Особое время
Кристалл мэхэнианства.
Попалась на глаза книжка Б.И. Доливо-Добровольского "Боевой флот". Издана в СССР в 1925 г., написана годом ранее. Как отметил автор в предисловии, написана по поручению Начальника Военной Академии РККА - т.е. М.В. Фрунзе. Написана для того, чтобы "дать командному составу Красной армии элементарные сведения о морской силе государства".
Полистал немного, внимательно прочитал "теоретическую часть". "Боевой флот" в названии и "морская сила" в первом предложении предисловия не обманули. Процитирую для начала первый абзац венчающего работу параграфа "Цель и средство морской войны":
Все эти задачи морская сила рационально может разрешить только при условии правильно выбранного объекта для своих ударов; объектом же таковым всегда и во всех случаях является сама морская сила противника. Только с уничтожением, парализованием или достаточным ослаблением неприятельского боевого флота, морская сила получает возможность обладания морем. Обладание же морем определяется как возможность в большей или меньшей степени выполнить пять основных стратегических задач флота. Обладание морем создает морской силе нужную обстановку для выполнения любой из вышеуказанных задач или даже всех задач вместе. Борьба за обладание морем является поэтому единственной осмысленнойцелью войны на море.
Этот фрагмент показался особенно интересным потому, что здесь мы видим идею не простого мэхэнианства, а мэхэнианства радикального - и продвинутого. Первое предложение, про выбор объекта действий, в явном и кристалльно чистом виде передаёт одну из ключевых идей Мэхэна - Proper Objective of a Navy is the Enemy's Navy. И именнно в таком, чётко очерченном, виде эта идея (моя любимая) появляется в поздних работах Мэхэна. Иными словами, Б.И. Доливо-Добровольский не просто был знаком с текстами Мэхэна, он знал их хорошо.
Перечисляя пять основных задач морской силы, автор добавляет в текст щепотку русской соли:
1) Морская сила должна обеспечить воюющей стране морские сообщения с внешним миром, с поставляющим и покупающим рынком, с иностранными заморскими источниками сырья во всех его видах и с иностранными фабриками, изготовляющими произведения промышленности, необходимые воюющей стране.
2) Морская сила должна прервать морские сообщения противника с внешним миром, или, по крайней мере, значительно их затруднить.
3) Морская сила должна обеспечить морское побережье своего государства от неприятельского .десанта и устранить неудобства, протекающие для сухопутной стратегии от угрозы возможными ударами противника на свое побережье.
4) Морская сила должна в тех случаях, когда фланги сражающихся армий упираются в побережье, оказывать помощь своей армии, помогая ей обходить фланги противника и действуя в нужных случаях своей артиллерией.
5) Морская сила должна дать возможность своей армии высадиться на неприятельское побережье в тех случаях, когда такая высадка оказывается нужною и создавать для противника постоянную угрозу возможной высадкою десанта для удара на его побережьи.
П. 1 - это, опять же, "чистый Мэхэн", пп. 1-3 вместе - это британский навализм, а вот пп.4-5 - это уже навализм русский, в котором поддержка армии становится важным элементом. Получилась такая идейная "лесенка".
Эти теоретические построения помещены в последней, шестой главе книги, которая называется "Значение боевого флота в составе вооружённых сил государства". Да, название почти идентично названию работы Н.Л. Кладо "Значение флота в ряду военных средств государства", написанной на 15 лет раньше и так же предназначенной армейским офицерам. Тексты, в общем, похожи, но Б.И. Доливо-Добровольский - как ни странно - меньше заигрывает с армией и куда как более радикален в своём мэхэнианстве. Представитель, так сказать, правого крыла русского навализма. Вот послушайте:
Крейсерские операции подводных лодок в европейской войне, так же, как и в других войнах крейсерские операции надводных судов, не имели решающего влияния на исход войны. Более сильная сторона, являвшаяся объектом этих операций со стороны слабейшего, понесла, конечно, значительный ущерб в своем торговом мореплавании но в конечном итоге взяла все-таки верх, и побежденному пришлось платить за нанесенные им бесполезно для себя убытки победителя. Теоретические рассчеты так же, как и опыт всех, морских войн, включая и войну европейскую, осуждают крейсерские операции в качестве такого приема войны, который является осуществлением „неправильного выбора объекта для удара". Крейсерские операции могут еще считаться рациональными, если они предпринимаются временно для отвлечения в сторону части неприятельских сил или для разделения сил противника, но предпринимаемые сами по себе, в пренебрежении идеею борьбы против боевого флота неприятеля, они до сих пор еще ни разу за всю морскую историю мира не оказывались средством, достаточным для достижения цели войны на море, т.-е. для победы.
По ходу чтения вопрос о том, будет ли Мэхэн в списке рекомендованной автором литературы, отпал сам собой - Мэхэн там есть. Есть и Кладо - но, почему-то, не оказалось Коломба. Зато непосредственно в тексте упоминается " французский учёный Давелюи".
Б.И. Доливо-Добровольский был офицером Российского императорского флота. В 1904 г. служил флаг-офицером штаба П.А. Безобразова, в 1905 г. - в штабе К.П. Иессена, после войны был прикомандирован к ГМШ, потом служил в МГШ. Во время Первой мировой - в разведотделе МГШ, с 1918 г. преподавал военно-морское дело в Николаевской военной академии (Фрунзе не случайно выбрал "флотского для разговора с армейскими"). Его текст представляет собой интересное ретроспективное свидетельство укрепления мэхэнианских взглядов в РИФ после русско-японской войны. И - свидетельство того, что мэхэнианство это, как минимум в некоторых случаях, было мэхэнианством сознательным, информированным, основанным на хорошем знании как первоисточника, так и последователей.
Упоминание Давелюи важно - ему тоже пришлось быть "континентальным мэхэнианцем", пытающимся привить учение о морской силе стране и флоту, занимающим позицию заведомо слабого (а Давелюи и после Антанты держал в уме Великобританию как возможного противника или хотя бы соперника).
Впрочем, как таковой, текст Доливо-Добровольского оносится уже к советской "старой школе". Само по себе существование этой школы, разумеется, не новость - особенно для присутствующих. Тем не менее, советская литература в целом настолько сильно пропиталась критикой "буржуазной теории Мэхэна-Коломба", что любое позитивное упоминание этих теорий, или изложение соответствующих им взглядов, обращает на себя внимание.
Двадцатые в СССР были особым временем. С трудом укладывается в голове тот факт, что Остап Бендер был современником Сталина. Точно так же с трудом укладывается в голове тот факт, что советские теоретики могли свободно цитировать, хвалить и рекомендовать к прочтению Мэхэна и Коломба. Между тем, М.А. Петров делал и то, и другое, когда писал "Трафальгар, Цусиму, Ютландский бой" (издание 1926 г.). Более того, влияние "буржуазных теоритиков" было столь сильным, что один из основоположников советской "молодой школы", автор "Критики теории владения морем" А.П. Александров, упоминал и цитировал "одного из классиков морской стратегии", Коломба, аж в 1934 г.!
Особым временем были двадцатые - особым стали и тридцатые. Для того, чтобы узнать, как сложилась судьба Б.И. Доливо-Добровольского в дальнейшем, не обязательно искать биографические справки - она была практически предопределена. В первый раз его арестовали в 1931 г. - на завершающем этапе разгрома "старой школы". Спустя пять лет он вышел из тюрьмы и уехал в Орёл, где давал частные уроки английского языка. В 1937 г. его арестовали снова. На этот раз - окончательно. Такие дела.