УЩЕЛЬЕ АРАШАН +
«Если август пустить на самотек, то сентябрь будет унылым и серым», - подумала я и купила билеты в Бишкек, чтобы обеспечить себе такой август, впечатления от которого можно было бы как барбариску держать за щекой, смаковать и причмокивать не только весь сентябрь, но и возможно даже, что целую осень.
Тянь-Шань давно мне грезился, ну, а в качестве спутников выбор пал на «питерских йогов». Мне нравится с ними путешествовать: с йогами - потому что они не квасят, одобряют вегетарианство и не любят портить себе и людям карму; с питерскими - потому что путешествуют и не нудные. Конечно, это определение можно считать весьма условным, поскольку в отряд «питерских йогов» входили люди совершенно разной конфессиональной, территориальной, профессиональной и прочей принадлежностей. Но в итоге пазл сложился идеально - резьба всех персоналий и ландшафта сошлась. Разве что за исключением одной фигуры, но об этом позже.
И вот, мы встретились в аэропорту Бишкека и теперь уже все вместе отправились в Каракол. Поскольку вся ночь перелета прошла в беседах и без сна, при первых покачиваниях рессор меня унесло в царство Морфея, выныривая откуда лишь на короткие мгновения, я замечала невероятно красивые окрестности: то гору, невиданных очертаний; то всадника на скале; то заморские цветы на пустынных колючках. Часов через шесть-семь мы прибыли в Каракол. Примечателен этот городок тем, что находится на берегу озера Иссык-куль, а также по пути в Чуйскую долину и еще тем, что здесь умер Пржевальский. По этому случаю, кстати, в советские времена город так и назывался - Пржевальск. Здесь мы воссоединились с нашим мега-проводником Валерой Серебренниковым, закупили провиант на отнюдь не восточного вида рынке и, кинув прощальный взгляд на цивилизацию, на две недели помахали рукой комфорту теплых спален и туалетов.
Так выглядело место нашей первой стоянки. Все кусты вокруг были усыпаны бузиной, облепихой и жимолостью; из-за которых красовались прогнувшиеся под тяжестью урожая ветви абрикосовых (а если быть совсем точной, то урюковых) деревьев и яблонь. Горные пейзажи здесь еще не поражали воображение, но вот флора была просто воплощением изобилия.
Осуществив какие-нибудь санитарно-гигиенические манипуляции типа чистки зубов в реке, к палатке нужно было пробираться через какие-то прямо-таки райские кущи.
Стоит отметить, что впервые в своей жизни, богатой походами по диким краям, я жила в платке одна. Именно здесь я в первый раз установила свой временный дом самостоятельно. Чувства в душе роились приятные, я с гордостью осмотрела конструкцию и осталась довольна. Лишь одна деталь показалась мне несовершенной - небрежно висящие штормовые растяжки. «Неаккуратненько», - подумала я и свернула все веревочки в ровненькие колечки с узелками. Прочитав это, можно заподозрить меня в каком-то нездоровом педантизме и графоманстве - писать, мол, про такие мелочи. Но на самом деле этот маленький эпизод стал мне большим уроком, всплыв в сюжете сутки спустя.
Первую ночь мы сладко продрыхли под раскаты грома и вспышки молний, которые в горах обычно особо выразительны. Но утро было солнечным, теплым и полным неги. Выход планировался только после обеда, поскольку мы ожидали прибытия отставшей участницы экспедиции, которую, кстати сказать, Аэрофлот уже после регистрации просто снял с борта по причине перепродажи билетов - в салоне не оказалось свободных мест. По этому счастливому недоразумению мы полдня паслись на травке под урючным деревом, собирая сладкие розовобокие дары леса. Расслабленность усугублялась еще и тем, что наши рюкзаки до следующей стоянки путешествовали автотранспортом. И вот, наконец-то, часа в два по полудни мы в полном составе отправились в путь. Несколько часов мы шагали по красивейшему ущелью Арашан вдоль одноименной реки. Главный герой на этой высоте - это Тянь-Шаньская ель. Они то склоняются со скал прямо над тропой, то корнями нависают над самой водой бушующего горного потока. Несколько раз в пути нас накрывал дождь, и спрятавшись под еловыми раскидистыми лапами, можно было оставаться абсолютно сухим, спокойно уплетать выданное в качестве перекуса печенье и слушать Валерины бесконечные рассказы про приключения, случившиеся с ним за 39 лет хождения по этим горам. Здесь лавина сошла в этом году; там - от лавины его спас только развязавшиеся шнурок, который он остановился завязать; вот тут - следы селя десятилетней давности; а вот тут кому-то камнем раздробило ногу.
Разговоры альпинистов и горных туристов всегда изобилуют страшными историями - я знаю это с раннего детства. А Валера к тому же был старшим инструктором спасательной службы. Эти люди как никто другой знают, насколько опасны и серьезны любые горы, насколько ненадежен камень и крут склон, насколько жизнь человека здесь зависит от грамотного поведения его самого и его спутников. И цель всех этих страшилок, конечно, не парализовать ужасом, а предостеречь и поделиться опытом. И лучше всего люди запоминают именно то, что их пугает. В общем, к вечеру мы дошагали до долины с сероводородными источниками Алтын-Арашан.
Уже слегка темнело, и это сильно усугублялось наползавшими из ущелья низкими тучами. Мы быстро сбежали вниз - к бывшему домику спасателей, рядом с которым нам предстояло заночевать. Когда мы оказались у цели, с неба поливал самый ледяной из всех случавшихся в моей биографии холодных проливных дождей. Но деваться некуда, надо было ставить палатки. Тут-то я в полной мере ощутила, что теперь это только моя личная миссия. В темноте, под жуткими порывами ветра и с молотящим как из пулемета едва ли не льдом, категория сложности любой манипуляции значительно повышается. Скоростной рекорд, думаю, был установлен, но, тем не менее, все было безнадежно промокшим, и даже дождевая накидка уже никак не справлялась с напором водяного столба. К счастью, из тьмы кто-то таки вышел мне на помощь - кажется, наши будущие портеры, но конструкция моего переносного дома была им пока не очень хорошо знакома, поэтому все равно было весело. Поскольку ветер был сильным, без штормовых оттяжек обойтись было никак нельзя. И тут-то мне и аукнулась моя аккуратность. Эти колечки и узелочки никак не поддавались моим окоченевшим дрожащим пальцам, по которым к тому же еще и продолжало сверху колотить дождем. Ох, какие добрые слова рождались в этот момент в недрах моего сознания. Если бы не эта горе-аккуратность, время моих мучений на холоде под ливнем сократилось бы минут на 20. Никогда! Никогда больше я не буду скручивать веревочки в аккуратные колечки!
Оказавшись наконец-то внутри палатки, я сгребла все вещи под себя и какое-то время сидела просто в оцепенении. Где-то на периферии моего воображения смутно маячил ужас. «Хорошенькое начало», - подумала я и даже слегка засомневалась, что с таким времяпрепровождением мой сентябрь будет сладким. Отдышавшись и отогрев руки, я решилась включить фонарик. И тут меня поджидало еще одно потрясение: надувной коврик - мой оплот и надежда - практически как Титаник был почти полностью погружен в ледяную воду - я сидела в огромной луже. Началась спасательная операция по вычерпыванию окияна обеденной миской. Мозг панически искал объяснение эксцессу. Неужели брешь в дне? Не могло же столько натечь с мокрой одежды и рюкзака? Или уже так течет тент? Лишь позже по спокойному рассуждению стало понятно, что это все налилось во внутреннюю палатку во время установки, пока она не была накрыта тентом. Но сколько тревожных мыслей посетило меня, пока не выяснилось, что с той же проблемой столкнулись все участники похода. В общем, к тому моменту, как все более или менее разрешилось, дождь прекратился, и небо расчистилось. Но было ТАК холодно, что ни любоваться звездами, ни дожидаться чая у примуса, не было никакой мочи. В следующие дни с нами приключилось много чего климатического, но именно эта ночь стала каким-то шоковым включением в горный режим существования, после которого все остальное меня уже не очень-то и смущало.
Наутро урочище Алтын-Арашан было украшено цветными флагами наших мокрых пожитоков. В очередной раз скажу, что в горах нет ничего хуже котоновых изделий. Единственные брюки из этой ткани,которые по роковой ошибке я взяла с собой и одела накануне, досохли только дня через четыре, за что были окончательно и бесповоротно прокляты. Только флис, гортекс, полартек и прочая нанотехнология! Форэвэ!
В лучах утреннего, да, впрочем, и вечернего солнца, которое мы имели счастие наблюдать уже на обратном пути, долина выглядела милейшим образом. Вдалеке виднелась гора Палатка (5 с чем-то тыщ), получившая свое название за идеальное сходство со старорежимными двускатными палатками советского образца; вокруг паслись разные парнокопытные звери и путь к снежникам был прям и неизвилист.
Сгрузив наш общественный груз портерам и вывесив на рюкзаки для просушки носки, кепки, полотенца и прочие аксессуары, мы отправились в путь. Дорога в этот день была чудесной - ни крутых подъемов, ни опасных виражей. Пару раз натягивали страховочные перила при переходе через реку - вот и весь экстрим.
И даже дождь ни разу не смутил чудесную прогулку.
К месту очередного лежбища мы дошли рано и имели даже в своем распоряжении несколько свободных часов светового времени на расслабон.
Только одним событием это место было омрачено - здесь мы потеряли одного участника похода. Вечером девушка Юля пожаловалась на затрудненное дыхание и слабость - у нее началась высотная гипоксия, т.е. «горняшка». Ни ночной отдых, ни легкая медицинская помощь ситуацию не исправили. На утро даже в состоянии покоя ее пульс был выше 120 ударов, и наблюдалась сильнейшая аритмия. При такой картине на высоте 2600 метров подниматься выше нельзя никак. Было принято решение спускать Юлю вместе с портерами вниз. И только закончив наш поход и вернувшись в Каракол, мы узнали, насколько верным было это решение. Обычно в таких случаях спуск вниз практически сразу приносит облегчение. Но Юле легче не становилось, все только усугублялось - вплоть до обморочных состояний и отказа рук и ног. Даже в Караколе, где высота всего 1600, не наблюдалось никакого улучшения, и, получив в местной больнице какую-то экстренную помощь, Юле пришлось срочно лететь в Питер. Так что, не ходите, дети… в горы гулять… без подготовки - теоретической, методической, медицинской, физической и пр. И, конечно, не должно быть никакой ложной бравады - любое недомогание, любая мелочь приобретает жизненно важное значение. И самая большая смелость в горах, как говорится, это смелость отступить.
Потерь у нас больше не было. На следующий день мы поднялись на 3200 до места нашего базового лагеря, и началось все самое интересное.
Ну, а в память об адской шоковой ночи - пестня, как же без этого?
Тянь-Шань давно мне грезился, ну, а в качестве спутников выбор пал на «питерских йогов». Мне нравится с ними путешествовать: с йогами - потому что они не квасят, одобряют вегетарианство и не любят портить себе и людям карму; с питерскими - потому что путешествуют и не нудные. Конечно, это определение можно считать весьма условным, поскольку в отряд «питерских йогов» входили люди совершенно разной конфессиональной, территориальной, профессиональной и прочей принадлежностей. Но в итоге пазл сложился идеально - резьба всех персоналий и ландшафта сошлась. Разве что за исключением одной фигуры, но об этом позже.
И вот, мы встретились в аэропорту Бишкека и теперь уже все вместе отправились в Каракол. Поскольку вся ночь перелета прошла в беседах и без сна, при первых покачиваниях рессор меня унесло в царство Морфея, выныривая откуда лишь на короткие мгновения, я замечала невероятно красивые окрестности: то гору, невиданных очертаний; то всадника на скале; то заморские цветы на пустынных колючках. Часов через шесть-семь мы прибыли в Каракол. Примечателен этот городок тем, что находится на берегу озера Иссык-куль, а также по пути в Чуйскую долину и еще тем, что здесь умер Пржевальский. По этому случаю, кстати, в советские времена город так и назывался - Пржевальск. Здесь мы воссоединились с нашим мега-проводником Валерой Серебренниковым, закупили провиант на отнюдь не восточного вида рынке и, кинув прощальный взгляд на цивилизацию, на две недели помахали рукой комфорту теплых спален и туалетов.
Так выглядело место нашей первой стоянки. Все кусты вокруг были усыпаны бузиной, облепихой и жимолостью; из-за которых красовались прогнувшиеся под тяжестью урожая ветви абрикосовых (а если быть совсем точной, то урюковых) деревьев и яблонь. Горные пейзажи здесь еще не поражали воображение, но вот флора была просто воплощением изобилия.
Осуществив какие-нибудь санитарно-гигиенические манипуляции типа чистки зубов в реке, к палатке нужно было пробираться через какие-то прямо-таки райские кущи.
Стоит отметить, что впервые в своей жизни, богатой походами по диким краям, я жила в платке одна. Именно здесь я в первый раз установила свой временный дом самостоятельно. Чувства в душе роились приятные, я с гордостью осмотрела конструкцию и осталась довольна. Лишь одна деталь показалась мне несовершенной - небрежно висящие штормовые растяжки. «Неаккуратненько», - подумала я и свернула все веревочки в ровненькие колечки с узелками. Прочитав это, можно заподозрить меня в каком-то нездоровом педантизме и графоманстве - писать, мол, про такие мелочи. Но на самом деле этот маленький эпизод стал мне большим уроком, всплыв в сюжете сутки спустя.
Первую ночь мы сладко продрыхли под раскаты грома и вспышки молний, которые в горах обычно особо выразительны. Но утро было солнечным, теплым и полным неги. Выход планировался только после обеда, поскольку мы ожидали прибытия отставшей участницы экспедиции, которую, кстати сказать, Аэрофлот уже после регистрации просто снял с борта по причине перепродажи билетов - в салоне не оказалось свободных мест. По этому счастливому недоразумению мы полдня паслись на травке под урючным деревом, собирая сладкие розовобокие дары леса. Расслабленность усугублялась еще и тем, что наши рюкзаки до следующей стоянки путешествовали автотранспортом. И вот, наконец-то, часа в два по полудни мы в полном составе отправились в путь. Несколько часов мы шагали по красивейшему ущелью Арашан вдоль одноименной реки. Главный герой на этой высоте - это Тянь-Шаньская ель. Они то склоняются со скал прямо над тропой, то корнями нависают над самой водой бушующего горного потока. Несколько раз в пути нас накрывал дождь, и спрятавшись под еловыми раскидистыми лапами, можно было оставаться абсолютно сухим, спокойно уплетать выданное в качестве перекуса печенье и слушать Валерины бесконечные рассказы про приключения, случившиеся с ним за 39 лет хождения по этим горам. Здесь лавина сошла в этом году; там - от лавины его спас только развязавшиеся шнурок, который он остановился завязать; вот тут - следы селя десятилетней давности; а вот тут кому-то камнем раздробило ногу.
Разговоры альпинистов и горных туристов всегда изобилуют страшными историями - я знаю это с раннего детства. А Валера к тому же был старшим инструктором спасательной службы. Эти люди как никто другой знают, насколько опасны и серьезны любые горы, насколько ненадежен камень и крут склон, насколько жизнь человека здесь зависит от грамотного поведения его самого и его спутников. И цель всех этих страшилок, конечно, не парализовать ужасом, а предостеречь и поделиться опытом. И лучше всего люди запоминают именно то, что их пугает. В общем, к вечеру мы дошагали до долины с сероводородными источниками Алтын-Арашан.
Уже слегка темнело, и это сильно усугублялось наползавшими из ущелья низкими тучами. Мы быстро сбежали вниз - к бывшему домику спасателей, рядом с которым нам предстояло заночевать. Когда мы оказались у цели, с неба поливал самый ледяной из всех случавшихся в моей биографии холодных проливных дождей. Но деваться некуда, надо было ставить палатки. Тут-то я в полной мере ощутила, что теперь это только моя личная миссия. В темноте, под жуткими порывами ветра и с молотящим как из пулемета едва ли не льдом, категория сложности любой манипуляции значительно повышается. Скоростной рекорд, думаю, был установлен, но, тем не менее, все было безнадежно промокшим, и даже дождевая накидка уже никак не справлялась с напором водяного столба. К счастью, из тьмы кто-то таки вышел мне на помощь - кажется, наши будущие портеры, но конструкция моего переносного дома была им пока не очень хорошо знакома, поэтому все равно было весело. Поскольку ветер был сильным, без штормовых оттяжек обойтись было никак нельзя. И тут-то мне и аукнулась моя аккуратность. Эти колечки и узелочки никак не поддавались моим окоченевшим дрожащим пальцам, по которым к тому же еще и продолжало сверху колотить дождем. Ох, какие добрые слова рождались в этот момент в недрах моего сознания. Если бы не эта горе-аккуратность, время моих мучений на холоде под ливнем сократилось бы минут на 20. Никогда! Никогда больше я не буду скручивать веревочки в аккуратные колечки!
Оказавшись наконец-то внутри палатки, я сгребла все вещи под себя и какое-то время сидела просто в оцепенении. Где-то на периферии моего воображения смутно маячил ужас. «Хорошенькое начало», - подумала я и даже слегка засомневалась, что с таким времяпрепровождением мой сентябрь будет сладким. Отдышавшись и отогрев руки, я решилась включить фонарик. И тут меня поджидало еще одно потрясение: надувной коврик - мой оплот и надежда - практически как Титаник был почти полностью погружен в ледяную воду - я сидела в огромной луже. Началась спасательная операция по вычерпыванию окияна обеденной миской. Мозг панически искал объяснение эксцессу. Неужели брешь в дне? Не могло же столько натечь с мокрой одежды и рюкзака? Или уже так течет тент? Лишь позже по спокойному рассуждению стало понятно, что это все налилось во внутреннюю палатку во время установки, пока она не была накрыта тентом. Но сколько тревожных мыслей посетило меня, пока не выяснилось, что с той же проблемой столкнулись все участники похода. В общем, к тому моменту, как все более или менее разрешилось, дождь прекратился, и небо расчистилось. Но было ТАК холодно, что ни любоваться звездами, ни дожидаться чая у примуса, не было никакой мочи. В следующие дни с нами приключилось много чего климатического, но именно эта ночь стала каким-то шоковым включением в горный режим существования, после которого все остальное меня уже не очень-то и смущало.
Наутро урочище Алтын-Арашан было украшено цветными флагами наших мокрых пожитоков. В очередной раз скажу, что в горах нет ничего хуже котоновых изделий. Единственные брюки из этой ткани,которые по роковой ошибке я взяла с собой и одела накануне, досохли только дня через четыре, за что были окончательно и бесповоротно прокляты. Только флис, гортекс, полартек и прочая нанотехнология! Форэвэ!
В лучах утреннего, да, впрочем, и вечернего солнца, которое мы имели счастие наблюдать уже на обратном пути, долина выглядела милейшим образом. Вдалеке виднелась гора Палатка (5 с чем-то тыщ), получившая свое название за идеальное сходство со старорежимными двускатными палатками советского образца; вокруг паслись разные парнокопытные звери и путь к снежникам был прям и неизвилист.
Сгрузив наш общественный груз портерам и вывесив на рюкзаки для просушки носки, кепки, полотенца и прочие аксессуары, мы отправились в путь. Дорога в этот день была чудесной - ни крутых подъемов, ни опасных виражей. Пару раз натягивали страховочные перила при переходе через реку - вот и весь экстрим.
И даже дождь ни разу не смутил чудесную прогулку.
К месту очередного лежбища мы дошли рано и имели даже в своем распоряжении несколько свободных часов светового времени на расслабон.
Только одним событием это место было омрачено - здесь мы потеряли одного участника похода. Вечером девушка Юля пожаловалась на затрудненное дыхание и слабость - у нее началась высотная гипоксия, т.е. «горняшка». Ни ночной отдых, ни легкая медицинская помощь ситуацию не исправили. На утро даже в состоянии покоя ее пульс был выше 120 ударов, и наблюдалась сильнейшая аритмия. При такой картине на высоте 2600 метров подниматься выше нельзя никак. Было принято решение спускать Юлю вместе с портерами вниз. И только закончив наш поход и вернувшись в Каракол, мы узнали, насколько верным было это решение. Обычно в таких случаях спуск вниз практически сразу приносит облегчение. Но Юле легче не становилось, все только усугублялось - вплоть до обморочных состояний и отказа рук и ног. Даже в Караколе, где высота всего 1600, не наблюдалось никакого улучшения, и, получив в местной больнице какую-то экстренную помощь, Юле пришлось срочно лететь в Питер. Так что, не ходите, дети… в горы гулять… без подготовки - теоретической, методической, медицинской, физической и пр. И, конечно, не должно быть никакой ложной бравады - любое недомогание, любая мелочь приобретает жизненно важное значение. И самая большая смелость в горах, как говорится, это смелость отступить.
Потерь у нас больше не было. На следующий день мы поднялись на 3200 до места нашего базового лагеря, и началось все самое интересное.
Ну, а в память об адской шоковой ночи - пестня, как же без этого?