"Пиррова победа" и "негнущийся позвоночник"
А так вот напечатанный "Тагесцайтунг"ом текст выглядит "по русску" после обратного перевода. Старался максимально придерживаться немецкого оригинала даже там, где вся шкура дыбом вставала от их стилистики и пр. Благо, что хоть основной смысл не искажен.
НА ПРОЦЕССЕ ПО ДЕЛУ ПОЛИТКОВСКОЙ ПРИСЯЖНЫЕ ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛИ ВЫДЕРЖКУ СВОИХ ПОЗВОНОЧНИКОВ (?!)
ДАВЛЕНИЕ НА ГЛАСНОСТЬ
Процесс должен был показать всему миру, что гибель журналистки и правозащитницы Анны Политковской пополнит список раскрытых дел. Но разбирательство выскользнуло из рук Генеральной прокуратуры. С ней не посчитались присяжные, руководствовшиеся своей совестью. Одновременно с тем процесс показал, насколько непрофессионально проявили себя органы предварительного расследования.
Прежде, чем попасть в «Новую газету», я служил в советской уголовной милиции, где занимался кроме всего прочего раскрытием убийств и других особо тяжких престплений. Это помогло мне задолго до окончания процесса предположить, что установлению истины препятствует противник, заметно превосходящий обвинение по силам и возможностям. Этот монстр в России держит сегодня в руках всю власть, он господин над нефтью, газом и судьбами людей. В своем прошлом он имел много имен: ЧК, потом НКВД, затем КГБ и теперь вот ФСБ.
Именно эта тайная политическая полиция была прежде всего заинтересована в молчании Политковской. Единственной оставшейся журналистки, которая неутомимо оповещала мир о чудовищных «зачистках», похищениях, таинственных исчезновениях людей и разворовывании бюджетных средств в Чечне. В обычном судебном заседании, скорее всего, прокуратура смогла бы одержать верх. Но крепкий позвоночный столб присяжных не позволил им свернуть с позиции совести.
Не только «Новая газета» является для меня связующим звеном с Анной Политковской. Пришлось оказаться на волосок от гибели и пережить покушение. У наемного убийцы, который хотел поставить точку на моей жизни весной 2002-го, был сценарий, по которому действовал недавно киллер адвоката Станислава Маркелова и журналистски «Новой газеты» Анастасии Бабуровой. Моего киллера звали Минасян и он был вызван из Абхазии. Он должен был меня встретить на лестнице и с близкого расстояния выстрелить в голову. Моя жена почуяла опасность и оттолкнула меня в сторону. Дополнительно к тому выхваченный газовый пистолет кажется напугал преступника, он занервничал и прострелил только одежду. Он побежал и чуть позже был задержан.
После чего исполнитель сел на скамью подсудимых только один. Почему? Да потому что не было в этом суде никого, кто хотел бы об этом спросить: вскоре после покушения по приглашению «Гамбургского фонда по защите политически преследуемых» я был приглашен в Германию. А так как вопросов в этом процессе не было, никто и сомнения не выражал в профессионализме работы предварительного следствия. Также и при последующих нападениях на сотрудников «Новой газеты» милиция и прокуратура быстренько отчитывались о «профессионально сделанной работе в процессе предварительного следствия». И в деле с моей многоуважаемой коллегой Анной Политковской было бы, скорее всего, именно так же. При процессе за закрытыми дверьми, как и планировала Генеральная прокуратура, суд ограничился бы уже имевшимися фигурантами и приговорил бы их к многолетним срокам. Хотя в лучшем случае это были бы всего лишь крошечные «колесики» в сложном механизме заговора.
Результат процесса по убийству Анны Политковской показал, насколько полезно участие присяжных в современной российской судебной практике. Но сами присяжные - вовсе не причина эйфории. В дореволюционной России вхождение в институт присяжных считалось престижным, весьма высокопоставленные персоны охотно подключались к свершению актов правосудия. Сегодня же наиболее активные граждане, интеллигенция, избегают участия в составе присяжных как черт - святую воду. Ведь эта деятельность отнимает много времени. Тот, кто просиживает месяцами в судах, может лишиться своего хлебного дела. Неоднократно присяжные увольнялись с той работы, которую вынуждены были из-за процессов пропускать. К тому же, добросовестное исполнение гражданского долга чревата угрозой здоровью. Нельзя скидывать со счетов и риск для жизни, так как на моей родине защита присяжных, свидетелей и других важных участников судебных разбирательств поставлена не лучшим образом.
Поэтому сегодня в заседателях находятся, как правило, пожилые домохозяйки, отставные военные, озлобившиеся безработные. Из-за страха за свою жизнь они способны порой оправдать явно виновных. В то время как власть прокуратуры по прежнему огромна. Как и во времена Советского Союза он она иногда представляется как чуть ли не часть суда. В провинциях особенно редко найдется судья, который бы противопоставил свою позицию прокурорской. Защитники же, напротив, предоставлены самим себе или же рассчитывают на счастье путем денежного подношения судьям. Прокуроры, которые бы могли эмоционально воздействоать на судей, являлись бы блистательными ораторами, встречаются крайне редко.
Но почему же результаты «процесса Политковской» так отличаются от привычно в подобных случаях ожидаемых? Все же, дело происходило в центре Москвы, а не в глухой провинции, в эпицентре общественного внимания. Этот интерес стал просто ажиотажным после того, как один из присяжных заседателей разрушил план закрытого рассмотрения дела и теперь все происходило под прицелом прессы и общественности. Можно предположить, что это предостерегло тайную полицию от манипуляции процессом. Ну и потом, полотно обвинения оказалось настолько дырявым, что уже никакой косметикой это нельзя было заретушировать: прямых доказательств вины добыто не было, исполнитель отсутствовал, заказчик не установлен, мотивы убийства не выяснены... Любой, руководствующийся здравым смыслом, попросту не смог бы согласиться с убедительностью такого обвинения. Присяжные подчинились своей совести и вынесли решение «невиновен», хотя и понимали наверняка, что речь идет вовсе не об ангелах. Но и подозреваемые в убийстве должны считаться невиновными в убийстве до тех пор, пока суд не определит обратное.
После этого вердикта поднялась новая волна обсуждений и дискуссий о роли личности Анны Политковской в русскоязычном интернете. К сожалению, многие блоггеры солидаризируются с убийцами и проклинают журналистку, отдавшую жизнь за то, чтобы в России было светлее, безопаснее и свободнее. Оттого так и нужно нашей стране больше присяжных со стойким позвоночником.
НА ПРОЦЕССЕ ПО ДЕЛУ ПОЛИТКОВСКОЙ ПРИСЯЖНЫЕ ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛИ ВЫДЕРЖКУ СВОИХ ПОЗВОНОЧНИКОВ (?!)
ДАВЛЕНИЕ НА ГЛАСНОСТЬ
Процесс должен был показать всему миру, что гибель журналистки и правозащитницы Анны Политковской пополнит список раскрытых дел. Но разбирательство выскользнуло из рук Генеральной прокуратуры. С ней не посчитались присяжные, руководствовшиеся своей совестью. Одновременно с тем процесс показал, насколько непрофессионально проявили себя органы предварительного расследования.
Прежде, чем попасть в «Новую газету», я служил в советской уголовной милиции, где занимался кроме всего прочего раскрытием убийств и других особо тяжких престплений. Это помогло мне задолго до окончания процесса предположить, что установлению истины препятствует противник, заметно превосходящий обвинение по силам и возможностям. Этот монстр в России держит сегодня в руках всю власть, он господин над нефтью, газом и судьбами людей. В своем прошлом он имел много имен: ЧК, потом НКВД, затем КГБ и теперь вот ФСБ.
Именно эта тайная политическая полиция была прежде всего заинтересована в молчании Политковской. Единственной оставшейся журналистки, которая неутомимо оповещала мир о чудовищных «зачистках», похищениях, таинственных исчезновениях людей и разворовывании бюджетных средств в Чечне. В обычном судебном заседании, скорее всего, прокуратура смогла бы одержать верх. Но крепкий позвоночный столб присяжных не позволил им свернуть с позиции совести.
Не только «Новая газета» является для меня связующим звеном с Анной Политковской. Пришлось оказаться на волосок от гибели и пережить покушение. У наемного убийцы, который хотел поставить точку на моей жизни весной 2002-го, был сценарий, по которому действовал недавно киллер адвоката Станислава Маркелова и журналистски «Новой газеты» Анастасии Бабуровой. Моего киллера звали Минасян и он был вызван из Абхазии. Он должен был меня встретить на лестнице и с близкого расстояния выстрелить в голову. Моя жена почуяла опасность и оттолкнула меня в сторону. Дополнительно к тому выхваченный газовый пистолет кажется напугал преступника, он занервничал и прострелил только одежду. Он побежал и чуть позже был задержан.
После чего исполнитель сел на скамью подсудимых только один. Почему? Да потому что не было в этом суде никого, кто хотел бы об этом спросить: вскоре после покушения по приглашению «Гамбургского фонда по защите политически преследуемых» я был приглашен в Германию. А так как вопросов в этом процессе не было, никто и сомнения не выражал в профессионализме работы предварительного следствия. Также и при последующих нападениях на сотрудников «Новой газеты» милиция и прокуратура быстренько отчитывались о «профессионально сделанной работе в процессе предварительного следствия». И в деле с моей многоуважаемой коллегой Анной Политковской было бы, скорее всего, именно так же. При процессе за закрытыми дверьми, как и планировала Генеральная прокуратура, суд ограничился бы уже имевшимися фигурантами и приговорил бы их к многолетним срокам. Хотя в лучшем случае это были бы всего лишь крошечные «колесики» в сложном механизме заговора.
Результат процесса по убийству Анны Политковской показал, насколько полезно участие присяжных в современной российской судебной практике. Но сами присяжные - вовсе не причина эйфории. В дореволюционной России вхождение в институт присяжных считалось престижным, весьма высокопоставленные персоны охотно подключались к свершению актов правосудия. Сегодня же наиболее активные граждане, интеллигенция, избегают участия в составе присяжных как черт - святую воду. Ведь эта деятельность отнимает много времени. Тот, кто просиживает месяцами в судах, может лишиться своего хлебного дела. Неоднократно присяжные увольнялись с той работы, которую вынуждены были из-за процессов пропускать. К тому же, добросовестное исполнение гражданского долга чревата угрозой здоровью. Нельзя скидывать со счетов и риск для жизни, так как на моей родине защита присяжных, свидетелей и других важных участников судебных разбирательств поставлена не лучшим образом.
Поэтому сегодня в заседателях находятся, как правило, пожилые домохозяйки, отставные военные, озлобившиеся безработные. Из-за страха за свою жизнь они способны порой оправдать явно виновных. В то время как власть прокуратуры по прежнему огромна. Как и во времена Советского Союза он она иногда представляется как чуть ли не часть суда. В провинциях особенно редко найдется судья, который бы противопоставил свою позицию прокурорской. Защитники же, напротив, предоставлены самим себе или же рассчитывают на счастье путем денежного подношения судьям. Прокуроры, которые бы могли эмоционально воздействоать на судей, являлись бы блистательными ораторами, встречаются крайне редко.
Но почему же результаты «процесса Политковской» так отличаются от привычно в подобных случаях ожидаемых? Все же, дело происходило в центре Москвы, а не в глухой провинции, в эпицентре общественного внимания. Этот интерес стал просто ажиотажным после того, как один из присяжных заседателей разрушил план закрытого рассмотрения дела и теперь все происходило под прицелом прессы и общественности. Можно предположить, что это предостерегло тайную полицию от манипуляции процессом. Ну и потом, полотно обвинения оказалось настолько дырявым, что уже никакой косметикой это нельзя было заретушировать: прямых доказательств вины добыто не было, исполнитель отсутствовал, заказчик не установлен, мотивы убийства не выяснены... Любой, руководствующийся здравым смыслом, попросту не смог бы согласиться с убедительностью такого обвинения. Присяжные подчинились своей совести и вынесли решение «невиновен», хотя и понимали наверняка, что речь идет вовсе не об ангелах. Но и подозреваемые в убийстве должны считаться невиновными в убийстве до тех пор, пока суд не определит обратное.
После этого вердикта поднялась новая волна обсуждений и дискуссий о роли личности Анны Политковской в русскоязычном интернете. К сожалению, многие блоггеры солидаризируются с убийцами и проклинают журналистку, отдавшую жизнь за то, чтобы в России было светлее, безопаснее и свободнее. Оттого так и нужно нашей стране больше присяжных со стойким позвоночником.