена эта блестящая кампания чёрного пиара. Ну, автор хорошо известен - это главный политический противник Борджиа Джулиано дела Ровере, ставший папой Юлием 2-ым. Именно он провёл несколько показательных процессов над слугами умерших в период правления Александра кардиналов, причём обработали их так, что они сознались бы не то что в отравлениях, но даже и в подготовке Апокалипсиса.
Приведём два отрывка из классика - Сабатини: «…когда папский трон занял Джулиано делла Ровере (Юлий II), в ватиканскую канцелярию поступил анонимный донос. В нем, как гласит запись в дневнике Бурхарда, убийцей Микьеля был назван младший диакон Асквино де Коллоредо, секретарь покойного кардинала Подозреваемого взяли под стражу. Его допрос сопровождался пытками, и Асквино сознался, что отравил своего господина по тайному приказу папы Александра и герцога Валентино, причем действовал против собственной воли и не получил никакого вознаграждения".
Второй отрывок касается умершего 20 июля 1503 года Джанбаттисты Феррари и его секретаря Себстьяно Пинцоне, которому отводилась роль главного помощника Борджиа в деле депортации богатеньких кардиналов в райские кущи: «…Через два с половиной года, уже при Юлии II, церемониймейстер (Бурхард) напишет в дневнике следующее: «На заседании руоты вынесен смертный приговор in contumaciam писцу канцелярии его святейшества Себастьяно Пинцоне. Он лишен всех должностей и объявлен вне закона, как виновный в смерти своего благодетеля и господина, кардинала Моденского»… Сходство между судебными процессами Пинцоне и Коллоредо бросается в глаза, и это неудивительно - оба они были начаты по воле одного и того же человека, папы Юлия II, и закончились в соответствии с его желаниями… Вымышленная связь между герцогом и кардинальским секретарем оправдывается очевидной целью - взвалить на первого долю ответственности за недоказанное преступление второго».
Католическая церковь не зря известна своей крайней беспринципностью в деле обеления сомнительных фигур из своих рядов. Поэтому обвинения в адрес Борджиа из уст «самого» папы Юлия воспринимались большинством историков как бесспорное доказательство их виновности, несмотря на их очевидную пристрастность. Но мы вернулись к тому, откуда пришли: а зачем Юлию было затевать эти процессы? Просто из желания посадить лишнее пятно на вражескую репутацию? Рискну изложить собственную версию того, почему он с таким упорством цеплялся именно за обвинение в отравительстве.
Дело в том, что в средние века отравления относили не к сфере заурядного криминала, а к чёрной магии. В этом плане далеко не все жертвы инквизиции были невинными овечками, встречались и обычные уголовники (об этом хорошо осведомлён, например, Умберто Эко: его Вильгельм Баскервильский, инквизитор «осуждал преступников лишь в тех случаях когда доказана действительная вина: отравление, растление малолетних или иная мерзость»).
Иными словами, Юлий готовил против Валентино не гражданский процесс, а инквизиционный. И уж тем более проблема встала в полный рост, когда тот сбежал из Медины-дель-Кампо и объявился в Наварре. Другого аналога Интерпола для того, чтобы выцарапать его оттуда, не существовало. Вот что пишет Лорьенте: «Принц, вероятно, был бы препровожден в секретную тюрьму инквизиции Логроньо, если бы не был убит 12 марта того же года перед городом Вианой, недалеко от Логроньо, кастильским дворянином из Агреды по имени Хуан Гарсес де лос Файас, защищавшим эту крепость, осажденную Чезаре Борджиа, главнокомандующим армий короля, своего зятя, против Людовика (Луи) де Бомона, графа Лерена, коннетабля Наваррского и зятя Фердинанда V, который отказывался сдаться… Тем не менее я совсем не верю, будто именно рвение к католической религии внушило усердие, с каким его преследовали по обвинению в произнесении еретических богохульств и по подозрению в атеизме и материализме, что, впрочем, доказывалось его поведением. Фердинанд, видя, что королева Наваррская, его племянница, не желает выдать ему принца, решил взять его под стражу, пользуясь инквизицией и при содействии Луи де Бомона, коннетабля Наваррского, женившегося на его внебрачной дочери Хуанне Арагонской».
Интересно, знал ли сам Чезаре о том, что его ждёт в случае плена и не потому ли он не сдался в своём последнем бою под Вианом. В конце концов ничего позорного в этом бы не было. Для рыцарей тех времён было совершенно обыденным с утра крушить друг другу рёбра, а обедать потом за одним столом, дожидаясь прибытия выкупа за менее удачливую сторону. А Жану Наваррскому явно не улыбалось самому гонять по Пиринеям всех этих…гм…баскских сепаратистов. Но у Валентино был, похоже, тот самый случай, когда лучше было умереть героем…
Ренессанс,
Борджиа