стимулировать рост через рытье котлованов (1/4)
24.12.2015, 20:29
Мау - РБК: «Самое опасное - стимулировать рост через рытье котлованов»
Яна Милюкова, Петр Нетреба
Итоги - 2015
Импортозамещение - это не закрытие рынка, иногда лучше производить хорошее зерно, чем плохие автомобили, рассуждает в интервью РБК известный экономист, ректор РАНХиГС Владимир Мау
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/interview/economics/24/12/2015/567a7fd79a794761fc8fe661
«Нет такой ситуации, при которой невозможен вариант еще хуже»
- Правительство и президент считают, что пик кризиса пройден, разделяете оптимизм российских властей? С учетом того, что некоторые макроэкономические показатели - заработные платы и розничный товарооборот, к примеру, сократились максимально с 1999 года в годовом выражении.
- Все зависит от того, что называть «пиком кризиса». Хотя, конечно, точнее было бы говорить о «дне», а не о «пике». Завершается ли спад? Скорее всего, да, но при определенных ошибках в экономической политике падать можно и дальше. Сразу оговорюсь, что нет такой ситуации, при которой невозможен вариант хуже и еще хуже. Но не будем рассматривать этот сценарий, поскольку действующее правительство продемонстрировало, что в тяжелой экономической ситуации оно действует ответственно и не принимает опасных популистских решений.
Спад практически остановлен во многих отраслях материального производства, о чем говорят ежемесячные изменения [соответствующих показателей], но не в секторе услуг. И это вполне понятно: в условиях «голландской болезни» хорошо себя чувствуют неторгуемые сектора - услуги, строительство, то есть те, в которых нет конкуренции с импортом - а спрос на них растет. Но они же страдают, когда спрос резко снижается. Производственные сектора более чувствительны к валютному курсу, в большинстве из них действительно начинает работать механизм импортозамещения. В большинстве производственных отраслей падение было летом, в мае-июле, а в секторе услуг ситуация еще достаточно плохая.
- Какие статистические показатели вызывают у вас тревогу?
- Нестабильность валютного курса, подчеркну - не низкий и не высокий, а нестабильный. Российская экономика вполне готова адаптироваться и эффективно функционировать при разном валютном курсе. Но когда он значительно меняется в течение коротких промежутков времени - это вещь крайне неприятная. Как и вообще любая нестабильность.
Валютный курс колеблется в силу неопределенности внешнеэкономических факторов - цен на нефть и других. И это является самым неприятным. Курс и цена на нефть более предпочтительны пусть любые, но стабильные. Потому что дальше мы можем следовать понятной логике - при стабилизации курса появляется возможность стабилизировать инфляцию, дальше снизить ставки. И тогда при прочих равных условиях начинается экономический рост. Но если курс падает - растет инфляция через так называемый эффект переноса. Если цена на нефть растет и курс укрепляется, начинается «голландская болезнь» [негативный эффект, оказываемый укреплением влияния курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики] - та же инфляция в силу притока валюты и высокие процентные ставки.
Стабильность валютного курса чрезвычайно важна. Значит ли это, что нужно зафиксировать валютный курс? Конечно, нет. Потому что это чревато - либо разрушением рыночной экономики, либо потерей резервов.
- Кстати, еще пару лет назад вы считали, что в России есть «голландская болезнь»...
- Пару лет тому назад она была. «Голландская болезнь» - это укрепление валютного курса, не связанное с производительностью труда. Если останавливается приток конъюнктурных, то есть не связанных с ростом производительности доходов, то уже нет и «голландской болезни».
- Но производительность труда все равно не растет.
- У нас ситуация с внутренним производством лучше, чем с импортом. Вы не согласны?
- Не могу найти для себя ни одной неимпортной вещи...
- Ну, это же вопрос не краткосрочной перспективы. Было бы странно считать, что развитая экономика будет реагировать на изменение конъюнктуры немедленно. Есть временные шаги. Конечно, реакция в 1999 году была очень быстрой. Но не будем забывать, что тогда ВВП снизился на 40% и в стране были существенные незадействованные производственные мощности и рабочая сила, сейчас всего этого нет, а импортозамещение требует инвестиций.
Да и не все отрасли обречены на конкурентоспособность. В некоторых будет преобладать импорт, закупаемый на средства от экспорта. И будет возможность, к примеру, продавать зерно и покупать на эти средства товары легкой промышленности. Знаете, есть старая экономическая фраза о наличии двух способов производства американских автомобилей - чикагском и айовском. Чикагский - это когда автоконцерны производят американские автомобили в Чикаго. А айовский - это когда айовские фермеры продают зерно и на эти деньги покупают японские автомобили. В общем, и то и другое с точки зрения современной экономики вполне достойно. Если японские автомобили лучшего качества и дешевле, а зерна вы можете производить сколько угодно, то чем это хуже, чем производство плохих автомобилей.
- А вы вообще верите в идею импортозамещения?
- Во-первых, оно происходит.
- Только в сельском хозяйстве и в секторе продуктов питания.
- Импортозамещение как лозунг дня обсуждать бессмысленно. Это нужно обсуждать с политологами. Импортозамещение как стремление производить некоторую конкурентоспособную продукцию - это возможно. Так же было в 1998 году. А куда деваться-то, если у вас резко сокращаются рентные доходы? Население должно что-то потреблять - либо товары собственного производства, либо импортные товары, но для приобретения импорта необходимо что-то производить на экспорт.
Настоящее импортозамещение - это производство конкурентоспособной продукции, то есть способной продаваться в мире. Экспорт - важный критерий импортозамещения, которое нельзя путать с закрытием рынка и навязыванием отечественному потребителю дорогой продукции низкого качества.
- Какие сектора отвечают таким условиям?
- Отвечать могут любые.
- То есть пока их нет?
- Это длительный процесс. В 1999 году реакция была достаточно быстрой, но тогда не решалась задача структурной реформы экономики. Сейчас мы живем в мире, который сильно отличается от XIX и XX веков тем, что это мир передовых предприятий, а не отраслей. Нет заведомо передовых и отсталых отраслей. Есть передовые и отсталые технологии и предприятия.
Мау - РБК: «Самое опасное - стимулировать рост через рытье котлованов»
Яна Милюкова, Петр Нетреба
Итоги - 2015
Импортозамещение - это не закрытие рынка, иногда лучше производить хорошее зерно, чем плохие автомобили, рассуждает в интервью РБК известный экономист, ректор РАНХиГС Владимир Мау
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/interview/economics/24/12/2015/567a7fd79a794761fc8fe661
«Нет такой ситуации, при которой невозможен вариант еще хуже»
- Правительство и президент считают, что пик кризиса пройден, разделяете оптимизм российских властей? С учетом того, что некоторые макроэкономические показатели - заработные платы и розничный товарооборот, к примеру, сократились максимально с 1999 года в годовом выражении.
- Все зависит от того, что называть «пиком кризиса». Хотя, конечно, точнее было бы говорить о «дне», а не о «пике». Завершается ли спад? Скорее всего, да, но при определенных ошибках в экономической политике падать можно и дальше. Сразу оговорюсь, что нет такой ситуации, при которой невозможен вариант хуже и еще хуже. Но не будем рассматривать этот сценарий, поскольку действующее правительство продемонстрировало, что в тяжелой экономической ситуации оно действует ответственно и не принимает опасных популистских решений.
Спад практически остановлен во многих отраслях материального производства, о чем говорят ежемесячные изменения [соответствующих показателей], но не в секторе услуг. И это вполне понятно: в условиях «голландской болезни» хорошо себя чувствуют неторгуемые сектора - услуги, строительство, то есть те, в которых нет конкуренции с импортом - а спрос на них растет. Но они же страдают, когда спрос резко снижается. Производственные сектора более чувствительны к валютному курсу, в большинстве из них действительно начинает работать механизм импортозамещения. В большинстве производственных отраслей падение было летом, в мае-июле, а в секторе услуг ситуация еще достаточно плохая.
- Какие статистические показатели вызывают у вас тревогу?
- Нестабильность валютного курса, подчеркну - не низкий и не высокий, а нестабильный. Российская экономика вполне готова адаптироваться и эффективно функционировать при разном валютном курсе. Но когда он значительно меняется в течение коротких промежутков времени - это вещь крайне неприятная. Как и вообще любая нестабильность.
Валютный курс колеблется в силу неопределенности внешнеэкономических факторов - цен на нефть и других. И это является самым неприятным. Курс и цена на нефть более предпочтительны пусть любые, но стабильные. Потому что дальше мы можем следовать понятной логике - при стабилизации курса появляется возможность стабилизировать инфляцию, дальше снизить ставки. И тогда при прочих равных условиях начинается экономический рост. Но если курс падает - растет инфляция через так называемый эффект переноса. Если цена на нефть растет и курс укрепляется, начинается «голландская болезнь» [негативный эффект, оказываемый укреплением влияния курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики] - та же инфляция в силу притока валюты и высокие процентные ставки.
Стабильность валютного курса чрезвычайно важна. Значит ли это, что нужно зафиксировать валютный курс? Конечно, нет. Потому что это чревато - либо разрушением рыночной экономики, либо потерей резервов.
- Кстати, еще пару лет назад вы считали, что в России есть «голландская болезнь»...
- Пару лет тому назад она была. «Голландская болезнь» - это укрепление валютного курса, не связанное с производительностью труда. Если останавливается приток конъюнктурных, то есть не связанных с ростом производительности доходов, то уже нет и «голландской болезни».
- Но производительность труда все равно не растет.
- У нас ситуация с внутренним производством лучше, чем с импортом. Вы не согласны?
- Не могу найти для себя ни одной неимпортной вещи...
- Ну, это же вопрос не краткосрочной перспективы. Было бы странно считать, что развитая экономика будет реагировать на изменение конъюнктуры немедленно. Есть временные шаги. Конечно, реакция в 1999 году была очень быстрой. Но не будем забывать, что тогда ВВП снизился на 40% и в стране были существенные незадействованные производственные мощности и рабочая сила, сейчас всего этого нет, а импортозамещение требует инвестиций.
Да и не все отрасли обречены на конкурентоспособность. В некоторых будет преобладать импорт, закупаемый на средства от экспорта. И будет возможность, к примеру, продавать зерно и покупать на эти средства товары легкой промышленности. Знаете, есть старая экономическая фраза о наличии двух способов производства американских автомобилей - чикагском и айовском. Чикагский - это когда автоконцерны производят американские автомобили в Чикаго. А айовский - это когда айовские фермеры продают зерно и на эти деньги покупают японские автомобили. В общем, и то и другое с точки зрения современной экономики вполне достойно. Если японские автомобили лучшего качества и дешевле, а зерна вы можете производить сколько угодно, то чем это хуже, чем производство плохих автомобилей.
- А вы вообще верите в идею импортозамещения?
- Во-первых, оно происходит.
- Только в сельском хозяйстве и в секторе продуктов питания.
- Импортозамещение как лозунг дня обсуждать бессмысленно. Это нужно обсуждать с политологами. Импортозамещение как стремление производить некоторую конкурентоспособную продукцию - это возможно. Так же было в 1998 году. А куда деваться-то, если у вас резко сокращаются рентные доходы? Население должно что-то потреблять - либо товары собственного производства, либо импортные товары, но для приобретения импорта необходимо что-то производить на экспорт.
Настоящее импортозамещение - это производство конкурентоспособной продукции, то есть способной продаваться в мире. Экспорт - важный критерий импортозамещения, которое нельзя путать с закрытием рынка и навязыванием отечественному потребителю дорогой продукции низкого качества.
- Какие сектора отвечают таким условиям?
- Отвечать могут любые.
- То есть пока их нет?
- Это длительный процесс. В 1999 году реакция была достаточно быстрой, но тогда не решалась задача структурной реформы экономики. Сейчас мы живем в мире, который сильно отличается от XIX и XX веков тем, что это мир передовых предприятий, а не отраслей. Нет заведомо передовых и отсталых отраслей. Есть передовые и отсталые технологии и предприятия.