что я услышал у Пушкина

[nebos_avos]

Бывает, что стихи, издавна тебе знакомые, вдруг становятся отчетливо слышными.

Вот так недавно легли мне на слух пушкинские.

1 Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит -
                    2  Летят за днями дни, и каждый час уносит
                    3 Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
                    4

Comments

[volskynn]

Мне кажется, что мнение Е.В. надо принять к сведению - его нельзя просто отбросить и проигнорировать. Она слышит (внутренним идеальным слухом) раздельные «покой | и | воля», и спорить с этим бессмысленно. Но никто не обязывает и непременно соглашаться с ее слышанием. Я, в частности, слышу (как мне кажется) ближе к Вашему утверждению о слитности (хотя я бы все же склонился к смазанности границ, а не к полной слитности), и четкое раздельное прочтение этой группы кажется мне неестественным.
Но боюсь, все эти тонкости слуха не имеют под собой прочной основы. Как это ни странно, но мне буквально позавчера попалась на глаза древняя статья Пешковского (которую я еще не прочитал), и я из нее выхватил заинтересовавшее меня утверждение:
«Но для дальнейшего вполне достаточно будет, если читатель твердо заметит, что: 1) слышимых границ между словами, нет вовсе, так как слова - исключительно смысловые элементы речи, продукты внутреннего, неслухового, анализа ее (в непонятном для нас языке мы не слышим границ между словами, и до тех пор не услышим, пока не начнем понимать его, в родном языке каждый «слышит» эти границы по внушению смысла)…»
По моему, оно прямо относится к обсуждаемой проблеме. Если Пешковский прав, то осмысление череды звуков (пусть только виртуальных «звуков» внутренней речи) совпадает с процессом «слышания», и тогда внутренний слух прямо зависит от того смысла, который мы приписываем тексту - мы слышим так, как осмысляем: Вы - так, Е.В. - по своему, я - еще как-то иначе, с другими оттенками смысла (но и одновременно - слуха). И наоборот: осмысляем так, как слышим. То есть, осмысление сказанного и членение на слова - это две стороны одного и того же процесса. И такое понимание дела, льет, на мой взгляд, воду на Вашу мельницу: фраза интонационно построенная так, что подталкивает к смазыванию границ между определенными словами, и осмысляется таким образом, чтобы смыслы двух слов сливались в некий новый (по смыслу) словесный гибрид - не «спаси (тебя) Бог», а «спасибо» (в котором даже «Бог» теряет свое ударение).
Когда я читал Вашу статью, я вспоминал свои первые опыты чтения Цветаевой. Несмотря на то, что она меня сразу поразила и захватила, ее более поздние вещи (зарубежные) я понимал плохо. Там сплошные элипсисы и перескоки, и смысл от меня ускользал. Но потом, по мере вчитывания, все становилось ясно, и я заметил, что если прочитать эти стихи с правильной интонацией, они воспринимаются как совершенно прозрачные, и даже удивительно, что тут могло быть непонятного. Но для этого нужно как раз слышать (внутренне), что данные слова разделяются отчетливой паузой (и Цветаева недаром «злоупотребляет» обилием такого знака препинания как тире), а эти надо слышать как произносимые слитно и скороговоркой. Но пока ты не понимаешь смысла, ты и не слышишь, а если не слышишь, то и не поймешь (или поймешь как-то иначе, но тогда и слышать будешь тоже иначе).
Поэтому в Вашем споре с Е.В. я на Вашей стороне, но и она может быть по-своему права, и убедить ее в обратном вряд ли возможно - она слышит так, как понимает, и понимает так, как слышит. Не так, как мы.

[nebos_avos]

Николай, спасибо за коммент. Не обещаю ответить скоро, но постараюсь.

[nebos_avos]

Спасибо за статью Пешковского. Написана умно, к тому же хорошим слогом, что нынче для филолога (по профессии, а не призванию) большая редкость.
Верность того, что Вы оттуда цитируете, я постоянно испытываю на себе, когда слушаю ивритскую речь, особенно уличную. Понимаю ее с трудом как раз из-за того, что далеко не всегда удается в речевом потоке распознать отдельные слова, даже известные. Такова речь обиходная: коль язык знаешь плохо, границ слов на слух не "разметишь".
А как насчет поэтической? О ее специфике кое-что сказано в моей записи, но стоит повторить. Состоит она, помимо всего прочего, в том, что поэт не довольствуется наличными нормами языка, но "припоминает" все стадии его становления и развития. А коль оно так, то членение на слова он застает не в статусе нормы, но в процессе - вообще говоря, непредсказуемом. Стало быть, и мне, читателю, для понимания стихов недостаточно знания языка (даже родного) в его status quo, а оттого и границы слов должно, вслед за автором, заново "разметить". Первичен же в этом деле все-таки слух (разумеется, "внутренний) - а что же еще-то?
Ну, может, еще и априорное представление о поэте - его, так сказать, интегральный образ. С последним же плохо стыкуется менторски-резонерский тон. А именно это мне слышится, если "покой" и "воля" произношу с одинаковыми акцентами. Быть может, и Вам такое произнесение неестественным кажется по той же причине.
С другой стороны, не такая ли противная интонация слышится в "Клеветникам России"? Что поделаешь, и у гения бывают промахи. Замечаю к тому, что дело тут, быть может, в интегральном образе не поэта, а самого "Пора, мой друг". Возникает же он прежде даже, чем эти стихи прочтешь до конца (наверное, этот эффект Гадамер называет предпониманием). С первых же строк настрой тебе слышится медитативный, что опять-таки не вяжется с резонерством. И не так уж трудно произнести слитно: покоиволя. Чтобы это получилось, надо всего лишь удлинить паузу после "есть". Тем самым слово это эмфатически выделяешь - так же, как и "нет" перед цезурой. И тогда само собой становится понятным, что ключевая тема стихов онтологическая (что есть, и чего нет)! Коль я прав, то первичен опять таки слух. И ничего априорного для постижения смысла вовсе не требуется! Кроме знания родного языка. Но такого, что в "предмет" оного включены, наряду с устоявшимися нормами, еще и его потенции.