Вчера чудом не угодила под ракетный удар семья моего племянника. Одного, раньше, убило осколком на харьковской улице. Старший сын моего покойного брата, слава Богу, жив. Но вчера мог погибнуть вместе с женой и своим чудесным Павликом. Который нарисовал то, что рубцом впечаталось в детскую душу.
Сегодня смотрю хронику, как "хамасовцы" прорвались в Ашкелон, где у нас с женой много заочных друзей. Хватают заложников. Увозят их в Газу. По дороге нещадно избивают...
Только что прочитал очередной текст Ники Белоцерковской. По следам бойни в крошечной деревушке. Лучше неё сказать не могу.
"То что нас не убивает делает нас сильнее?
Нет. То что не убивает - превращает нас в инвалидов.
Даже, если руки и ноги на месте, то что стало с душой необратимо. Невозможно отрастить новое сердце без памяти.
Я смотрю, как меняется мир. Он становится хуже и хуже.
Это то чего и добивался верховный упырь - приучить людей пить на завтрак свежую кровь и не морщиться.
На истощение, блядь. На истощение эмпатии, сострадания и непринятия высшей несправедливости.
Новой парадигмы - отрицания главного права на жизнь.
Все привыкли. Усталость сменяется раздражением. Ну сколько можно?
Ну война и война. Она стала обыденностью и постепенно исчезает с первых полос.
Когда с трибуны ООН, организации созданной для недопущения войны, звучит (если отбросить всю словесную шелуху): так пусть докажут на поле боя, кто прав, а мы посмотрим.
Я сатанею. Докажут кому? И главное - зачем? И самое главное - это можно быстро остановить. Оружием. Но его выдают ровно столько, сколько нужно для «доказательств». Кровью и чудовищным горем.
Пусть докажут! Гладиаторские бои, блядь. Пальчик вверх, пальчик вниз. Выпускай новых зверей.
Вырастить новые поколения в лютой ненависти? Тех, кто всю свою жизнь будет помнить, что такое абсолютный ужас и смерть, которые дышат тебе в лицо. Потерявших любимых и близких.
Людей с вечно незаживающей раной. 40 миллионов, которые выглядят так же, говорят на том же языке, исповедуют в большинстве ту же веру. Лютая ненависть на долгие-долгие-долгие годы. И жажда мести от которой невозможно дышать.
Вчера - поминки ставшие новыми похоронами. Больше 50 человек. Село. Каждый шестой.
Сегодня Харьков, центр, спящий ребенок, который никогда не проснется - а сколько еще найдут под завалами?
А упырь улыбается. Бодрячком. Ему радостно. Он сообщает, что его верный товарищ Пригожин упоролся на борту того самолета и кидался кокаином в боевого товарища Уткина. Тот был пьян и в ответ кинул гранату. Зал хихикает. Это же очевидно. Аплодисменты и снова кровавые шутки. Свой путь. Люди с головами гиен.
Мрак. Хтонь. И смерть. Смерть. Смерть. Смерть.
То что нас не убивает - убивает других. Каждый день.
А мы становимся инвалидами.
Ненавижу.
Господи. Как же я их ненавижу."