(no subject)
Трезвость наконец нагнала мое капитулирующее сознание, и теперь оно разорено и разгромлено. Жестоко разбиты мечты и разорваны планы, обесчещены принципы, а вера в потенциальное благополучие втоптана в тухлую грязь похмелья.
В голове хаотично роятся потребности, страхи и заблуждения, вязким маревом наползает холодная потная паника.
В гнусном клекоте задыхающегося в опенспейсе планктона мне неминуемо становится страшно, что эта жизнь навсегда. Мое окно выходит на стену, и эта бескомпромиссность окончательно лишает воли.
Выдернуть бы шпильки из ног, стащить с себя синтетический кокон чулок и уйти босиком в болезную, горячечную Москву.
Неспешно брести сквозь людей, пыль и бесконечную стройку. И может быть, наконец хоть что-то позволить себе понять про собственные истинные желания.
В голове хаотично роятся потребности, страхи и заблуждения, вязким маревом наползает холодная потная паника.
В гнусном клекоте задыхающегося в опенспейсе планктона мне неминуемо становится страшно, что эта жизнь навсегда. Мое окно выходит на стену, и эта бескомпромиссность окончательно лишает воли.
Выдернуть бы шпильки из ног, стащить с себя синтетический кокон чулок и уйти босиком в болезную, горячечную Москву.
Неспешно брести сквозь людей, пыль и бесконечную стройку. И может быть, наконец хоть что-то позволить себе понять про собственные истинные желания.