Олени убегают, но они всегда убегают
Олег Юрьев. Обстоятельства мест
...Как известно, в конце осени или ранней зимой (в зависимости от породы и климата) деревья, кроме хвойных, улучают момент и молниеносно переворачиваются. Ветви их ― с лиственной ветошью вместе ― уходят в почву, а в небо вылетают корни в мокрой земле.
Весною бывшие корни начинают прорастать цветами и листьями, кому что положено, а осенью переворачиваются снова. Песочные часы такие. Песок у них, правда, не внутри, а снаружи. Да чаще всего это и не песок вовсе, а какая-то грязь наподобие разведённого чёрного пороха.
Яблоки в несильных пощёчинах, внутри яблонь ― сухой тёмный ветер: падает с ветки на ветку, вскарабкивается, обрывается, снова подтягивается.
Каштан, кстати, из пирамидок своих пахнет духами не дорогими и не дешёвыми, а какими-то средними. Такие «носят» (духи здесь носят) девушки из тех девушек, что похожи на неопределённых грызунов. Смотришь на неё, как она, наклонив светлые пряди к подпрыгивающим велосипедным рогам, идёт по площадной брусчатке, и думаешь: «Белочка? Нет, не белочка. Хомячок? Пожалуй, что и не хомячок... ...Какая-то крыска хорошенькая!».
На краях больших квадратных льдин стоят бежевые утки (с плетёными спинками), тёмные селезни (с зелёными подзатыльниками) и ослепительно-белые чайки (с восково-прозрачными на расхлоп серыми крыльями) ― и очень терпеливо едут.
Льдины истаивают быстрее, чем движутся. Легко себе представить: едешь в автобусе, а он вокруг тебя уменьшается, прозрачнеет и обламывается.
Коровы к фотографированию равнодушны. Из домашних животных фотографироваться любят ослы, а коз, овец, куриц ― не говоря уже о гусях и утках ― это только нервирует. Олени убегают, но они всегда убегают. Лисицы, волки и медведи даже не выходят из леса.
...Как известно, в конце осени или ранней зимой (в зависимости от породы и климата) деревья, кроме хвойных, улучают момент и молниеносно переворачиваются. Ветви их ― с лиственной ветошью вместе ― уходят в почву, а в небо вылетают корни в мокрой земле.
Весною бывшие корни начинают прорастать цветами и листьями, кому что положено, а осенью переворачиваются снова. Песочные часы такие. Песок у них, правда, не внутри, а снаружи. Да чаще всего это и не песок вовсе, а какая-то грязь наподобие разведённого чёрного пороха.
Яблоки в несильных пощёчинах, внутри яблонь ― сухой тёмный ветер: падает с ветки на ветку, вскарабкивается, обрывается, снова подтягивается.
Каштан, кстати, из пирамидок своих пахнет духами не дорогими и не дешёвыми, а какими-то средними. Такие «носят» (духи здесь носят) девушки из тех девушек, что похожи на неопределённых грызунов. Смотришь на неё, как она, наклонив светлые пряди к подпрыгивающим велосипедным рогам, идёт по площадной брусчатке, и думаешь: «Белочка? Нет, не белочка. Хомячок? Пожалуй, что и не хомячок... ...Какая-то крыска хорошенькая!».
На краях больших квадратных льдин стоят бежевые утки (с плетёными спинками), тёмные селезни (с зелёными подзатыльниками) и ослепительно-белые чайки (с восково-прозрачными на расхлоп серыми крыльями) ― и очень терпеливо едут.
Льдины истаивают быстрее, чем движутся. Легко себе представить: едешь в автобусе, а он вокруг тебя уменьшается, прозрачнеет и обламывается.
Коровы к фотографированию равнодушны. Из домашних животных фотографироваться любят ослы, а коз, овец, куриц ― не говоря уже о гусях и утках ― это только нервирует. Олени убегают, но они всегда убегают. Лисицы, волки и медведи даже не выходят из леса.