"Сибирское дело"
В издательстве «Вече» вышел мой новый роман «Сибирское дело», четвёртый из цикла «Дела Разбойного приказа».
Аннотация к нему такая:
В ночь на 6 августа 1585 года на реке Вагай попал в засаду и погиб покоритель Сибири Ермак Тимофеевич. Кто и при каких обстоятельствах предал легендарного атамана? Куда подевались подаренные ему царские подарки - шуба, панцирь и сабля? На эти и ещё многие другие вопросы должен ответить знаменитый сыщик Маркел Косой, отправленный в далёкую и тогда почти совсем неизвестную землю - Сибирь…
А начинается он так:
Восемнадцатого марта 1586-го года в Кремле, в приказных палатах, стряпчий Разбойного приказа Маркел Косой, а с ним Котька Вислый, того же приказа подьячий, сидели у себя на службе и играли в зернь. Запершись, конечно. Маркел выигрывал уже три алтына и две деньги, посмеивался и говорил, что скоро Котька побежит за водкой. Котька сопел, помалкивал. А после вдруг сказал, что сегодня как раз ровно два года с того дня, как великий государь Иван Васильевич преставился. Маркел вздрогнул, перестал трясти стаканчиком, задумался, потом недобрым голосом сказал:
- Вечно ты что-нибудь под руку брякнешь. Испортил игру!
И в самом деле, рука у Маркела стала как свинцом налитая, трясла неловко, а кидала ещё хуже. И то! Ведь сколько сразу всего вспомнилось: дядя Трофим, ведьма-покойница, Аграфена, нянька царская… Маркел насупился, начал проигрывать. Поэтому когда в дверь постучали, он даже обрадовался, велел Котьке идти открывать, а сам быстро спрятал кости и стаканчик. Вошёл Степан, второй подьячий, и сказал, обращаясь к Маркелу, что его кличет боярин - спешно. Маркел устало вздохнул, перекрестился, сгрёб шапку в кулак, вышел в сени и подошёл к двери напротив. Рында открыл её. Маркел вошёл туда и первым делом поклонился, а уже после, распрямившись, увидел князя Семёна, своего боярина, а рядом с ним какого-то важного дьяка в высокой куньей шапке. Перед дьяком, на столе, лежала толстенная книга. Маркел ещё раз посмотрел на дьяка и теперь узнал его. Это был думный дворянин Черемисинов Деменша Иванович, казначей Казённого двора. Что принесло его сюда, настороженно подумал Маркел и мельком глянул на боярина. Тот смотрел просто, не сердясь. А, уже спокойнее подумал Маркел, глядя как Черемисинов разворачивает книгу, это он, наверное, про свечи, мы их за зиму нажгли немало…
И так оно и оказалось, ибо Черемисинов уже нашёл в той книге нужное место, приложил туда перст и, глядя на Маркела, сказал:
- Вот тут на вас написано: воску взято шесть фунтов. Куда вам столько?!
- Так это, - сразу же сказал Маркел, - по ночам сидим, корпим. А…
Черемисинов грозно махнул рукой. Маркел притих.
- Ладно, - строго сказал Черемисинов. - С воску мы не обеднеем. Да я и не за тем пришёл, - и замолчал.
Маркел подумал: а вот это не к добру!
И опять не ошибся. Черемисинов продолжил мягким голосом:
- Надо сыскать три вещицы. Снесли из Государевой Казны. Вещицы такие: шуба, пансырь кольчатый и сабля.
- Кто снёс? - спросил Маркел.
- Э! - нараспев ответил Черемисинов. - Кабы знали, кто, к тебе бы не ходили. - Опять взялся за книгу, перелистал её почти что в самое начало, поводил перстом, нашёл, что искал, и начал читать со значением: - «Сабля турская булатная, по обе стороны от черена до елмана золотом наведена, а в навод слова татарские и травы золотом. Ножны и черен хоз серебряный, чеканен; огнивцо и на ножнах оковы и устье и нижняя окова и огнивцо на черену оклад серебряный…».
Маркел слушал внимательно, запоминал и думал: это же какая сабля дорогущая! А Черемисинов, кончив читать про саблю, сразу же продолжил:
- «Пансырь немецкий, битый в 5 колец мудростно, на гвоздь; рукава по локоть, ожерелье хрещавое, пущен в два ряда медью; на хребте мишень набита, медная, образиною; сзади ожерелья кольцо медное мишенью…».
Черемисинов читал неспешно, смакуя слова. Ещё бы! Такие вещицы! А прочитав, посмотрел на Маркела. Маркел робко вздохнул. Ибо, подумал, с того, что вещицы очень дорогие, сыскать их будет тяжело.
А Черемисинов уже опять начал читать:
- «Шуба камка червчатая кармазин, чешуйчатая, на черевах на песцовых на чёрных; кружево и петли немецкое золото с серебром, колёсчатое; четыре пуговицы дорожёные, серебряные золочёные, с чернью, да четыре пуговицы серебряные чешуйчатые золочёные…».
Мать честная, подумал Маркел, а у самого аж дух перехватило, и не удержался и опять спросил:
- У кого это искать? Или ещё не знают?
- Знают, - строго, со значением ответил Черемисинов. - Взял все эти три вещицы вор разбойник Ермак Тимофеевич.
- Это который из Сибири, что ли?
- Он самый.
- Так как это он мог взять? - спросил Маркел с недоумением. - Его же самого давно убили. Ещё пошлым летом.
- А он взял ещё раньше, - сказал Черемисинов. - Три года тому назад.
- Как это взял? - спросил Маркел. - Он, что ли, в Государеву Казну пробрался и сам оттуда вынес?
- Ну, не то, чтобы сам вынес, - нехотя ответил Черемисинов. - Но это с него всё началось. Прислал он от себя посольство, поклонился Сибирским царством. Покойный государь Иван Васильевич ему поверил, одарил шубой, саблей и пансырем, Ермак их принял… А Сибирь-то на проверку оказалась не его! Сибирь отложилась, Ермака убили, и пропали царёвы вещицы. Нет, даже хуже того! Может, теперь сибирский царь Кучум ходит в нашем царском пансыре и со стены Кашлыкской вниз на наших стрельцов поплёвывает!
Боярин князь Семён не удержался и сказал:
- Стрельцов в Сибири уже нет.
- Вот в том-то и беда, что нет! - с жаром воскликнул Черемисинов. - Профукали Сибирь! Сперва Ермаковых казаков побили, после царёвых стрельцов, а теперь у кого ни спроси, мы, отвечают, никого туда не посылали, знать ничего не знаем, и, может, вообще никакого посольства Ермакова из Сибири не было!
- Как это так? - удивился Маркел.
- А вот так! - сердито хмыкнул Черемисинов. - Не было такого, говорят, посольства. - И тут же спросил: - Вот ты посольство Ермаково видел?
- Нет, - растерянно сказал Маркел. - Я тогда в Москве ещё не жил. Рославльский я…
- Вот так все теперь открещиваются, - со злом подхватил Черемисинов. - Никто не видел, говорят!
- А ты? - спросил Маркел. - Ты видел?
- Я тогда в Астрахани был, - ответил Черемисинов. - А так бы видел, конечно.
Маркел подумал и спросил как можно проще:
- Так, может, в самом деле не было того Сибирского посольства?
- Тогда и шуба была бы на месте, - так же просто ответил ему Черемисинов. - А так её нет. Вот здесь написано, - и он ткнул пальцем в книгу. - Шуба! Кармазиновая. Чешуйчатая. С золотыми пуговками. Есть! А сундук откроешь - нет. И это в государевом добре такая недостача - шуба.
- Чьей рукой написано, что шуба есть? - спросил Маркел.
- Дьяка Семейки Емельянова рукой. Да что Семейка, с него какой спрос! У него спроси, и он ответит: что ему сказали, то и записал.
- А кто ему сказал?
- Сказал наш бывший первый казначей, окольничий, Головин Володимир Васильевич, когда он царёво добро пересчитывал ещё при великом государе Иване Васильевиче. Ну а как Иван Васильевич преставился, а на его место взошёл его любимый сын Фёдор Иванович, так Головина, как вы все знаете, попёрли, прости, Господи. Вместо него у нас теперь, как тоже всем известно, первым казначеем думный дворянин Трохониотов Иван Васильевич. И он, на это место заступив, тоже опять давай всё пересчитывать! Но Государева Казна немалая, поэтому только сейчас до этих сундуков дошли… А в них и нет ничего! А здесь, - и Черемисинов опять ткнул в книгу, - есть! Почему это так? Посмотрели, а тут сбоку, вот смотри, головинскою рукой приписка: «про шубу спросить у Богдана».
- Ну так и спросили бы, - сказал Маркел.
Черемисинов сердито хмыкнул и так же сердито продолжил:
- Спросили. Головин сказал, что Богдан - это Бельский. Ну да Бельский теперь кто? Тоже ведь, как только государь преставился, его сразу… Да! А тогда он был в силе, ого! Ну, и мы к нему пошли. И он сказал, что да, было посольство Ермаковское, кланялись они Сибирским царством, но царь не стал их принимать, сказал, что ему это не в честь, и послал их к Бельскому. И он, Бельский, их принимал и одаривал. А когда мы у Бельского спросили, чем он их одаривал, он ответствовал, что царской шубой, царской саблей и царским же пансырем. Вот! Слово в слово, как у нас в книге записано! А дальше, у него спросили, что с теми дарами было? А дальше, он сказал, ермаковы люди их забрали и свезли в Сибирь, а что в Сибири с ними стало, то ему не ведомо. Ну да мы и сами это знаем: Ермак дары забрал, а злого царя Кучума злые люди Ермака подстерегли, убили и ограбили. И тогда это уже не нашего, Казённого, а вашего, Разбойного приказа дело, потому что это же разбой! - Тут он мельком глянул на боярина и быстро продолжал: - Так вот теперь нужно туда пойти, найти царские вещицы и вернуть обратно, и мы их снова в эту нашу книгу впишем.
Маркел молчал, смотрел то на князя Семёна, то на Черемисинова, моргал, а потом-таки собрался с духом и спросил:
- Так это мне теперь, что ли, в Сибирь идти и там искать?
- А что поделать? - сказал, разводя руками, Черемисинов. - Это же кого убили? Того, кто в царской шубе хаживал. Такое спускать нельзя! Да и место там известное, казаки знают, где Ермак убит, расскажут, там поищешь.
- И что? - тихо спросил Маркел.
- Что, что! - сердито передразнил Черемисинов. - Не найдёшь, вернёшься, так тогда здесь и напишем: «царёвы подарки в нетях, Богдан не скривил».
- А не вернусь? - спросил Маркел.
- Ну, - замялся Черемисинов и обернулся на князя Семёна.
Князь Семён подумал и сказал:
- Ты не робей, Маркел. Тебе сейчас только до Устюга скорей добраться, а там, мне наши люди донесли, Ермаковы казаки уже новую ватагу собирают, вот к ним и пристанешь, придёшь на реку Иртыш, найдёшь там саблю, пансырь… Ну, и шубу, если таковая сыщется, и сразу можешь обратно. И мы отблагодарим тебя здесь так, как ты и не чаял.
Маркел молчал, смотрел на князя. А Черемисинов опять заговорил:
- Давай, давай, езжай, не сомневайся! А мы пока что будем говорить, что Разбойный приказ ищет. А не вернёшься, скажем, не нашёл.
Маркел вздохнул и снова посмотрел на князя. Князь строго сказал:
- Не зли меня. Чем скорей вернёшься, тем меньше разозлишь. И я ещё от себя додам подарков твоим Прасковье с Нюськой. А пока два дня тебе на сборы. И больше не мозоль глаза!
Маркел поклонился, развернулся и вышел.