(no subject)
Бывает, что сержусь на людей. Думаю, ах, люди добрые, зачем вы такие, я о вас сильно лучше думала.
Нет, не так.
Так: Прошлой осенью у нас украли дачный забор.
Бэрри съездил и повесил новый. А потом зимой еще раз украли.
А Бэррина Мама устроила форменную пытку на предмет пропавшей из-за этого пропавшего забора лопаты. Штыковой жутко ценной прекрасной лопаты Бэрриных предков. Потому что мы не спрятали надежно и дали украсть. И еще много бы чего украли, если бы она героически все не попрятала.
И я злилась на Бэррину Маму, украдышей и на лопату, почему она не защитила свою честь и дала себя украсть.
Больше всего злилась на вводную: "Нужно все прятать, иначе все покрадут".
"Нет!", вопила я, нужно людям верить. "Потому они и крадут, что сильно удивляются, почему не спрятано". "Потому крадут, что отношение такое сами воспитываем когда прячем и замки навешиваем". И при этом я вроде как была прекрасна и старалась видеть в людях лучшее. Изо всех сил.
Сейчас подумала.
И вот, что получилось:
- Я самым инфантильным образом отрицала, что люди бывают очень разные, в том числе и воры бывают. И другие всякие, чьи поступки мне не нравятся.
- Пыталась красивым замазать свое нежелание принимать эту информацию.
- Отказывалась вырабатывать в себе навыки с этим знанием жить и не портиться.
А самое гнусное, что под этим желанием "видеть в людях лучшее" скрывается наоборот желание этих людей не видеть. То есть чтобы людей, поступки которых мне неприятны, вообще не было. Такой вот внутренний детский фашизм.
Пойду думать этого внутреннего беса.
Нет, не так.
Так: Прошлой осенью у нас украли дачный забор.
Бэрри съездил и повесил новый. А потом зимой еще раз украли.
А Бэррина Мама устроила форменную пытку на предмет пропавшей из-за этого пропавшего забора лопаты. Штыковой жутко ценной прекрасной лопаты Бэрриных предков. Потому что мы не спрятали надежно и дали украсть. И еще много бы чего украли, если бы она героически все не попрятала.
И я злилась на Бэррину Маму, украдышей и на лопату, почему она не защитила свою честь и дала себя украсть.
Больше всего злилась на вводную: "Нужно все прятать, иначе все покрадут".
"Нет!", вопила я, нужно людям верить. "Потому они и крадут, что сильно удивляются, почему не спрятано". "Потому крадут, что отношение такое сами воспитываем когда прячем и замки навешиваем". И при этом я вроде как была прекрасна и старалась видеть в людях лучшее. Изо всех сил.
Сейчас подумала.
И вот, что получилось:
- Я самым инфантильным образом отрицала, что люди бывают очень разные, в том числе и воры бывают. И другие всякие, чьи поступки мне не нравятся.
- Пыталась красивым замазать свое нежелание принимать эту информацию.
- Отказывалась вырабатывать в себе навыки с этим знанием жить и не портиться.
А самое гнусное, что под этим желанием "видеть в людях лучшее" скрывается наоборот желание этих людей не видеть. То есть чтобы людей, поступки которых мне неприятны, вообще не было. Такой вот внутренний детский фашизм.
Пойду думать этого внутреннего беса.