ПЕРО ВМЕСТО УТЮГА - 2
Итак, "восьмерик".
http://www.newsru.com/russia/10mar2009/prig.html
Все же, Олегу Лурье впаяли восемь лет. И двухсоттысячный штраф. Сурово. Но - справедливо. Как бы противоестественно, применительно к нынешней российской юстиции, сия банальная формулировка не прозвучала.
Понятно, что в данном казусе совпало все. И ненависть власть имущих к прессе. И могущество разъяренного потерпевшего, надавившего, надо полагать, на все рычаги. И такой проигрышный в данной ситуации прием "давления на слезу" со скамьи подсудимых...
"...В моей жизни наступила самая длинная ночь, которая тянется до сих пор. Триста восемьдесят шесть дней медленной пытки. Это очень напоминает смертную казнь с отсрочкой приговора. Спасает от добровольного ухода из жизни одно: по ночам снится дочь. Пока я сижу в тюрьме, ей исполнилось семь лет. Без меня она пошла в первый класс. Пока я сижу в тюрьме, дочка живет то с безработной мамой,
которая, как мне это неприятно, в свое время отказалась от нее, то с бабушкой, которой уже восьмой десяток лет. А до тюрьмы мы с младшей и старшей дочерьми жили вместе, так как после развода с их мамой дочери по решению суда были оставлены со мной.
Старшая дочь уже почти взрослая, и все понимает. А младшая вот уже второй год ждет меня. Она упрямая, и ежедневно ставит в календаре черточку. Зачеркивает очередной день, прожитый без папы, и приближающей ее к тому счастливому дню, когда папа вернется домой. Она мечтает о том, что папа придет, обнимет ее, и мы пойдем с ней в наш любимый парк, где раньше мы всегда гуляли вдвоем, разговаривая обо всем на свете. Вот уже второй год на предложения старшей сестры, мамы, бабушки пойти в тот самый папин парк.
Маленькая Алиса отвечает отказом со слезами. «Этот парк наш с папой», говорит она, «…мой папа вот-вот вернется, и мы пойдем с ним в этот парк». Она каждый день ждет, что откроется дверь, и войдет папа...
(Полное изложение последнего слова Лурье на http://www.press-attache.ru/ )
Все это так, конечно, но... Прав, прав мудрый коллега из журнала "Журналист", отказавший Лурье в корпоративном сочувствии во время обсуждения первой части "Пера вместо утюга".
Уж очень смахиваект ситуация с Олегом на тот эпизод из "Места встречи...". Помните, когда Жеглов сжигает презрительным взглядом струсившего мента, позволившего Фоксу улизнуть из засады?
Той же "Новой", где Лурье и поработал-то всего чуток, начнут теперь вставлять ехидные подначки вдоль и поперек. Чем тут и как ответить? Да и нужно ли отвечать?
Лучше размещу пусть некачественное, любительское, но эксклюзивное фото, которого НИКТО кроме нас с женой до этого ни разу еще не видел.
На "мыльницу" снимали мы Политковскую осенью 2002-го. С момента неудачного покушения на нас с женой прошло уже 7 месяцев. А до смертоносного нападения на Аню оставалось ровно 4 года.
Никто этого еще не знал и не мог знать. Все мы были радостно возбуждены, даже счастливы в позолоченном, роскошном актовом зале гамбургской ратуши. Политковской и "Новой газете" вручалась очередная международная премия. Аня много смеялась. Иногда даже хохотала. Ей не хотелось слушать ничьих уговоров остаться здесь, за рубежом.
И это при том, что и немцы, и мы предупреждали: убить ведь дома могут. Но Политковская торопилась вернуться не к "мерсам", виллам или сотням тысяч добытых шантажом долларов. Люди её ждали. Десятки изверившихся, измордованных этим скотским режимом «маленьких» людей. У которых кроме Анны Степановны не оставалось более НИ-КА-КОЙ надежды.
Ну, и стоит ли после этого говорить, что «антижурналистика Лурье», при всем ее позорном резонансе, способна набросить хоть какую-то тень на «журналистику Политковской»? Вопрос сугубо риторический.
Вымогатель «от пера», судя по всему, будет сидеть. И его не жалко. А героиня останется героиней. В очень хорошей компании. Где и Жанна д Арк, и мать Тереза, и Елизавета Кузьмина-Караваева...
Очень хочется, чтобы ТАМ, где сейчас Анна Политковская, ей улыбалось так же широко и беззаботно...
http://www.newsru.com/russia/10mar2009/prig.html
Все же, Олегу Лурье впаяли восемь лет. И двухсоттысячный штраф. Сурово. Но - справедливо. Как бы противоестественно, применительно к нынешней российской юстиции, сия банальная формулировка не прозвучала.
Понятно, что в данном казусе совпало все. И ненависть власть имущих к прессе. И могущество разъяренного потерпевшего, надавившего, надо полагать, на все рычаги. И такой проигрышный в данной ситуации прием "давления на слезу" со скамьи подсудимых...
"...В моей жизни наступила самая длинная ночь, которая тянется до сих пор. Триста восемьдесят шесть дней медленной пытки. Это очень напоминает смертную казнь с отсрочкой приговора. Спасает от добровольного ухода из жизни одно: по ночам снится дочь. Пока я сижу в тюрьме, ей исполнилось семь лет. Без меня она пошла в первый класс. Пока я сижу в тюрьме, дочка живет то с безработной мамой,
которая, как мне это неприятно, в свое время отказалась от нее, то с бабушкой, которой уже восьмой десяток лет. А до тюрьмы мы с младшей и старшей дочерьми жили вместе, так как после развода с их мамой дочери по решению суда были оставлены со мной.
Старшая дочь уже почти взрослая, и все понимает. А младшая вот уже второй год ждет меня. Она упрямая, и ежедневно ставит в календаре черточку. Зачеркивает очередной день, прожитый без папы, и приближающей ее к тому счастливому дню, когда папа вернется домой. Она мечтает о том, что папа придет, обнимет ее, и мы пойдем с ней в наш любимый парк, где раньше мы всегда гуляли вдвоем, разговаривая обо всем на свете. Вот уже второй год на предложения старшей сестры, мамы, бабушки пойти в тот самый папин парк.
Маленькая Алиса отвечает отказом со слезами. «Этот парк наш с папой», говорит она, «…мой папа вот-вот вернется, и мы пойдем с ним в этот парк». Она каждый день ждет, что откроется дверь, и войдет папа...
(Полное изложение последнего слова Лурье на http://www.press-attache.ru/ )
Все это так, конечно, но... Прав, прав мудрый коллега из журнала "Журналист", отказавший Лурье в корпоративном сочувствии во время обсуждения первой части "Пера вместо утюга".
Уж очень смахиваект ситуация с Олегом на тот эпизод из "Места встречи...". Помните, когда Жеглов сжигает презрительным взглядом струсившего мента, позволившего Фоксу улизнуть из засады?
Той же "Новой", где Лурье и поработал-то всего чуток, начнут теперь вставлять ехидные подначки вдоль и поперек. Чем тут и как ответить? Да и нужно ли отвечать?
Лучше размещу пусть некачественное, любительское, но эксклюзивное фото, которого НИКТО кроме нас с женой до этого ни разу еще не видел.
На "мыльницу" снимали мы Политковскую осенью 2002-го. С момента неудачного покушения на нас с женой прошло уже 7 месяцев. А до смертоносного нападения на Аню оставалось ровно 4 года.
Никто этого еще не знал и не мог знать. Все мы были радостно возбуждены, даже счастливы в позолоченном, роскошном актовом зале гамбургской ратуши. Политковской и "Новой газете" вручалась очередная международная премия. Аня много смеялась. Иногда даже хохотала. Ей не хотелось слушать ничьих уговоров остаться здесь, за рубежом.
И это при том, что и немцы, и мы предупреждали: убить ведь дома могут. Но Политковская торопилась вернуться не к "мерсам", виллам или сотням тысяч добытых шантажом долларов. Люди её ждали. Десятки изверившихся, измордованных этим скотским режимом «маленьких» людей. У которых кроме Анны Степановны не оставалось более НИ-КА-КОЙ надежды.
Ну, и стоит ли после этого говорить, что «антижурналистика Лурье», при всем ее позорном резонансе, способна набросить хоть какую-то тень на «журналистику Политковской»? Вопрос сугубо риторический.
Вымогатель «от пера», судя по всему, будет сидеть. И его не жалко. А героиня останется героиней. В очень хорошей компании. Где и Жанна д Арк, и мать Тереза, и Елизавета Кузьмина-Караваева...
Очень хочется, чтобы ТАМ, где сейчас Анна Политковская, ей улыбалось так же широко и беззаботно...