Два товарища
Она читает Мазоха и мечтает однажды наступить всем мужчинам на яйца самое больное место, вынуждая их молить о пощаде и превозносить ее как женщину и богиню. Она хочет, чтобы ей готовили завтраки, вытирали за нее пыль, гуляли ее детей, бежали на другой конец города за свежей краснодарской клубникой, пусть и в 3 часа ночи. Но при этом чтоб не распускали сопли, а казались всем ее подружкам эдакими силачами- исполинами.
Я мечтаю о том, кто недоступен, кого надо покорять, очаровывать и добиваться, кто возможно и будет со мной, но навсегда останется далеким и непонятым. Кто сможет стукнуть кулаком по столу, заставить меня разобрать сваленные в кучу вещи в мой единственный законный выходной. О том, кто заставит меня скатать спальник, взять ботинки и банку тушенки и лезть с ним покорять Джамалунгму всем ветрам на зло, вместо того, чтобы нежиться на теплом морском берегу. О том, кто вкрутит лампочку, вобьет гвозди куда надо и не надо и сможет зажарить поросенка на вертеле (Боги, это я сказала?!).
Она выбирает мальчиков-зайчиков, жалеет их, сама все за них делает. Через месяц мальчики растворяются.
Я покоряю, убиваюсь, загибаюсь, добиваюсь и все.... неинтересно. Растворяюсь.
Подходы разные. Результат один.
Я мечтаю о том, кто недоступен, кого надо покорять, очаровывать и добиваться, кто возможно и будет со мной, но навсегда останется далеким и непонятым. Кто сможет стукнуть кулаком по столу, заставить меня разобрать сваленные в кучу вещи в мой единственный законный выходной. О том, кто заставит меня скатать спальник, взять ботинки и банку тушенки и лезть с ним покорять Джамалунгму всем ветрам на зло, вместо того, чтобы нежиться на теплом морском берегу. О том, кто вкрутит лампочку, вобьет гвозди куда надо и не надо и сможет зажарить поросенка на вертеле (Боги, это я сказала?!).
Она выбирает мальчиков-зайчиков, жалеет их, сама все за них делает. Через месяц мальчики растворяются.
Я покоряю, убиваюсь, загибаюсь, добиваюсь и все.... неинтересно. Растворяюсь.
Подходы разные. Результат один.