Иерархия принципов и давление обстоятельств
Очень общо.
Для меня, как для мэхэнианца, слово "принцип" имеет особое значение. Однако, слово это довольно размыто. Сегодня попробую объяснить, что я имею в виду, когда использую слово "принцип". Иными словами, будет иметь место игра словами. При этом, разумеется, следует иметь в виду, что разрешить проблему в полной мере едва ли удастся - потому, что, как сказал один небезызвестный писатель, слова в конце концов упираются сами в себя.
Так вот, в разговорах о теории военного дела под принципом я понимаю правило, позволяющее выбрать из одно возможных решений в условиях неполной информации. Это почти то же самое, что писал Мэхэн - с тем лишь исключением, что сам Мэхэн "принцип" "правилу" противопоставлял, считая второе чем-то нерушимым (в принципе, хе-хе). Разумеется, о нерушимости и безусловности речь не идёт. "Правильный" прицнип помогает выбрать решение, ведущее к успеху с наибольшей вероятностью, но успех, разумеется, он не гарантирует. И - да, одни принципы могут вступать в противоречие с другим, а сами принципы образуют некую иерархию.
На это, в общем, нам указал - неявно - тот же Клаузевиц, отметивший, что численное преимущество есть наиболее общее правило победы. Иными словами, Калузевиц вознёс "принцип численного превосходства" на вершину иерархии, в его определении присутствуют другие, менее общие правила победы. Иерархию подобного рода я бы назвал иерархией содержательной. В ней принципы сопоставляются и противопоставляются как идеи. Например, принципу превосхосдтва численного можно противопоставить принцип превосходства качественного - это может касаться и техники (сделать меньше более сильных "юнитов"), и людей (суворовское "не числом, а умением"), и управления (примером может служить вычисление идеального состава эскадры, которым увлекались в начале двадцатого века и японцы, и немцы, и русские). Можно найти интересные противопоставления и в смысле управления боевыми действиями - например, принципу достижения численного превосходства может быть противопоставлен принцип борьбы за инициативу (здесь я не могу с ходу найти годной теоретической формулировки, но легко приведу пример - блестящая кампания американцев на Тихом океане в 1942 г.).
Помимо иерархии идейной, содержательной, можно предложить ещё одну иерархию - иерархию качества самих принципов, иерархию полезности. Одни можно назвать "сильными", другие - "слабыми". Сильным я называю принцип, позволяющий однозначно и быстро разрешить конкретную проблему - таковым, например, является австро-японский принцип атаки на слабый фланг вражеского строя.
Сила принципа - в моём понимании - не подразумевает, что принцип этот обеспечивает наибольшую вероятность победы. Речь о том, что сильный принцип существенно облегчает принятие сложных решений. Проверить принцип на силу можно, попытавшись сформулировать прямую альтернативу. Например, принципу "атакуй слабое крыло" можно прямо противопоставить принцип "атакуй сильное крыло". Эти решения выглядят вполне равноправными в смысле возможности достижения победы, что и делает сильным правило выбора между ними. Это, соответственно, увеличивает степень полезности принципа: оприрающийся на сильный принцип командующий будет принимать решения быстрее, и будет в меньшей степени подвержен стрессу, неизбежно возникающему при решении задачи выбора в условиях непорпеделённости.
Слабыми оказываются принципы, прямая альтернатива коим не выглядит столь же убедительной. Например, великому "Бди!" можно противопоставить "Не бди!" (гусары, да) - альтернативу, каковая будет выглядеть странной как минимум до дополнительных разъяснений (то есть построения не вполне прямых альтернатив типа "не бди всегда, а то устанешь"). Слабые принципы не так полезны в смысле принятия решений, как принципы сильные - что, разумеется, не означает, что все слабые принципы бесполезны.
Конечной целью военной истории, по моему мнению, является как раз выявление и иллюстрация принципов. Чем сильнее принцип - тем полезнее. Анализ типа "такой-то соврешил такие-то ошибки" может быть только промежуточным звеном. Следующая из такого анализа формальная рекомендация - "не совершайте ошибок" - не является принципом, поскольку не проходит проверки на формулировку разумной альтернативы. Если историк, изучив войну или сражение, завершил работу выводом о том, что проигравшие проиграли потому, что имели плохое оружие, плохо готовили людей или неправильно расставляли колесницы - он, на мой взгляд, с работой не справился.
Военное искусство, в свою очередь - скажем вслед за Мэхэном и Жомини - состоит в том, чтобы правильно выбирать и применять принципы в сложившейся обстановке. Можно ли в таком случае вспомнить наполеоновское "на войне обстановка повелевает" и сформулировать сверхпринцип "действуй по обстановке?" На мой взгляд - снова нет. В буквальном прочтении нарушить правило "действуй по обстановке" нельзя - любая разумная деятельность как таковая опирается на учёт обстоятельств. Поэтому прямые альтернативы - "не действуй по обстановке" или "действуй не по обстановке" - звучат как бред сумасшедшего, в самом прямом смысле слова. Если "действуй по обстановке" можно прочитать как "не действуй шаблонно", проблема окажется не столь острой, но и такая рекомендация кажется если не вполне бесполезной, то очень слабой. Характерная для военного дела неполнота исходной информации делает неизбежным принятие тех или иных решений на основе принципов, или "шаблонов". Идея же о необходимости смены шаблонов требует наличие количественных оценок необходимой частоты такой смены, что как минимум затруднительно.
Что же в таком случае делать с необходимым и неизбежным учётом обстановки? Следует постулировать, что действия по обстоятельствам есть не принцип, а условие любых действий. Что, однако, не только не исключает, но прямо требует формулировки принципов учёта обстановки - и вот такие принципы помгут быть и сильными, и полезными.