Чем ближе к сердцу, тем больнее рана...
Как же сильно прижимаем мы к себе самое дорогое, зная, что вот-вот этого драгоценного рядом с тобой уже не будет. И в одном городе не будет. И - в стране. И даже на одной планете.
Прижимаем так, что могут затрещать хрупкие старческие кости. Но удержать все равно не сможем. Никто еще не смог удержать...
Этого безбородого и такого добродушного толстячка, не успевшего даже седин нажить
в мгновения, когда стучу я в бессильной ярости по клавишам, подвозят в сопровождении почти всего Родинского ко свежевырытой могиле.
Средний брат только что выскочил из самолета в Донецке, упал на сидение в такси и хрипло выдавил "Гони!". Ему надо преодолеть пару сотен километров до того, как застучат молотки, а потом - комья земли по крышке...
Старший же, много раз обнимавший, но никого не удержавший, пылко заклинавший, но не сберегший, свисает теперь бессильным хреном с германской горы и может уповать лишь на мобильную связь...
До чего же громко доносится из трубки медь траурного оркестра!
UPD. Сашка успел. Прощай, Павел!
Прижимаем так, что могут затрещать хрупкие старческие кости. Но удержать все равно не сможем. Никто еще не смог удержать...
Этого безбородого и такого добродушного толстячка, не успевшего даже седин нажить
в мгновения, когда стучу я в бессильной ярости по клавишам, подвозят в сопровождении почти всего Родинского ко свежевырытой могиле.
Средний брат только что выскочил из самолета в Донецке, упал на сидение в такси и хрипло выдавил "Гони!". Ему надо преодолеть пару сотен километров до того, как застучат молотки, а потом - комья земли по крышке...
Старший же, много раз обнимавший, но никого не удержавший, пылко заклинавший, но не сберегший, свисает теперь бессильным хреном с германской горы и может уповать лишь на мобильную связь...
До чего же громко доносится из трубки медь траурного оркестра!
UPD. Сашка успел. Прощай, Павел!