"БЕСНОВАТАЯ МАРФА, или ТАЙНЫЕ ТРОПЫ ЛЮБВИ / Часть VI" (18+) / Публикуется впервые.
Продолжаю женскую тему. Точнее, завершаю одну из них. ...Год назад, в октябре 2015-го, я начал публиковать рассказ "Бесноватая Марфа, или Тайные тропы любви". По субъективно-объективным причинам рассказ "завис". Сегодня я предаю гласности его заключительную часть.
Рассказ посвящается уходящему лету и, конечно же, женщине. Может быть, он откроет вам одну из граней потаенной женской сущности,
которая до сих оставалась для вас закрыта.
Начало здесь:
Глаза Марфы полыхнули огнем, в них заплясали искры. В мгновение ока она скинула с себя остатки платья. Какая ослепительная нагота! Опустилась перед Акимом на колени. ...Кровь ударила мне в голову. Ревность страшная сдавила грудь - еще сильнее, чем незадолго длань Акима - шею мою. Но сил не было даже на то, чтобы встать. Я стиснул зубы. Я мог только смотреть.
Дальнейшее было похоже на дьявольское наваждение, случившееся на сатанинском шабаше.
...Через несколько минут, долгих как год, Марфа оторвалась, подняла голову:
- Хорошо ли тебе, Акимушка? Достаточно ли я к тебе ласкова? Достаточно ли хорошо во мне плоти твоей? Или добавить мне любви к тебе?..
- Добавить... Добавить... - закивал Аким.
Недолго смог вытерпеть Аким. Оттолкнул от себя женщину в траву. Упал между раскинутыми ногами. С рыком животным ударил в нее мужик. Марфа только охнула утробно и сладостно.
...Вот он - миг несказанный, исполнение желаний сокровенных, мечтаний бесстыдных, пламенных. При всей своей униженности и боли, я не мог не оценить великолепия этого момента. Даже забылось на миг, что не этот зверь неотесанный, а я сам должен был властвовать над этой женщиной.
- ...Возьми меня по-звериному, Акимушка! - заходясь, запричитала женщина. - Усладись, потешь лесную душеньку свою!..
Нехотя отстранился от нее Аким. Перевернулась, поставила на землю руки красавица. Отвесила груди налитые, выставила ляжки пышные.
...Меня для них словно не существовало вовсе. Но почудилось, что именно мне предназначено это разнузданное действо. И смотрел я так, словно недавно не замышлял сам овладеть этой великолепной самкой, не пытался отнять жизнь Акима, а он - мою. Ревность уже не так давила мне грудь. Невиданное торжество плоти, представшие предо мной, все больше расширяло очи мои...
"Смотри, княжич! Смотри! - словно слышал я безмолвные вопли этой безумной. - Вот оно - истинное женское счастье! Вот она - истинная любовь!
...Смотри, как великолепная женщина, овладеть которой сочли бы за счастье многие знатнейшие люди, рабски стоит в животной позе на сырой землице перед грубым грязным мужланом - жителем почти что лесным! Смотри, как качаются груди ее - белые, налитые! Как покорно взметан зад ее, крепкий, широкий, грешный! Как мнут ее молочное тело лапищи мозолистые, коряжистые! Как плуг его блистающий возделывает пашню плодородную, сочную, благодатную!..
Но это великое счастье не для тебя, княжич! Тебе не дано испытать такого! Собери вместе всех своих женщин - они не усладят тебя, избранного царственной кровью, так, как я - этого грязного мужика! Такая как я - не для тебя... Смотри!"
И я смотрел. Смотрел, как озверевший Аким схватил ее за крепкие ляжки, и начал насаживать на себя белое тело. Моталась и хлестала хозяйку по спине ее длинная черная коса. Женщина стенала, вопила, выкрикивала сумбурные, срывающиеся, жгучие слова:
- Бери меня... любимый!.. Бери меня... желанный!.. Накачивай в меня... благодать свою... Наслаждайся мною... Терзай меня… Не жалей... Я - рабыня твоя... Хороша ли я для тебя?..
Но я не слышал этих слов. Они складывались для меня совсем в другие - так явственно звучал во мне глас этой невероятной женщины.
"Смотришь, княжич? ...Радую ли я твой взор! Разделяешь ли ты отраду мою?
Не твоей - его плоти готовила я пути тайные. Не для тебя - принца крови, - а для него - зверя лесного, - умащивала себя бальзамами заветными. Не твоему - этому дикому плугу предназначала плодородные чресла свои!..
И чем сильнее он мнет груди мои, тем мне радостнее! Чем глубже вбивает в меня ярило свое, в меня, тем мне сладостнее! Чем безжалостнее терзает меня, тем мне истомнее! Чем дольше накачивает меня похотью своей, тем мне любострастнее!"
И не было у меня более ревности. А был только восторг от этого невероятного соития. Не мыслил я доселе, что люди могут так сходиться друг с другом...
Аким ударил особенно сильно, и Марфа под ним не удержалась, ткнулась лицом в траву. Но не выпустил ее мужик из своей узды. Навалился сверху все своим огромным телом, еще больше наддал.
Раскидав по скошенным травам белые ноги, Марфа, словно в чумной горячке, загребала руками комья сухой земли. Она бесновалась под ним, неустанно дергаясь всем телом и испуская долгие сладостные вопли. ...И вдруг вытянулась, как кобылица, переметывающаяся через высокое препятствие... Ликующий вопль торжества вырвался из женской груди. Страсть излилась. Наваждение кончилось.
Аким тяжело поднялся, заправился и побрел по берегу озера. Марфа тоже встала, накинула рваное платье и устало направилась в другую сторону - туда откуда чуть слышно доносились мерные удары кузнечного молота.
Они не посмотрели ни друг на друга, ни на меня. Словно мы просто встретились в чистом поле и разошлись, разминулись на узкой дорожке...
Еще некоторое время я провожал Бесноватую Марфу глазами. Не женщину - тигрицу. Смотрел на нее и думал, что она никогда не станет женой. Никогда не пойдет под венец. Ибо ни мужик, не князь, ни даже сам тигр не сможет удержать тигрицу подле себя...
Рассказ посвящается уходящему лету и, конечно же, женщине. Может быть, он откроет вам одну из граней потаенной женской сущности,
которая до сих оставалась для вас закрыта.
Начало здесь:
Глаза Марфы полыхнули огнем, в них заплясали искры. В мгновение ока она скинула с себя остатки платья. Какая ослепительная нагота! Опустилась перед Акимом на колени. ...Кровь ударила мне в голову. Ревность страшная сдавила грудь - еще сильнее, чем незадолго длань Акима - шею мою. Но сил не было даже на то, чтобы встать. Я стиснул зубы. Я мог только смотреть.
Дальнейшее было похоже на дьявольское наваждение, случившееся на сатанинском шабаше.
...Через несколько минут, долгих как год, Марфа оторвалась, подняла голову:
- Хорошо ли тебе, Акимушка? Достаточно ли я к тебе ласкова? Достаточно ли хорошо во мне плоти твоей? Или добавить мне любви к тебе?..
- Добавить... Добавить... - закивал Аким.
Недолго смог вытерпеть Аким. Оттолкнул от себя женщину в траву. Упал между раскинутыми ногами. С рыком животным ударил в нее мужик. Марфа только охнула утробно и сладостно.
...Вот он - миг несказанный, исполнение желаний сокровенных, мечтаний бесстыдных, пламенных. При всей своей униженности и боли, я не мог не оценить великолепия этого момента. Даже забылось на миг, что не этот зверь неотесанный, а я сам должен был властвовать над этой женщиной.
- ...Возьми меня по-звериному, Акимушка! - заходясь, запричитала женщина. - Усладись, потешь лесную душеньку свою!..
Нехотя отстранился от нее Аким. Перевернулась, поставила на землю руки красавица. Отвесила груди налитые, выставила ляжки пышные.
...Меня для них словно не существовало вовсе. Но почудилось, что именно мне предназначено это разнузданное действо. И смотрел я так, словно недавно не замышлял сам овладеть этой великолепной самкой, не пытался отнять жизнь Акима, а он - мою. Ревность уже не так давила мне грудь. Невиданное торжество плоти, представшие предо мной, все больше расширяло очи мои...
"Смотри, княжич! Смотри! - словно слышал я безмолвные вопли этой безумной. - Вот оно - истинное женское счастье! Вот она - истинная любовь!
...Смотри, как великолепная женщина, овладеть которой сочли бы за счастье многие знатнейшие люди, рабски стоит в животной позе на сырой землице перед грубым грязным мужланом - жителем почти что лесным! Смотри, как качаются груди ее - белые, налитые! Как покорно взметан зад ее, крепкий, широкий, грешный! Как мнут ее молочное тело лапищи мозолистые, коряжистые! Как плуг его блистающий возделывает пашню плодородную, сочную, благодатную!..
Но это великое счастье не для тебя, княжич! Тебе не дано испытать такого! Собери вместе всех своих женщин - они не усладят тебя, избранного царственной кровью, так, как я - этого грязного мужика! Такая как я - не для тебя... Смотри!"
И я смотрел. Смотрел, как озверевший Аким схватил ее за крепкие ляжки, и начал насаживать на себя белое тело. Моталась и хлестала хозяйку по спине ее длинная черная коса. Женщина стенала, вопила, выкрикивала сумбурные, срывающиеся, жгучие слова:
- Бери меня... любимый!.. Бери меня... желанный!.. Накачивай в меня... благодать свою... Наслаждайся мною... Терзай меня… Не жалей... Я - рабыня твоя... Хороша ли я для тебя?..
Но я не слышал этих слов. Они складывались для меня совсем в другие - так явственно звучал во мне глас этой невероятной женщины.
"Смотришь, княжич? ...Радую ли я твой взор! Разделяешь ли ты отраду мою?
Не твоей - его плоти готовила я пути тайные. Не для тебя - принца крови, - а для него - зверя лесного, - умащивала себя бальзамами заветными. Не твоему - этому дикому плугу предназначала плодородные чресла свои!..
И чем сильнее он мнет груди мои, тем мне радостнее! Чем глубже вбивает в меня ярило свое, в меня, тем мне сладостнее! Чем безжалостнее терзает меня, тем мне истомнее! Чем дольше накачивает меня похотью своей, тем мне любострастнее!"
И не было у меня более ревности. А был только восторг от этого невероятного соития. Не мыслил я доселе, что люди могут так сходиться друг с другом...
Аким ударил особенно сильно, и Марфа под ним не удержалась, ткнулась лицом в траву. Но не выпустил ее мужик из своей узды. Навалился сверху все своим огромным телом, еще больше наддал.
Раскидав по скошенным травам белые ноги, Марфа, словно в чумной горячке, загребала руками комья сухой земли. Она бесновалась под ним, неустанно дергаясь всем телом и испуская долгие сладостные вопли. ...И вдруг вытянулась, как кобылица, переметывающаяся через высокое препятствие... Ликующий вопль торжества вырвался из женской груди. Страсть излилась. Наваждение кончилось.
Аким тяжело поднялся, заправился и побрел по берегу озера. Марфа тоже встала, накинула рваное платье и устало направилась в другую сторону - туда откуда чуть слышно доносились мерные удары кузнечного молота.
Они не посмотрели ни друг на друга, ни на меня. Словно мы просто встретились в чистом поле и разошлись, разминулись на узкой дорожке...
Еще некоторое время я провожал Бесноватую Марфу глазами. Не женщину - тигрицу. Смотрел на нее и думал, что она никогда не станет женой. Никогда не пойдет под венец. Ибо ни мужик, не князь, ни даже сам тигр не сможет удержать тигрицу подле себя...
