Коммерсантъ про скандал в Лувре
"Политическую подоплеку в задержке полотен Тер-Оганьяна в разговоре с "Ъ" отверг господин Миндлин, изложив новую версию происходящего: "Проблем ни с Росохранкультурой, ни с Минкультуры не было. Цензуры не было. Это не конфликт художников с властью, это ситуация искусственная, спровоцированная и раздутая Маратом Гельманом в силу его личных амбиций и личных коммерческих интересов". Сам Марат Гельман прокомментировал это "Ъ" так: "Моя единственная амбиция и мой единственный интерес в этой истории было то, чтобы цензуру отменили и чтобы нам не было стыдно за нашу страну, где делаются такие глупости".
Приехавший на выставку, как он не уставал повторять, "за собственные деньги" из Праги Авдей Тер-Оганьян устроил яркий перформанс. Прямо в подземелье окруженный журналистами он, не стесняясь в выражениях, клял на чем свет стоит и Лувр, и коллег-художников, и российскую коррупцию, и даже Романа Абрамовича, требовал снятия своих работ и ратовал за судьбу художника Олега Мавроматти, который так же, как и он, преследуется в России "за разжигание религиозной вражды". "Это выставка про то, как с русским искусством в России все зае...сь, мол в Лувре выставляются, да это все равно что в Кремле! Меня сдали коллеги, никто меня не поддержал. Они солидарны больше с Кабаковым и с международным истеблишментом, чем с художниками, как я и Мавроматти, которые за бортом...".
Художники держались от Тер-Оганьяна в стороне. "По инициативе Юрия Альберта мы все, Лейдерман, Макаревич и Елагина, Монастырский, Мачулина, Комар и я,- пояснил "Ъ" Вадим Захаров,- поддержали Авдея. Это была реакция на запрет, который для нас неприемлем. Но потом ситуация превратилась в воронку, куда попало много вопросов, которые требуют отдельного решения, и их не надо путать с выставкой в Лувре. Авдей бежал впереди паровоза, предъявлял требования, делал заявления без согласования с нами, все свалил в одну кучу, которая обросла галерейными интригами, и это стало очень неприятно".
целиком тут http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1522139&NodesID=8
Ну вот теперь можно спокойно не идеализировать европу с ее мнимой свободой слова. Теперь даже те, кто не имеет отношения ни к этой выставке, ни к искусству вообще, могут прочитать в газетах, что и там не более чем декорации к демократическому устройству общества. И без кампании Авдея все не было бы так очевидно.
Приехавший на выставку, как он не уставал повторять, "за собственные деньги" из Праги Авдей Тер-Оганьян устроил яркий перформанс. Прямо в подземелье окруженный журналистами он, не стесняясь в выражениях, клял на чем свет стоит и Лувр, и коллег-художников, и российскую коррупцию, и даже Романа Абрамовича, требовал снятия своих работ и ратовал за судьбу художника Олега Мавроматти, который так же, как и он, преследуется в России "за разжигание религиозной вражды". "Это выставка про то, как с русским искусством в России все зае...сь, мол в Лувре выставляются, да это все равно что в Кремле! Меня сдали коллеги, никто меня не поддержал. Они солидарны больше с Кабаковым и с международным истеблишментом, чем с художниками, как я и Мавроматти, которые за бортом...".
Художники держались от Тер-Оганьяна в стороне. "По инициативе Юрия Альберта мы все, Лейдерман, Макаревич и Елагина, Монастырский, Мачулина, Комар и я,- пояснил "Ъ" Вадим Захаров,- поддержали Авдея. Это была реакция на запрет, который для нас неприемлем. Но потом ситуация превратилась в воронку, куда попало много вопросов, которые требуют отдельного решения, и их не надо путать с выставкой в Лувре. Авдей бежал впереди паровоза, предъявлял требования, делал заявления без согласования с нами, все свалил в одну кучу, которая обросла галерейными интригами, и это стало очень неприятно".
целиком тут http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1522139&NodesID=8
Ну вот теперь можно спокойно не идеализировать европу с ее мнимой свободой слова. Теперь даже те, кто не имеет отношения ни к этой выставке, ни к искусству вообще, могут прочитать в газетах, что и там не более чем декорации к демократическому устройству общества. И без кампании Авдея все не было бы так очевидно.