(no subject)
"... Кроме того, в Ленинграде действовала и официально разрешенная иосифлянская Троицкая церковь в Лесном. Ее приход выстоял даже в страшные 1937 - 38 гг. В июле 1941 г. настоятеля храма иеромонаха Павла выслали из Ленинграда в Поволжье, но он успел вернуться прежде, чем сомкнулось кольцо блокады. В начальный период Великой Отечественной войны, традиционно отстраняясь от участия в общественной жизни, эта община держала себя более отчужденно по отношению к военным властям Ленинграда, чем другие православные. Первый взнос в 15 тыс. руб. обществу Красного Креста она сделала 2 ноября 1941 г. Однако в дальнейшем и иосифляне включились в патриотическую деятельность, и к сентябрю 1943 г. их пожертвования достигли 137 тыс. рублей. Патриотический подъем и сплочение верующих различных течений православия в критической обстановке блокадного Ленинграда коренным образом изменили ситуацию. 24 ноября 1943 г. прихожане Троицкой церкви обратились к митр. Алексию с просьбой принять их под свое архипастырское покровительство: ''Отделившись от Русской Православной Церкви, руководимой Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Сергием, мы, последователи митрополита Иосифа, совершили великий грех пред Русской Церковью, нарушив ее единство, и одновременно не меньший грех совершили мы и перед Советской властью и Родиной, стремясь поставить себя в какое-то изолированное положение вне государства... Прошедшие годы, и особо годы Великой Отечественной войны, показали ненужность, несостоятельность существования иосифлян, мы оказались "заблудшей овцой", оторванной от своего стада. Когда все паствы и пастыри других храмов творили горячие молитвы к Господу нашему над ненавистниками всего рода человеческого - фашистскими грабителями... и делали посильные денежные вклады в фонд Красного Креста и на нужды обороны Родины нашей, - мы, иосифляне, были в стороне, и горько теперь сознавать нам это..." (42). В тот же день митр. Алексий наложил резолюцию о принятии общины Свято-Троицкого храма в каноническое общение с патриаршей церковью. Причем последний иосифлянский священнослужитель церкви иеромонах Павел был лишен монашества и сана " за клятвопреступления перед богом, измены Совестя, попрания святости священного служения Богу" (43). Правда, он долго не смирялся, до 1950-х гг. пытался "незаконно" совершать требы на ленинградских кладбищах, но затем все же перешел в патриаршую церковь и в 1960-е гг. служил псаломщиком в Смоленском кладбищенском храме Ленинграда. Середину 1940-х гг. можно вообще считать концом иосифлянского движения. Последние его представители окончательно теряют свою обособленность. После нормализации государственно-церковных отношений значительная часть из немногих выживших в лагерях и освобожденных видных иосифлянских деятелей примирились с патриархией - протоиерей Велюжский, Кибардин, Венустов и др. За ними последовала и их прежняя паства. Так, в 1945 г. в г. Гатчина под Ленинградом внутри патриаршей церкви возникла своеобразная община бывших иосифлян во главе со священником Петром Белавским". (с)