Почему мы не скорбим по вымершим видам?
(Перевод статьи)
Джереми Хэнс (Jeremy Hance)
19 ноября 2016. Последние изменения 14 февраля 2018.
Тилацин, или тасманийский волк в неволе в 1920-е годы. Тилацин был истреблен европейскими поселенцами в Австралии, ошибочно считавшими его убийцей овец. Фото: Popperfoto.
У нас нет ритуалов переживания горя, связанного с вымиранием видов, экологическими разрушениями и потерей природы, и это проблема. Но теперь группа неравнодушных художников и активистов пытается их создать.
В начале 2010 года художник, активист и мама Персефона Перл (Persephone Pearl) посетила музей Бристоля. Как и многие из тех, кто переживает о судьбе планеты, она была в отчаянии из-за провала переговоров по климату в Копенгагене той зимой. Она сидела на лавке и смотрела на чучело животного за стеклом: это был тилацин. До этого она никогда не слышала об этом сумчатом хищнике, вымершем в 1936 году.
«Передо мной было это красивое таинственное утраченное существо, запертое в стеклянную коробку», - рассказывает она. «Внезапно меня поразило невыносимое отсутствие достоинства в этом. И неожиданно пришел образ - разбить стекло, вынуть оттуда тилацина, отнести его в поля, погладить, поговорить с ним, омыть его своими слезами и похоронить у реки, так, чтобы он мог вернуться в землю».
Перл чувствовала скорбь, глубокую скорбь из-за потери существа, которое она ни разу не видела, из-за животного, на которое охотились до тех пор, пока не истребили, потому что европейские поселенцы посчитали его вредителем. В то же время - как нам скорбеть по вымершим животным, когда нет ни устоявшихся ритуалов, ни траурных мероприятий, посвященных вымиранию, ни облегчения от боли, вызванной потерей, которая во многом просто за пределами человеческого понимания? Мы уничтожали животных более десяти тысяч лет, - начиная с мегафауны плейстоцена, включавшей шерстистого носорога, короткомордого медведя и гигантского ленивца, - но при этом у нас нет ритуалов их оплакивания.
Марта снова летит. Марта была последним в мире странствующим голубем, погибшем 1 сентября 1914 года. Когда-то представители самой большой популяции птиц на планете, странствующие голуби, исчезли невероятно быстро из-за чрезмерной охоты на них и разрушения их среды обитания. В 2014 году участники акции поминовения отнесли этот макет на гору Кабурн и сожгли его на погребальном костре.
Но Перл не вытеснила скорбь и не проигнорировала её. Вместо этого она захотела поделиться ею. В 2011 году она, являясь содиректором арт-группы «ONCA» и театральной группы «Feral» в Брайтоне, помогла организовать первый в истории День памяти утраченных видов. В этот день, с тех пор отмечаемый ежегодно 30 ноября, художники, активисты и все неравнодушные стараются найти творческие способы поделиться своей скорбью по вымершим видам и актуализировать свою любовь к природному миру.
«Мы надеемся, что мероприятия в День памяти утраченных видов будут играть ту же роль, что и траурные ритуалы для людей», - говорит Рейчел Портер (Rachel Porter), сооснователь Дня памяти и специалист по танцевально-двигательной терапии. «Это древние, заложенные в нас ритуалы. Мы просто помещаем эти универсальные ритуалы в новый контекст».
Обычно это небольшие мероприятия, скорее напоминающие похороны любимого человека в узком кругу, чем многотысячные марши или демонстрации. Это акции единомышленников, которые могут принимать как привычные, так и неожиданные формы, включая разведение погребального костра, песнопения, чтение поэзии, колокольный звон и похоронные процессии.
Но не существует определенных правил для Дня памяти утраченных видов, и любой может устроить публичное мероприятие или частную церемонию. В этом году они проходят по всему миру, включая памятный вечер в честь додо в Лондоне, чтение поэзии в Берлине и ритуал поминовения тилацина под Брисбеном в Австралии.
Графический дизайнер и арт-терапевт Джулия Педди (Julia Peddie), ведущая ритуала поминовения тилоцина в Австралии в этом году, вспоминает, как в детстве впервые узнала об истреблении людьми додо и о том, как это ранило её.
«Могу только догадываться, что дети чувствуют в наши дни, наблюдая столь масштабные потери, и мне интересно, не снижается ли у них порог чувствительности в качестве защитной реакции. День памяти утраченных видов дает возможность детям и взрослым в полной мере прочувствовать свою скорбь и благодаря этому вернуть часть себя», - говорит она.
Витальность скорби
Но давайте будем честными, многим из нас идея посещения траурной церемонии или участие в процессии в память об исчезнувших видах может показаться немного нелепой. И даже может заставить нас почувствовать нечто более глубокое: свою уязвимость. Но по мнению Перл, это как раз то, что и ожидается.
«Если горевать по утраченному человеку трудно, то горевать из-за экосистем и биологических видов - это нечто совершенно новое, это вызов».
Мемориал вымерших животных у Уайтхолла в 2010 году; авторы: Персефона Перл, Джесси Мартелхоф и Томас Дэниелл. Фото: Persephone Pearl.
«Мы как глобальное сообщество потеряли знание о том, как горевать даже по самым близким людям», - говорит она, цитируя слова учителя и автора Стивена Дженкинсона, написавшего о том, что наше общество страдает «фобией смерти и безграмотностью относительно горя»».
«Нам трудно говорить о смерти и умирании. Это воспринимается, как нечто ужасное, как то, чего необходимо избегать любой ценой. Мы боимся расстраивать людей и неловких разговоров с ними».
Но какова у этого цена? По мнению Портер, наша неспособность проявлять скорбь - и даже позволять себе ее почувствовать - может вести к психическим болезням.
«Скорбь может вытесняться, если она не осознаётся, а вытесненная скорбь может стать разрушительной и проявиться в виде депрессии или тревожности».
«Нам необходимо придумать новые ритуалы для Антропоцена». Персефона Перл
И наоборот, проявленная скорбь может привести к катарсису. В эмоциональном процессе, впервые описанном Аристотелем более 2000 лет назад, до того сдерживаемым сильным чувствам позволяют безопасно высвободиться через ритуал. После этого скорбящие способны двигаться дальше, возможно, даже с большей мудростью, чем прежде.
«Настоящую скорбь едва ли кто-то практикует в наши дни», - говорит Меган Холлингсворт, поэтесса и основательница арт-проекта «Extinction witness» («Свидетель вымирания»). «Если бы люди умели скорбеть, детей не убивали бы на войне, они не бродили бы голодными и бездомными по улицам самых богатых стран мира. Воду охраняли бы. Желания «взрослых» не были бы важнее потребностей детей, не говоря уже о целых сообществах».
Холлингсворт, также одна из основательниц Дня памяти утраченных видов, будет организовывать церемонию с колокольным звоном в Монтане 30-го ноября.
Рви на себе волосы из-за вымерших видов
Мы чувствуем горе не только, когда теряем близких людей. Спросите любого из тех, кто видел, как лес, в котором он играл в детстве, был вырублен ради типовой застройки или наблюдал, как каждое лето появляется все меньше пчёл и бабочек в его саду. Или спросите любого работника заповедника, который наблюдал год за годом, как вид, который он пытался сохранить, медленно исчезал, спросите у любого морского биолога о коралловых рифах или любого исследователя Арктики о морских льдах. Скорбь может простираться далеко за пределы нашей видовой ограниченности.
Церемония поминовения карибского тюленя-монаха, которого видели последний раз в 1952 году. День памяти утраченных видов в 2012 году. Фото: Ben Ellsworth.
«Скорбь может пробудить в человеке желание взять на себя ответственность и готовность действовать». Джулия Педди
«Мы поняли, что существует острая потребность в ритуалах, позволяющих выражать скорбь из-за экологических потерь», - сказала Портер, которая в 2011 году провела траурную церемонию в память о вымерших животных вместе со своей группой «Feral Theatre» («Дикий Театр»). Это было театрализованное представление во дворе церкви, которое включало различные традиционные формы оплакивания, от мрачных до экстравагантных.
По мнению Портер, многие люди попросту «застряли в отрицании» проблем вымирания, потери биоразнообразия и экологического кризиса.
«Если мы увидим это честно и во всей полноте, мы должны будем столкнуться с нашей собственной коллективной тенью, с неконтролируемыми разрушительными побуждениями и действиями. Это слишком чудовищные, ужасающие вещи, чтобы иметь с ними дело в одиночку», - говорит она.
Частично это отрицание связано с нашей растущей оторванностью от природы.
«Многие сейчас контактируют исключительно с домашними животными и растениями. У многих вообще нет никакого опыта посещения нетронутого леса, поля или водоёма. В таком случае полная утрата обитателей других сообществ, их семей и жизнеутверждающих способов существования - это далёкая абстракция», - говорит Холлингсворт. «В то же время, в скорби, как и в любви, людям свойственно ощущать связь с другими».
По мнению основателей Дня памяти утраченных видов, переживание горя в процессе ритуальной церемонии устраняет нашу оторванность от других скорбящих - ведь мы горюем вместе - и преодолевает проблему отрицания.
«А тем, кто занимается отрицанием, наблюдение таких акций памяти и почитания в неагрессивной форме напоминает о чем-то, что они вытесняют. Вот почему проводить такие акции публично крайне важно», - говорит Портер.
«В результате такие ритуалы могут помочь людям трансформировать их совершенно обоснованный гнев, связанный с неуважением к природному миру и его разрушением, во что-то продуктивное», - продолжает она.
Когда у людей появится способ выражения боли, они, возможно, наконец, начнут действовать и менять мир к лучшему.
«В потенциале грусть может побудить нас признать роль, которую мы, люди, играем в вымирании видов, и пообещать себе, что мы не дадим больше этому продолжаться», - говорит Педди. «Скорбь может пробудить в нас ответственность и готовность действовать».
Такие ритуалы также позволяют нам увидеть вымирание в другом свете. В основном информация о вымирании видов и сокращении биоразнообразия сегодня приходит к нам из научных источников, а не из личного опыта. Хотя наука необходима, зачастую её данные представлены в сухих статьях и пресс-релизах, бескровных, холодных, даже бесчеловечных - перечисление фактов вместо подходящей элегии в память об ушедших.
Процессия, посвященная бескрылой гагарке во время Дня памяти утраченных видов в 2011 году. Бескрылая гагарка вымерла в 1844 году после того, как две последние особи были жестоко убиты добытчиками яиц этих птиц. Этот вид был истреблен из-за пуха, яиц и даже ради использования в качестве наживки у рыбаков. Фото: Persephone Pearl.
«Рассказ о недавно вымерших видах - это способ направить воображение людей в этом направлении», - объясняет Перл. «Это не наука или статистика, это история, это реальная жизнь, и в эпоху культурной амнезии умение рассказывать истории, основанные на исторических событиях, - это возможность извлекать уроки из прошлого».
Но многие, возможно, боятся того, что позволив себе чувствовать скорбь - по-настоящему чувствовать её - они не выдержат этого. Холлингсворт вспоминает, как один преподаватель экологии однажды ей сказал: «Я не могу воспринимать это как горе. Оно было бы бесконечным».
Вот тут-то и сокрыто неверное представление, по мнению Холлингсворт. Переживание скорби приносит не нескончаемое страдание, а исцеление и здоровье.
«Что происходит, если человек не скорбит из-за чьей-то смерти? Что это значит, когда человек не чувствует или не выражает горе, при том что кто-то умер зря и из-за его безразличия? Мне даже подумать об этом страшно, так как на ум сразу приходит социопат», - говорит она.
Даже горе оставляет место для юмора
Эти мероприятия необязательно должны быть мрачными и утопать в слезах. Отсутствие эмоций - это плохо, по мнению организаторов Дня памяти утраченных видов. Но они не боятся использовать юмор или экстравагантное поведение в своих ритуалах.
«Часто на похоронах человека люди рассказывают забавные истории об умершем, от чего становится легче, облегчается тяжесть потери и может появиться ощущение праздника», - говорит Портер.
Смех может быть невероятно мощным инструментом, даже во время ритуала оплакивания.
«Юмор позволяет мягко пробиться сквозь отрицание и изоляцию, выпустить пар и создать зону, свободную от мучений, страха и хаоса», - объясняет Портер.
Недавно Перл посетила фестиваль «Истории Антропоцена» в Стокгольме, где она провела церемонию поминовения тилацина. Посетителей попросили поделиться своими историями об исчезновении видов, но сначала им нужно было пройти через занавес из золотой мишуры.
«Если вы можете заставить людей смеяться, вы на полпути к любви. Вы сможете тронуть их до глубины души и воодушевить их на действие».
Но и мрачность - это тоже нормально, настаивают организаторы. Всё зависит от того, что вы хотели бы создать в контексте данного ритуала.
Переживание горя в эпоху антропоцена
Говорят, что последний тилацин в мире умер в холоде и одиночестве. Рассказывают, что его по ошибке оставили снаружи ночного вольера, дверь которого была заперта, в зоопарке в Хобарте (Тасмания) в необычно холодную ночь в 1936 году. Это животное, чей пол так и не определили, погибло из-за того, что осталось на холоде. Это произошло 80 лет назад.
И хотя, возможно, последний тилацин на самом деле умер и не от холода, но он точно умер в одиночестве, которое даже непредставимо для современных людей, чье население 7 миллиардов и продолжает расти. Он был эндлингом - последним представителем своего вида.
Но мы едва ли помним о нём, не говоря уже о том, чтобы оплакивать его.
Ребенок на «могиле» шмеля Франклина, вымершего в 2006 году, акция памяти вымерших животных. Автор памятника: Eri Meacock. Фото: Abi Horn.
По словам Джулии Педди, восьмидесятая годовщина смерти последнего тилацина осталась практически незамеченной в обычных СМИ, даже на родине животного - в Австралии.
Несмотря на недостаточное внимание СМИ к этой годовщине, Австралия всё же испытывает «ностальгию» по тилацину, по словам Педди, даже до такой степени, что некоторые продолжают верить в то, что это животное по-прежнему обитает где-то в дикой местности Тасмании.
Возможно, это своего рода реакция отрицания в действии - неспособность принять факт исчезновения того, что когда-то существовало, отрицание, из-за которого австралийцы и люди по всему миру могут продолжать игнорировать потери, происходящие прямо у них на глазах.
Австралия - это эпицентр вымирания. В этой стране наивысший показатель вымирания млекопитающих среди всех стран мира. После прибытия туда европейцев она потеряла как минимум 30 видов млекопитающих. И один вид был потерян прямо в этом году: это рифовая мозаичнохвостая крыса, первое в мире млекопитающие, признанное вымершим из-за изменения климата.
«Истории исчезнувших видов напоминают нам не только о том, что животные конечны, они могут вымереть, и что именно мы вызываем эти непоправимые, пугающие изменения, но также и о том, что их еще можно предотвратить для носорогов, ежей и фитопланктона», - говорит Перл.
Так почему же мы не скорбим по странствующему голубю, оранжевой жабе или китайскому пресноводному дельфину? Или как насчет лягушки - квакши Раббов, исчезнувшей с лица Земли только что, в сентябре? Почему мы не раздираем на себе одежду из-за шерстистого мамонта, не рвём от горя волосы из-за додо и не посыпаем голову пеплом из-за большого моа, бродившего когда-то по просторам Новой Зеландии? Это не может вредить. Это может только исцелять.
«Нам нужно представить и придумать новые ритуалы для эпохи антропоцена», - говорит Перл. «Как будет выглядеть мемориал туранского тигра или слоновой птицы? А мемориал Большого Барьерного рифа? Или мемориал содержания в атмосфере CO₂ на уровне 350 частей на миллион?»
Эпоха антропоцена, коротко говоря, это эпоха скорби. Непроявленная, неразделенная или даже непочувствованная боль делает всё это еще более невыносимым. Но совместное оплакивание может стать ключом к движению вперед и созданию нового общества, которое уважает миллионы форм жизни, населяющих эту планету, и заботливо относится к ним.
Акция в память о странствующем голубе на пляже в Уэльсе в 2014 году, организованная Эмили Лоуренс. Фото: Keely Clarke.
Источник: https://www.theguardian.com/environment/radical-conservation/2016/nov/19/extinction-remembrance-day-theatre-ritual-thylacine-grief
Перевод: Мария Замир
Джереми Хэнс (Jeremy Hance)
19 ноября 2016. Последние изменения 14 февраля 2018.
Тилацин, или тасманийский волк в неволе в 1920-е годы. Тилацин был истреблен европейскими поселенцами в Австралии, ошибочно считавшими его убийцей овец. Фото: Popperfoto.
У нас нет ритуалов переживания горя, связанного с вымиранием видов, экологическими разрушениями и потерей природы, и это проблема. Но теперь группа неравнодушных художников и активистов пытается их создать.
В начале 2010 года художник, активист и мама Персефона Перл (Persephone Pearl) посетила музей Бристоля. Как и многие из тех, кто переживает о судьбе планеты, она была в отчаянии из-за провала переговоров по климату в Копенгагене той зимой. Она сидела на лавке и смотрела на чучело животного за стеклом: это был тилацин. До этого она никогда не слышала об этом сумчатом хищнике, вымершем в 1936 году.
«Передо мной было это красивое таинственное утраченное существо, запертое в стеклянную коробку», - рассказывает она. «Внезапно меня поразило невыносимое отсутствие достоинства в этом. И неожиданно пришел образ - разбить стекло, вынуть оттуда тилацина, отнести его в поля, погладить, поговорить с ним, омыть его своими слезами и похоронить у реки, так, чтобы он мог вернуться в землю».
Перл чувствовала скорбь, глубокую скорбь из-за потери существа, которое она ни разу не видела, из-за животного, на которое охотились до тех пор, пока не истребили, потому что европейские поселенцы посчитали его вредителем. В то же время - как нам скорбеть по вымершим животным, когда нет ни устоявшихся ритуалов, ни траурных мероприятий, посвященных вымиранию, ни облегчения от боли, вызванной потерей, которая во многом просто за пределами человеческого понимания? Мы уничтожали животных более десяти тысяч лет, - начиная с мегафауны плейстоцена, включавшей шерстистого носорога, короткомордого медведя и гигантского ленивца, - но при этом у нас нет ритуалов их оплакивания.
Марта снова летит. Марта была последним в мире странствующим голубем, погибшем 1 сентября 1914 года. Когда-то представители самой большой популяции птиц на планете, странствующие голуби, исчезли невероятно быстро из-за чрезмерной охоты на них и разрушения их среды обитания. В 2014 году участники акции поминовения отнесли этот макет на гору Кабурн и сожгли его на погребальном костре.
Но Перл не вытеснила скорбь и не проигнорировала её. Вместо этого она захотела поделиться ею. В 2011 году она, являясь содиректором арт-группы «ONCA» и театральной группы «Feral» в Брайтоне, помогла организовать первый в истории День памяти утраченных видов. В этот день, с тех пор отмечаемый ежегодно 30 ноября, художники, активисты и все неравнодушные стараются найти творческие способы поделиться своей скорбью по вымершим видам и актуализировать свою любовь к природному миру.
«Мы надеемся, что мероприятия в День памяти утраченных видов будут играть ту же роль, что и траурные ритуалы для людей», - говорит Рейчел Портер (Rachel Porter), сооснователь Дня памяти и специалист по танцевально-двигательной терапии. «Это древние, заложенные в нас ритуалы. Мы просто помещаем эти универсальные ритуалы в новый контекст».
Обычно это небольшие мероприятия, скорее напоминающие похороны любимого человека в узком кругу, чем многотысячные марши или демонстрации. Это акции единомышленников, которые могут принимать как привычные, так и неожиданные формы, включая разведение погребального костра, песнопения, чтение поэзии, колокольный звон и похоронные процессии.
Но не существует определенных правил для Дня памяти утраченных видов, и любой может устроить публичное мероприятие или частную церемонию. В этом году они проходят по всему миру, включая памятный вечер в честь додо в Лондоне, чтение поэзии в Берлине и ритуал поминовения тилацина под Брисбеном в Австралии.
Графический дизайнер и арт-терапевт Джулия Педди (Julia Peddie), ведущая ритуала поминовения тилоцина в Австралии в этом году, вспоминает, как в детстве впервые узнала об истреблении людьми додо и о том, как это ранило её.
«Могу только догадываться, что дети чувствуют в наши дни, наблюдая столь масштабные потери, и мне интересно, не снижается ли у них порог чувствительности в качестве защитной реакции. День памяти утраченных видов дает возможность детям и взрослым в полной мере прочувствовать свою скорбь и благодаря этому вернуть часть себя», - говорит она.
Витальность скорби
Но давайте будем честными, многим из нас идея посещения траурной церемонии или участие в процессии в память об исчезнувших видах может показаться немного нелепой. И даже может заставить нас почувствовать нечто более глубокое: свою уязвимость. Но по мнению Перл, это как раз то, что и ожидается.
«Если горевать по утраченному человеку трудно, то горевать из-за экосистем и биологических видов - это нечто совершенно новое, это вызов».
Мемориал вымерших животных у Уайтхолла в 2010 году; авторы: Персефона Перл, Джесси Мартелхоф и Томас Дэниелл. Фото: Persephone Pearl.
«Мы как глобальное сообщество потеряли знание о том, как горевать даже по самым близким людям», - говорит она, цитируя слова учителя и автора Стивена Дженкинсона, написавшего о том, что наше общество страдает «фобией смерти и безграмотностью относительно горя»».
«Нам трудно говорить о смерти и умирании. Это воспринимается, как нечто ужасное, как то, чего необходимо избегать любой ценой. Мы боимся расстраивать людей и неловких разговоров с ними».
Но какова у этого цена? По мнению Портер, наша неспособность проявлять скорбь - и даже позволять себе ее почувствовать - может вести к психическим болезням.
«Скорбь может вытесняться, если она не осознаётся, а вытесненная скорбь может стать разрушительной и проявиться в виде депрессии или тревожности».
«Нам необходимо придумать новые ритуалы для Антропоцена». Персефона Перл
И наоборот, проявленная скорбь может привести к катарсису. В эмоциональном процессе, впервые описанном Аристотелем более 2000 лет назад, до того сдерживаемым сильным чувствам позволяют безопасно высвободиться через ритуал. После этого скорбящие способны двигаться дальше, возможно, даже с большей мудростью, чем прежде.
«Настоящую скорбь едва ли кто-то практикует в наши дни», - говорит Меган Холлингсворт, поэтесса и основательница арт-проекта «Extinction witness» («Свидетель вымирания»). «Если бы люди умели скорбеть, детей не убивали бы на войне, они не бродили бы голодными и бездомными по улицам самых богатых стран мира. Воду охраняли бы. Желания «взрослых» не были бы важнее потребностей детей, не говоря уже о целых сообществах».
Холлингсворт, также одна из основательниц Дня памяти утраченных видов, будет организовывать церемонию с колокольным звоном в Монтане 30-го ноября.
Рви на себе волосы из-за вымерших видов
Мы чувствуем горе не только, когда теряем близких людей. Спросите любого из тех, кто видел, как лес, в котором он играл в детстве, был вырублен ради типовой застройки или наблюдал, как каждое лето появляется все меньше пчёл и бабочек в его саду. Или спросите любого работника заповедника, который наблюдал год за годом, как вид, который он пытался сохранить, медленно исчезал, спросите у любого морского биолога о коралловых рифах или любого исследователя Арктики о морских льдах. Скорбь может простираться далеко за пределы нашей видовой ограниченности.
Церемония поминовения карибского тюленя-монаха, которого видели последний раз в 1952 году. День памяти утраченных видов в 2012 году. Фото: Ben Ellsworth.
«Скорбь может пробудить в человеке желание взять на себя ответственность и готовность действовать». Джулия Педди
«Мы поняли, что существует острая потребность в ритуалах, позволяющих выражать скорбь из-за экологических потерь», - сказала Портер, которая в 2011 году провела траурную церемонию в память о вымерших животных вместе со своей группой «Feral Theatre» («Дикий Театр»). Это было театрализованное представление во дворе церкви, которое включало различные традиционные формы оплакивания, от мрачных до экстравагантных.
По мнению Портер, многие люди попросту «застряли в отрицании» проблем вымирания, потери биоразнообразия и экологического кризиса.
«Если мы увидим это честно и во всей полноте, мы должны будем столкнуться с нашей собственной коллективной тенью, с неконтролируемыми разрушительными побуждениями и действиями. Это слишком чудовищные, ужасающие вещи, чтобы иметь с ними дело в одиночку», - говорит она.
Частично это отрицание связано с нашей растущей оторванностью от природы.
«Многие сейчас контактируют исключительно с домашними животными и растениями. У многих вообще нет никакого опыта посещения нетронутого леса, поля или водоёма. В таком случае полная утрата обитателей других сообществ, их семей и жизнеутверждающих способов существования - это далёкая абстракция», - говорит Холлингсворт. «В то же время, в скорби, как и в любви, людям свойственно ощущать связь с другими».
По мнению основателей Дня памяти утраченных видов, переживание горя в процессе ритуальной церемонии устраняет нашу оторванность от других скорбящих - ведь мы горюем вместе - и преодолевает проблему отрицания.
«А тем, кто занимается отрицанием, наблюдение таких акций памяти и почитания в неагрессивной форме напоминает о чем-то, что они вытесняют. Вот почему проводить такие акции публично крайне важно», - говорит Портер.
«В результате такие ритуалы могут помочь людям трансформировать их совершенно обоснованный гнев, связанный с неуважением к природному миру и его разрушением, во что-то продуктивное», - продолжает она.
Когда у людей появится способ выражения боли, они, возможно, наконец, начнут действовать и менять мир к лучшему.
«В потенциале грусть может побудить нас признать роль, которую мы, люди, играем в вымирании видов, и пообещать себе, что мы не дадим больше этому продолжаться», - говорит Педди. «Скорбь может пробудить в нас ответственность и готовность действовать».
Такие ритуалы также позволяют нам увидеть вымирание в другом свете. В основном информация о вымирании видов и сокращении биоразнообразия сегодня приходит к нам из научных источников, а не из личного опыта. Хотя наука необходима, зачастую её данные представлены в сухих статьях и пресс-релизах, бескровных, холодных, даже бесчеловечных - перечисление фактов вместо подходящей элегии в память об ушедших.
Процессия, посвященная бескрылой гагарке во время Дня памяти утраченных видов в 2011 году. Бескрылая гагарка вымерла в 1844 году после того, как две последние особи были жестоко убиты добытчиками яиц этих птиц. Этот вид был истреблен из-за пуха, яиц и даже ради использования в качестве наживки у рыбаков. Фото: Persephone Pearl.
«Рассказ о недавно вымерших видах - это способ направить воображение людей в этом направлении», - объясняет Перл. «Это не наука или статистика, это история, это реальная жизнь, и в эпоху культурной амнезии умение рассказывать истории, основанные на исторических событиях, - это возможность извлекать уроки из прошлого».
Но многие, возможно, боятся того, что позволив себе чувствовать скорбь - по-настоящему чувствовать её - они не выдержат этого. Холлингсворт вспоминает, как один преподаватель экологии однажды ей сказал: «Я не могу воспринимать это как горе. Оно было бы бесконечным».
Вот тут-то и сокрыто неверное представление, по мнению Холлингсворт. Переживание скорби приносит не нескончаемое страдание, а исцеление и здоровье.
«Что происходит, если человек не скорбит из-за чьей-то смерти? Что это значит, когда человек не чувствует или не выражает горе, при том что кто-то умер зря и из-за его безразличия? Мне даже подумать об этом страшно, так как на ум сразу приходит социопат», - говорит она.
Даже горе оставляет место для юмора
Эти мероприятия необязательно должны быть мрачными и утопать в слезах. Отсутствие эмоций - это плохо, по мнению организаторов Дня памяти утраченных видов. Но они не боятся использовать юмор или экстравагантное поведение в своих ритуалах.
«Часто на похоронах человека люди рассказывают забавные истории об умершем, от чего становится легче, облегчается тяжесть потери и может появиться ощущение праздника», - говорит Портер.
Смех может быть невероятно мощным инструментом, даже во время ритуала оплакивания.
«Юмор позволяет мягко пробиться сквозь отрицание и изоляцию, выпустить пар и создать зону, свободную от мучений, страха и хаоса», - объясняет Портер.
Недавно Перл посетила фестиваль «Истории Антропоцена» в Стокгольме, где она провела церемонию поминовения тилацина. Посетителей попросили поделиться своими историями об исчезновении видов, но сначала им нужно было пройти через занавес из золотой мишуры.
«Если вы можете заставить людей смеяться, вы на полпути к любви. Вы сможете тронуть их до глубины души и воодушевить их на действие».
Но и мрачность - это тоже нормально, настаивают организаторы. Всё зависит от того, что вы хотели бы создать в контексте данного ритуала.
Переживание горя в эпоху антропоцена
Говорят, что последний тилацин в мире умер в холоде и одиночестве. Рассказывают, что его по ошибке оставили снаружи ночного вольера, дверь которого была заперта, в зоопарке в Хобарте (Тасмания) в необычно холодную ночь в 1936 году. Это животное, чей пол так и не определили, погибло из-за того, что осталось на холоде. Это произошло 80 лет назад.
И хотя, возможно, последний тилацин на самом деле умер и не от холода, но он точно умер в одиночестве, которое даже непредставимо для современных людей, чье население 7 миллиардов и продолжает расти. Он был эндлингом - последним представителем своего вида.
Но мы едва ли помним о нём, не говоря уже о том, чтобы оплакивать его.
Ребенок на «могиле» шмеля Франклина, вымершего в 2006 году, акция памяти вымерших животных. Автор памятника: Eri Meacock. Фото: Abi Horn.
По словам Джулии Педди, восьмидесятая годовщина смерти последнего тилацина осталась практически незамеченной в обычных СМИ, даже на родине животного - в Австралии.
Несмотря на недостаточное внимание СМИ к этой годовщине, Австралия всё же испытывает «ностальгию» по тилацину, по словам Педди, даже до такой степени, что некоторые продолжают верить в то, что это животное по-прежнему обитает где-то в дикой местности Тасмании.
Возможно, это своего рода реакция отрицания в действии - неспособность принять факт исчезновения того, что когда-то существовало, отрицание, из-за которого австралийцы и люди по всему миру могут продолжать игнорировать потери, происходящие прямо у них на глазах.
Австралия - это эпицентр вымирания. В этой стране наивысший показатель вымирания млекопитающих среди всех стран мира. После прибытия туда европейцев она потеряла как минимум 30 видов млекопитающих. И один вид был потерян прямо в этом году: это рифовая мозаичнохвостая крыса, первое в мире млекопитающие, признанное вымершим из-за изменения климата.
«Истории исчезнувших видов напоминают нам не только о том, что животные конечны, они могут вымереть, и что именно мы вызываем эти непоправимые, пугающие изменения, но также и о том, что их еще можно предотвратить для носорогов, ежей и фитопланктона», - говорит Перл.
Так почему же мы не скорбим по странствующему голубю, оранжевой жабе или китайскому пресноводному дельфину? Или как насчет лягушки - квакши Раббов, исчезнувшей с лица Земли только что, в сентябре? Почему мы не раздираем на себе одежду из-за шерстистого мамонта, не рвём от горя волосы из-за додо и не посыпаем голову пеплом из-за большого моа, бродившего когда-то по просторам Новой Зеландии? Это не может вредить. Это может только исцелять.
«Нам нужно представить и придумать новые ритуалы для эпохи антропоцена», - говорит Перл. «Как будет выглядеть мемориал туранского тигра или слоновой птицы? А мемориал Большого Барьерного рифа? Или мемориал содержания в атмосфере CO₂ на уровне 350 частей на миллион?»
Эпоха антропоцена, коротко говоря, это эпоха скорби. Непроявленная, неразделенная или даже непочувствованная боль делает всё это еще более невыносимым. Но совместное оплакивание может стать ключом к движению вперед и созданию нового общества, которое уважает миллионы форм жизни, населяющих эту планету, и заботливо относится к ним.
Акция в память о странствующем голубе на пляже в Уэльсе в 2014 году, организованная Эмили Лоуренс. Фото: Keely Clarke.
Источник: https://www.theguardian.com/environment/radical-conservation/2016/nov/19/extinction-remembrance-day-theatre-ritual-thylacine-grief
Перевод: Мария Замир