ФЕДОР НИКОЛАЕВИЧ ПЛЕВАКО
(25.04.1842 - 5.1.1909 по н.ст.), один из самых известных российских адвокатов, которого современники прозвали «московским златоустом».
Всю жизнь проявлявший демонстративную аполитичность, Плевако, после выхода Манифеста 17 октября 1905 года, обратился к одному из лидеров кадетов, своему коллеге, известному адвокату В.А. Маклакову, с просьбой принять его в партию. Однако, Маклаков посчитал личность Плевако несовместимой с какой-либо партийностью. После этого Плевако вступил в партию октябристов.
В нем сочетались цельность и разгульное барство - он устраивал «лукулловы пиры» на специально зафрахтованных пароходах. Беря огромные гонорары с состоятельных клиентов, Плевако не только безвозмездно защищал крестьян села Люторичи, но и оплатил расходы по содержанию всех 34 подсудимых за три недели судебного разбирательства. Дом Плевако был одним из центров общественной и культурной жизни Москвы конца XIX - начала XX вв., где собирались многие литераторы, адвокаты, художники, артисты, музыканты - М.А. Врубель, К.А. Коровин, К.С. Станиславский, М.Н. Ермолова, Ф.И. Шаляпин и др.
Одну из самых коротких и ярких своих речей, Плевако произнес, защищая однажды пожилого священника, обвиненного в прелюбодеянии и воровстве:
- Господа присяжные заседатели! - сказал он, - дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступления подсудимый совершил и сам в них признался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди грехи ваши. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?»
Всю жизнь проявлявший демонстративную аполитичность, Плевако, после выхода Манифеста 17 октября 1905 года, обратился к одному из лидеров кадетов, своему коллеге, известному адвокату В.А. Маклакову, с просьбой принять его в партию. Однако, Маклаков посчитал личность Плевако несовместимой с какой-либо партийностью. После этого Плевако вступил в партию октябристов.
В нем сочетались цельность и разгульное барство - он устраивал «лукулловы пиры» на специально зафрахтованных пароходах. Беря огромные гонорары с состоятельных клиентов, Плевако не только безвозмездно защищал крестьян села Люторичи, но и оплатил расходы по содержанию всех 34 подсудимых за три недели судебного разбирательства. Дом Плевако был одним из центров общественной и культурной жизни Москвы конца XIX - начала XX вв., где собирались многие литераторы, адвокаты, художники, артисты, музыканты - М.А. Врубель, К.А. Коровин, К.С. Станиславский, М.Н. Ермолова, Ф.И. Шаляпин и др.
Одну из самых коротких и ярких своих речей, Плевако произнес, защищая однажды пожилого священника, обвиненного в прелюбодеянии и воровстве:
- Господа присяжные заседатели! - сказал он, - дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступления подсудимый совершил и сам в них признался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди грехи ваши. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?»