Не путайте тактику с геометрией
Маневрирование - это не всё.
Обычно я ставлю на голосование вопросы, которые трудно формализовать. Поскольку, собственно, только в таких случаях мнение общества может быть и интересным, и полезным. Вопросы, которые можно формализовать, следует формализовать - и препарировать с помощью логики, математики и биологиии.
В тактическом опросе, разумеется, нестрогим было понятие "золотого века". Впрочем, формализация понятия тактики тоже является делом не столь простым. В связи снова процитирую книгу Хьюза, Речь, впрочем, пойдёт не собственно об определении тактики, а о том содержании, каковое придавалось этому понятию:
Возможно, флотские офицеры перестали писать о тактике после Второй мировой войны потому, что они связывали тактику с маневрами. Мы, младшие офицеры, интересовались тактическими учениями в пятидесятых; развороты и повороты на пятистах ярдах захватывали дух, но к тому времени они были связаны с войной на море не больше, чем строевая подготовка - с войной на суше. Когда тактика стояла в расписании, это означало маневры, а не боевую практику. Эволюции были пережитком того дня, когда маневры боевыфх кораблей были сердцевиной сражения. Не далее как в 1972 году, Джон Кресвелл в своем предисловии к «Британским адмиралам восемнадцатого века» писал: "Эпоха тактики флота, период, в течение которого основные результаты в морской войне зависели от маневрирования в бою противостоящих эскадр больших кораблей, длилась чуть менее двух столетий". Кресвелл отмечает конец эпохи Ютландским сражением. Но поскольку тактика - это использование сил в бою, то тактика существует независимо от того, маневрируют силы или нет. Хотя Кресвелл прав в том, что маневры теряют центральную функцию, которую они когда-то выполняли в применении оружия, положение относительно врага по-прежнему является важнейшим тактическим ингредиентом, а маневрирование по-прежнему является главным инструментом для занятия позиции эффективной атаки.
[Оригинал]
Perhaps naval officers stopped writing about tactics after World War II because they associated tactics with maneuvers. We junior officers wondered at tactics drills in the 1950s; corpens and turns at five hundred yards were exciting stuff, but they were by then no more related to sea warfare than a parade ground drill was related to land warfare. When tactics were scheduled, the schedule meant maneuvers, not battle practice. These evolutions were a vestige of the day when maneuvers of warships were at the very heart of a battle. As recently as 1972 John Creswell, in his preface to British Admirals of the Eighteenth Century, wrote, “The era of fleet tactics, the period during which the major results in sea warfare were influenced by the maneuvering in battle by rival fleets of big ships, lasted for something under two centuries”. Creswell marks the end of the era with the Battle of Jutland. But since tactics are the employment of forces in battle, then tactics exist whether or not the forces are maneuvered. Although Creswell is right about maneuvers losing the central function they once served for weapon delivery, position relative to the enemy is still a vital tactical ingredient, and maneuvering is still the tool of command in establishing the position for an effective attack.
Этот фрагмент интересен не только тем, что он указывает на ограниченную - пусть и когда-то центральную - роль манёвра. Он, собственно, прекрасно объясняет, почему маневрирование виделось синонимом тактики. Хьюз говорит, что тактика - это "использование сил в бою", иными словами, некие действия по ходу боя. Понятно, что манёвр был едва ли не единственным действием, которое мог предпринять адмирал в бою броненосцев, и именно поэтому манёвру придавалось столь важное значение.
Понятно, что роль манёвра, если под таковым понимать изменение положения относительно противника в бою, изменилась после того, как морской бой стал "дистанционным" (впрочем, как справедливо замечает Хьюз, манёвр по-прежнему мог играть важную роль даже в авианосном сражении). Я же рискну заметить, что постулат о центральной роли манёвра в броненосном бою так же заслуживает обсуждения.
Первая причина для сомнений - подавляющее влияние оперативного контекста на маневрирование сторон. Во многих - можно сказать, в большинстве - крупных сражений 1894-1917 гг. маневрирование сторон определялось не столько соображениями относительно применения оружия, сколько соображениями, связанными с конечной целью. Проще говоря - чаще всего одна сторона пыталась убежать или прорваться, а другая сторона этому мешала. С этим частично связано второе соображение - а именно, можно утверждать, что если не с 1894 г., то как минимум с 1904 г. "артиллерийская" тактика была важнее "геометрической". Правильное решение вопроса о выборе предмета действия артиллерии могло сыграть большую роль, чем выгодная позиция - свидетельством в пользу этого тезиса является решающий час сражения у м. Шантунг.
В целом по поводу "геометрии" хорошее замечание сделал М.А. Петров в работе "Трафальгар, Цусима, Ютландский бой". Он указал на геометрическое сходство относительных позиций Того и Рожественского в завязке Цусимы с позициями Битти/Эван-Томаса и Хиппера/Шеера во время "Бега на Север". И подчеркнул - что, при геометрической аналогичности позиций, содержание отличалось радикально. В первом случае атаковали японцы, во втором - к атаке стремились немцы.
Таким образом, манёвр не был тактикой и, более того, возможно, он не был даже центральным элементом тактики. На теоретическом уровне эта проблема относительно легко разрешается при использовании современных отечественных определений тактики, в которых последняя есть теория и практика подготовки и ведения боя. Подготовка - определение цели боя, задач флота и отдельных его частей, определения структуры управления, определение строя флота и его частей, составление инструкций по применению артиллерии и торпед - могла быть важнее, чем собственно ведение боя, по ходу которого возможности для маневрирования могли быть сведены к нулю.
Это, с одной стороны, расширяет "кормовую базу" для "исторических развлечений". Безусловно, интересно рассматривать морской бой как состязание умов. И это рассмотрение становится гораздо интересней постольку, поскольку состязание начинается задолго до первого выстрела. Вот, например, "тактику Рожественского" было принято считать если не оксюмороном, то как минимум ругательным словом. Постольку, поскольку он не сделал распоряжений о порядке маневрирования главных сил в бою. На деле же можно утверждать, что "тактика Рожественского" представляла собой довольно развитую систему. О достоинствах и недостатках которой можно спорить, но важно понимать, что она была, и была далеко не примитивной.
С другой стороны, подобное разделение позволяет "актуализировать" тактические уроки Цусимы или Ютланда. Вопрос о правильном маневрировании колонны броненосцев имеет чисто академический интерес уже лет семьдесят минимум. Однако, "вечными" тактическим вопросами остаются вопросы об организации управления, выборе цели боя, выборе предмета действия оружия, определении строя и пр., вплоть до выбора места для командующих и командиров. И при обсуждении всех эти вопросов Шантуг и Ялу могут дать интересные поучения и сегодня, и даже завтра.
P.S. Не проходите мимо нового ЖЖ. Алексей Кручинин уже сделал несколько интересных записей, и наверняка сделает ещё больше.