(no subject)
Пустыня. Сухой ветер треплет песчаные, волнистые возвышения. Это дюны просят ветер приласкать их. Здесь так давно не было человека. Они томятся по его еле ощутимым шагам. Они бы оставили на время крошечные следы - временные морщины, которые человек, однажды приобретая, уже никогда бы не потерял. Но здесь, ревнивый ветер. Пустыня - его возлюбленная. Одну за одной он переберает, своими воздушными струями, ее песчинки, стерая те немногие следы существ, дотронувшихся однажды до ее мягкого, теплого тела.
Золотой шар солнца следит за возлюбленными. Долго длится горячий день. Сухо. Шар прогревает небеса рождающие ветер. Чистый до последнего языка пламени. Мало кто может вытерпеть грозный, пытливый и чистый взгляд солнца без защиты на невежественных глазах. Пустить его лучи в себя, и многое сожжется. Огонь не сжигает только чистоту - она становится им. Здесь мало кто живет.
Пустыня смотрит солнцу в глаза. В ней нет пороков. Нет ничего искуственного. Она не боится его огня и не пытается смотреть на него иначе. Я видела человека, который может смотреть на солнце сорок минут. Что это за человек? Человек ли? Они живут на других скоростях - со скоростью огня. В унисон с огнем. Только тогда огонь не причиняет боль.
Пустыня любит ящериц, маленьких грызунов, змей, жуков. Все ждут рассвета. Он прохладный, розовый, юнный еще. Он пройдется по поверхности дюн и напоит россой. Никого не пропустит. Оставит на спине каждого существа зеркальную россинку. Одна россинка хватает на целый день! Но человек был уже когда-то жуком и уже не раз пересекал пустыню. Память все в себе хранит. Сознание не слышит тихий голос памяти - накопленной мудрости.
Тишина. Так тихо, что слышно движение тела змеи по песку. Она приближается к своей добыче, мерцающей красным пятном в ее глазах, тщетно пытающейся скрытся. Но раздвоенный язык уже уловил ее присутсвие в воздухе. Тело змеи быстрое.
Пустыня разная для всех. У нее столько лиц, сколько людей вооброжающих ее себе.
В Иордании тоже есть дюны с красным песком. Но там где я была больше песчанных гор, чем дюн: сбитые плотно песчинки - твердые дюны. Здесь раньше было море. Струи воды веками вытачивали узоры. Когда я там, я пытаюсь почувствовать себя частью всего этого. Но куда мне? Я цепко хватаюсь за то, чем прмвыкла жить - так слезинки хватаются за ресницы отдаляя от себя момент падения. Страшно отпускать.
Настоящий мир - он вечный. Его пульс размеренный. Медленный - во всю человеческую жизнь. Мы живем в промежутке, между процессами. Переступаем через них, как через трещенки в асфальте - нельзя наступать, такая игра.
Без игры тяжело - в ней есть правила. С правилами легче. Но закономерности есть во всем, не только в игре. В игре законы придумываю я - их всегда можно нарушить. Природа не изменит своих законов. За невежеством законы не скроются.
еще фото из Иордании
http://picasaweb.google.ru/naturelight12/EyeOfAllah#
Золотой шар солнца следит за возлюбленными. Долго длится горячий день. Сухо. Шар прогревает небеса рождающие ветер. Чистый до последнего языка пламени. Мало кто может вытерпеть грозный, пытливый и чистый взгляд солнца без защиты на невежественных глазах. Пустить его лучи в себя, и многое сожжется. Огонь не сжигает только чистоту - она становится им. Здесь мало кто живет.
Пустыня смотрит солнцу в глаза. В ней нет пороков. Нет ничего искуственного. Она не боится его огня и не пытается смотреть на него иначе. Я видела человека, который может смотреть на солнце сорок минут. Что это за человек? Человек ли? Они живут на других скоростях - со скоростью огня. В унисон с огнем. Только тогда огонь не причиняет боль.
Пустыня любит ящериц, маленьких грызунов, змей, жуков. Все ждут рассвета. Он прохладный, розовый, юнный еще. Он пройдется по поверхности дюн и напоит россой. Никого не пропустит. Оставит на спине каждого существа зеркальную россинку. Одна россинка хватает на целый день! Но человек был уже когда-то жуком и уже не раз пересекал пустыню. Память все в себе хранит. Сознание не слышит тихий голос памяти - накопленной мудрости.
Тишина. Так тихо, что слышно движение тела змеи по песку. Она приближается к своей добыче, мерцающей красным пятном в ее глазах, тщетно пытающейся скрытся. Но раздвоенный язык уже уловил ее присутсвие в воздухе. Тело змеи быстрое.
Пустыня разная для всех. У нее столько лиц, сколько людей вооброжающих ее себе.
В Иордании тоже есть дюны с красным песком. Но там где я была больше песчанных гор, чем дюн: сбитые плотно песчинки - твердые дюны. Здесь раньше было море. Струи воды веками вытачивали узоры. Когда я там, я пытаюсь почувствовать себя частью всего этого. Но куда мне? Я цепко хватаюсь за то, чем прмвыкла жить - так слезинки хватаются за ресницы отдаляя от себя момент падения. Страшно отпускать.
Настоящий мир - он вечный. Его пульс размеренный. Медленный - во всю человеческую жизнь. Мы живем в промежутке, между процессами. Переступаем через них, как через трещенки в асфальте - нельзя наступать, такая игра.
Без игры тяжело - в ней есть правила. С правилами легче. Но закономерности есть во всем, не только в игре. В игре законы придумываю я - их всегда можно нарушить. Природа не изменит своих законов. За невежеством законы не скроются.
еще фото из Иордании
http://picasaweb.google.ru/naturelight12/EyeOfAllah#