10 января 1897 года человеку впервые была введена вакцина от чумы
Создатель этой вакцины, микробиолог Владимир Хавкин, сделал инъекцию самому себе. Начало сбываться предсказание Луи Пастера: «Один из моих учеников остановит чуму».
Пастер сказал это, уже умирая, когда последний раз приехал в свой институт. Ему тогда продемонстрировали под микроскопом возбудитель чумы - бактерию, только что открытую его учеником Александром Йерсеном.
Началась третья пандемия чумы: страшная болезнь вырвалась из природного очага в центре Азии и набросилась на Китай, Россию и Индию. Из Индии как раз вернулся самый младший по стажу ученик Пастера - российский подданный Владимир Ааронович Хавкин. Впрочем, россиянином он уже не был даже по бумагам. Хавкин не посетил вовремя русское посольство, чтобы продлить свой заграничный паспорт. Да на родине его особо и не ждали.
Там он числился народовольцем, политически неблагонадежным. Трижды бывал под арестом, 8 лет состоял под надзором полиции. Без особого сожаления русский посол выдал ему рекомендательное письмо для британского правительства, которое пригласило Хавкина в Индию испытывать его противохолерную вакцину. Тоже первую в мире.
В этой вакцине сомневались и покровитель Хавкина Илья Мечников, и сам Луи Пастер. Однако результат оказался прекрасный - 93% гарантированной защиты. Поверив, что Хавкин волшебник, англичане призвали его снова - теперь уже бороться с чумой. Приняли штатным биологом на гражданскую службу, обещали британское подданство и лабораторию.
В самом деле, лабораторию в бомбейском медицинском колледже выделили с небывалой щедростью - целую комнату. В штате - один лаборант и три курьера. Подопытные животные - крысы, которых моряки за гроши отлавливали на приходящих из Европы судах. Одновременно с Хавкиным несколько научных центров разрабатывали противочумную вакцину в гораздо более роскошных условиях. И все же беспаспортный эмигрант всех обставил.
Он выбрал путь, которым другие не пошли: сделать вакциной яд, вырабатываемый чумными микробами. Так выходило быстрей, чем пропускать бацилл поколение за поколением через организмы тридцати кроликов. Да кроликов и не было. Бациллы плодились в мясном бульоне. Чтобы им было за что зацепиться на поверхности, Хавкин ронял в бульон каплю жира. Микробы хватались за жирное пятно и росли вниз, как сталактит. Такие «сталактиты Хавкина» свидетельствовали, что бактерии чувствуют себя прекрасно. Время от времени колбы с ними встряхивали, бациллы тонули, на поверхность снова капали жиром, за него цеплялись новые микробы, и так пока бульон не насыщался токсином.
Перед тем как впрыснуть этот яд крысам, чтобы у них образовался иммунитет к чуме, колбы нагревали до 60 градусов - такая пастеризация убивала бактерии, сохраняя их токсин. Пробную партию приготовили всего за три месяца. Лаборант слег с нервным срывом, а Хавкин работал по 14 часов в сутки: он спешил, вокруг ежедневно гибли сотни людей. Параллельно он еще читал о будущей вакцине лекции местным студентам-медикам. Кроме них, никто не отважился бы привиться даже после того, как русский микробиолог 10 января 97-го года вогнал себе под кожу четверную дозу чумного яда - 10 миллилитров раствора.
Между прочим, индийским студентам было легче решиться на вакцинацию оттого, что Хавкин происходил из России. Меры, которыми боролись с чумой британские колонизаторы, вызывали у туземцев ненависть. Начальник бомбейского гарнизона генерал Гатакр действовал неграмотно, и никто был ему не указ. Военные свозили чумных в госпитали, а их семьи - в концлагеря, так что получался надежный контакт здоровых с уже больными, еще переживавшими инкубационный период. Опустевшие жилища несчастных пленников заливали карболкой, и крысы с чумными блохами разбегались оттуда куда попало, разнося заразу.
Сильнее всего страдал район Мандви, населенный самыми бедными. Но они не желали прививаться. Напрасно индийские студенты твердили им, что вакцина сделана здесь и создатель ее не «инглизи», а «руси». И этот «руси» такой же гонимый, потому что он еврей, и открыто говорит, что англичане так же плохо относятся к индийцам, как царские власти - к его народу. Для бедняков из трущоб Мандви все белые были на одно лицо. Побудить их к вакцинации мог только влиятельный человек, которому они абсолютно доверяли. И такой лидер нашелся. Он сам вышел на Хавкина.
То был Ага-Хан III, повелитель невидимой империи исмаилитов, 48-й имам великой секты, направляющий эту мусульманскую общину в ожидании явления мессии Махди. Ему тогда едва исполнилось 20, но этот юноша знал пять языков и был сведущ в науках, так что мог оценить возможности вакцины по статьям в медицинской периодике. Он только что женился, и на свадьбу его разбросанные от Мозамбика до Индонезии подданные преподнесли ему золотые монеты, общий вес которых равнялся весу самого 48-го имама. Золота хватало, но британские методы борьбы с чумой его настораживали. Если колонизаторы загонят в гроб всех обитателей квартала Мандви, среди которых было полно исмаилитов, и разнесут в щепы их жилища, как это делали в Карачи, откуда возьмется драгметалл на следующем взвешивании, через 5 лет?
К тому же Ага-Хан вынашивал политические планы. Для карьеры ему нужен был подвиг. И он его совершил. По просьбе всемогущего имама Хавкин несколько раз сделал ему прививку на глазах у толп исмаилитов. Лаборатория Хавкина переехала из комнатенки на роскошную виллу Ага-Хана, и штат был расширен на средства общины. Это подействовало.
Сразу 11 тысяч исмаилитов привились от чумы. Теперь и болезнь, и проклятые борцы с нею обходили их дома стороной. Увидев, что Ага-Хан «за народ», соседи исмаилитов стали переходить в ислам, вливаясь в ряды шиитской секты. Тут уже вожди индуистов почуяли конкуренцию и стали уговаривать своих единоверцев вакцинироваться. А Хавкина объявили махатмой. Ага-Хан получил от этого научного эксперимента все, что хотел. Королева Виктория осыпала его наградами и ввела в индийское правительство. В Западной Индии, населенной преимущественно мусульманами, из креатур Ага-Хана выросла элита будущего независимого Пакистана. Когда это государство обрело суверенитет, Ага-Хан снова взвесился. Но теперь на другую чашу весов сыпали не золото, а бриллианты. 95 килограммов бриллиантов.
Хавкин еще в 1897 году понял, с кем имеет дело. У него был к Ага-Хану свой интерес. Владимир Ааронович предложил имаму всего-навсего проект освобождения евреев из-под власти других народов. По его замыслу, османский султан Абдул-Хамид II - Палестина принадлежала тогда Османской империи - разрешал евреям покупать землю вокруг Иерусалима. Образовывалась компактная иудейская автономия, которая из благодарности станет опорой власти султана на неспокойном Арабском Востоке.
Любопытно, что глава исмаилитов действительно обсудил этот план с Абдул-Хамидом. Тот наотрез отказал. Ага-Хан III прожил еще 60 лет и не раз повторял, что среди всех ошибок последнего владыки Османской империи эта была самая грубая.
Владимир Ааронович Хавкин (1860-1930) на взлете своей карьеры, в 1896 году. Только что он одержал победу над холерой в Индии, лично привив 42 тысячи человек. Королева Виктория уже включила его в наградной список, приуроченный к ее ближайшему дню рождения: Хавкину будет пожаловано британское подданство и звание кавалера Ордена Индийской империи.
Зима 1896-1897 года. Бомбей, открытый крематорий - так называемый погребальный гхат, где индуисты непрерывно сжигают тела сотен жертв эпидемии чумы. Тело кладется на поленья, уложенные между четырьмя стальными прутьями. После сгорания пепел бросается в море. Слева носилки с только что доставленным телом очередного погибшего.
1897 год, Карачи, Западная Индия (ныне Пакистан). Снос домов умерших от чумы. Реального санитарно-эпидемиологического результата такой разгром не давал, потому что чумная зараза не гнездится в доме, ее носители - животные, в первую очередь грызуны. Но выглядело это впечатляюще, и у начальства создавалось ощущение, что «ситуация под контролем» и «меры приняты».
Вверху слева - генерал-майор Уильям Форбс Гатакр (1843-1906), начальник бомбейского гарнизона и руководитель Чумного комитета, учрежденного 5 марта 1897 года. Был наделен диктаторскими полномочиями, развил бурную деятельность. Гатакр считал, что можно одолеть чуму без помощи врачей, одними организационными мерами. Ежедневно он лично обходил Бомбей, изымая заболевших чумой, чтобы изолировать их в госпитале. Близкие больных свозились в особые лагеря (где они изнывали от жары и голода), их жилище заливалось карболкой для дезинфекции. Жестокие бессмысленные меры вызвали акции гражданского неповиновения, вооруженное восстание и забастовку в бомбейском доке. 30 июня 1897 года генерала под благовидным предлогом перевели на другую должность с повышением. Во время Англо-бурской войны командовал дивизией, которая в сражении при Стромберге была позорно разгромлена.
Вверху справа - духовный лидер исмаилитов, 48-й имам их общины Ага-Хан III (1877-1957) в 1898 году, во время путешествия по Европе. Сыграл ключевую роль в массовой вакцинации, убеждая жителей Бомбея довериться Хавкину и его помощникам. Заслуги Ага-Хана III в борьбе с голодом и чумой оценила королева Виктория: ему была дана аудиенция, и пожаловано звание рыцаря-командора Ордена Индийской империи. Один из самых богатых и влиятельных людей мира, фактический создатель Пакистана как независимого государства западно-индийских мусульман, в 1937 году председатель «мирового правительства» - Лиги Наций.
Внизу слева - Владимир Хавкин вакцинирует детей от холеры. Фото сделано в начале 1896 года в Бенгалии, где Хавкин заболел малярией.
Внизу справа - Хавкин, директор Лаборатории исследования чумы (с 1925 года это исследовательское учреждение носит название Институт Хавкина) в конце 1902 или начале 1903 года. Его сотрудники: прикомандированные к лаборатории британские военные медики, индийских врачи, администраторы.
Хавкин сидит с белым пробковым шлемом в левой руке, за его спиной третьим слева стоит суперинтендант - офицер, ответственный за лабораторию перед вооруженными силами, - майор Уильям Барни Баннерман (1859-1924). Он уже готов сыграть роль Иуды. Из-за некомпетентности Баннермана ему нельзя было доверить никакую манипуляцию сложнее укола. Баннерман всячески интриговал против Хавкина. Используя врачебную ошибку во время вакцинации в Пенджабе 30 октября 1902 года (пробочка от бутылки с вакциной упала на землю, и 19 человек умерло от столбняка), добился отстранения директора от руководства лабораторией и фактического изгнания Хавкина из Индии на несколько лет.
Фото: доктор Мейтленд Гибсон (сидит по правую руку от Хавкина).
Две нижние фотографии находятся в коллекции Национальной библиотеки Израиля, Иерусалим.
c
Пастер сказал это, уже умирая, когда последний раз приехал в свой институт. Ему тогда продемонстрировали под микроскопом возбудитель чумы - бактерию, только что открытую его учеником Александром Йерсеном.
Началась третья пандемия чумы: страшная болезнь вырвалась из природного очага в центре Азии и набросилась на Китай, Россию и Индию. Из Индии как раз вернулся самый младший по стажу ученик Пастера - российский подданный Владимир Ааронович Хавкин. Впрочем, россиянином он уже не был даже по бумагам. Хавкин не посетил вовремя русское посольство, чтобы продлить свой заграничный паспорт. Да на родине его особо и не ждали.
Там он числился народовольцем, политически неблагонадежным. Трижды бывал под арестом, 8 лет состоял под надзором полиции. Без особого сожаления русский посол выдал ему рекомендательное письмо для британского правительства, которое пригласило Хавкина в Индию испытывать его противохолерную вакцину. Тоже первую в мире.
В этой вакцине сомневались и покровитель Хавкина Илья Мечников, и сам Луи Пастер. Однако результат оказался прекрасный - 93% гарантированной защиты. Поверив, что Хавкин волшебник, англичане призвали его снова - теперь уже бороться с чумой. Приняли штатным биологом на гражданскую службу, обещали британское подданство и лабораторию.
В самом деле, лабораторию в бомбейском медицинском колледже выделили с небывалой щедростью - целую комнату. В штате - один лаборант и три курьера. Подопытные животные - крысы, которых моряки за гроши отлавливали на приходящих из Европы судах. Одновременно с Хавкиным несколько научных центров разрабатывали противочумную вакцину в гораздо более роскошных условиях. И все же беспаспортный эмигрант всех обставил.
Он выбрал путь, которым другие не пошли: сделать вакциной яд, вырабатываемый чумными микробами. Так выходило быстрей, чем пропускать бацилл поколение за поколением через организмы тридцати кроликов. Да кроликов и не было. Бациллы плодились в мясном бульоне. Чтобы им было за что зацепиться на поверхности, Хавкин ронял в бульон каплю жира. Микробы хватались за жирное пятно и росли вниз, как сталактит. Такие «сталактиты Хавкина» свидетельствовали, что бактерии чувствуют себя прекрасно. Время от времени колбы с ними встряхивали, бациллы тонули, на поверхность снова капали жиром, за него цеплялись новые микробы, и так пока бульон не насыщался токсином.
Перед тем как впрыснуть этот яд крысам, чтобы у них образовался иммунитет к чуме, колбы нагревали до 60 градусов - такая пастеризация убивала бактерии, сохраняя их токсин. Пробную партию приготовили всего за три месяца. Лаборант слег с нервным срывом, а Хавкин работал по 14 часов в сутки: он спешил, вокруг ежедневно гибли сотни людей. Параллельно он еще читал о будущей вакцине лекции местным студентам-медикам. Кроме них, никто не отважился бы привиться даже после того, как русский микробиолог 10 января 97-го года вогнал себе под кожу четверную дозу чумного яда - 10 миллилитров раствора.
Между прочим, индийским студентам было легче решиться на вакцинацию оттого, что Хавкин происходил из России. Меры, которыми боролись с чумой британские колонизаторы, вызывали у туземцев ненависть. Начальник бомбейского гарнизона генерал Гатакр действовал неграмотно, и никто был ему не указ. Военные свозили чумных в госпитали, а их семьи - в концлагеря, так что получался надежный контакт здоровых с уже больными, еще переживавшими инкубационный период. Опустевшие жилища несчастных пленников заливали карболкой, и крысы с чумными блохами разбегались оттуда куда попало, разнося заразу.
Сильнее всего страдал район Мандви, населенный самыми бедными. Но они не желали прививаться. Напрасно индийские студенты твердили им, что вакцина сделана здесь и создатель ее не «инглизи», а «руси». И этот «руси» такой же гонимый, потому что он еврей, и открыто говорит, что англичане так же плохо относятся к индийцам, как царские власти - к его народу. Для бедняков из трущоб Мандви все белые были на одно лицо. Побудить их к вакцинации мог только влиятельный человек, которому они абсолютно доверяли. И такой лидер нашелся. Он сам вышел на Хавкина.
То был Ага-Хан III, повелитель невидимой империи исмаилитов, 48-й имам великой секты, направляющий эту мусульманскую общину в ожидании явления мессии Махди. Ему тогда едва исполнилось 20, но этот юноша знал пять языков и был сведущ в науках, так что мог оценить возможности вакцины по статьям в медицинской периодике. Он только что женился, и на свадьбу его разбросанные от Мозамбика до Индонезии подданные преподнесли ему золотые монеты, общий вес которых равнялся весу самого 48-го имама. Золота хватало, но британские методы борьбы с чумой его настораживали. Если колонизаторы загонят в гроб всех обитателей квартала Мандви, среди которых было полно исмаилитов, и разнесут в щепы их жилища, как это делали в Карачи, откуда возьмется драгметалл на следующем взвешивании, через 5 лет?
К тому же Ага-Хан вынашивал политические планы. Для карьеры ему нужен был подвиг. И он его совершил. По просьбе всемогущего имама Хавкин несколько раз сделал ему прививку на глазах у толп исмаилитов. Лаборатория Хавкина переехала из комнатенки на роскошную виллу Ага-Хана, и штат был расширен на средства общины. Это подействовало.
Сразу 11 тысяч исмаилитов привились от чумы. Теперь и болезнь, и проклятые борцы с нею обходили их дома стороной. Увидев, что Ага-Хан «за народ», соседи исмаилитов стали переходить в ислам, вливаясь в ряды шиитской секты. Тут уже вожди индуистов почуяли конкуренцию и стали уговаривать своих единоверцев вакцинироваться. А Хавкина объявили махатмой. Ага-Хан получил от этого научного эксперимента все, что хотел. Королева Виктория осыпала его наградами и ввела в индийское правительство. В Западной Индии, населенной преимущественно мусульманами, из креатур Ага-Хана выросла элита будущего независимого Пакистана. Когда это государство обрело суверенитет, Ага-Хан снова взвесился. Но теперь на другую чашу весов сыпали не золото, а бриллианты. 95 килограммов бриллиантов.
Хавкин еще в 1897 году понял, с кем имеет дело. У него был к Ага-Хану свой интерес. Владимир Ааронович предложил имаму всего-навсего проект освобождения евреев из-под власти других народов. По его замыслу, османский султан Абдул-Хамид II - Палестина принадлежала тогда Османской империи - разрешал евреям покупать землю вокруг Иерусалима. Образовывалась компактная иудейская автономия, которая из благодарности станет опорой власти султана на неспокойном Арабском Востоке.
Любопытно, что глава исмаилитов действительно обсудил этот план с Абдул-Хамидом. Тот наотрез отказал. Ага-Хан III прожил еще 60 лет и не раз повторял, что среди всех ошибок последнего владыки Османской империи эта была самая грубая.
Владимир Ааронович Хавкин (1860-1930) на взлете своей карьеры, в 1896 году. Только что он одержал победу над холерой в Индии, лично привив 42 тысячи человек. Королева Виктория уже включила его в наградной список, приуроченный к ее ближайшему дню рождения: Хавкину будет пожаловано британское подданство и звание кавалера Ордена Индийской империи.
Зима 1896-1897 года. Бомбей, открытый крематорий - так называемый погребальный гхат, где индуисты непрерывно сжигают тела сотен жертв эпидемии чумы. Тело кладется на поленья, уложенные между четырьмя стальными прутьями. После сгорания пепел бросается в море. Слева носилки с только что доставленным телом очередного погибшего.
1897 год, Карачи, Западная Индия (ныне Пакистан). Снос домов умерших от чумы. Реального санитарно-эпидемиологического результата такой разгром не давал, потому что чумная зараза не гнездится в доме, ее носители - животные, в первую очередь грызуны. Но выглядело это впечатляюще, и у начальства создавалось ощущение, что «ситуация под контролем» и «меры приняты».
Вверху слева - генерал-майор Уильям Форбс Гатакр (1843-1906), начальник бомбейского гарнизона и руководитель Чумного комитета, учрежденного 5 марта 1897 года. Был наделен диктаторскими полномочиями, развил бурную деятельность. Гатакр считал, что можно одолеть чуму без помощи врачей, одними организационными мерами. Ежедневно он лично обходил Бомбей, изымая заболевших чумой, чтобы изолировать их в госпитале. Близкие больных свозились в особые лагеря (где они изнывали от жары и голода), их жилище заливалось карболкой для дезинфекции. Жестокие бессмысленные меры вызвали акции гражданского неповиновения, вооруженное восстание и забастовку в бомбейском доке. 30 июня 1897 года генерала под благовидным предлогом перевели на другую должность с повышением. Во время Англо-бурской войны командовал дивизией, которая в сражении при Стромберге была позорно разгромлена.
Вверху справа - духовный лидер исмаилитов, 48-й имам их общины Ага-Хан III (1877-1957) в 1898 году, во время путешествия по Европе. Сыграл ключевую роль в массовой вакцинации, убеждая жителей Бомбея довериться Хавкину и его помощникам. Заслуги Ага-Хана III в борьбе с голодом и чумой оценила королева Виктория: ему была дана аудиенция, и пожаловано звание рыцаря-командора Ордена Индийской империи. Один из самых богатых и влиятельных людей мира, фактический создатель Пакистана как независимого государства западно-индийских мусульман, в 1937 году председатель «мирового правительства» - Лиги Наций.
Внизу слева - Владимир Хавкин вакцинирует детей от холеры. Фото сделано в начале 1896 года в Бенгалии, где Хавкин заболел малярией.
Внизу справа - Хавкин, директор Лаборатории исследования чумы (с 1925 года это исследовательское учреждение носит название Институт Хавкина) в конце 1902 или начале 1903 года. Его сотрудники: прикомандированные к лаборатории британские военные медики, индийских врачи, администраторы.
Хавкин сидит с белым пробковым шлемом в левой руке, за его спиной третьим слева стоит суперинтендант - офицер, ответственный за лабораторию перед вооруженными силами, - майор Уильям Барни Баннерман (1859-1924). Он уже готов сыграть роль Иуды. Из-за некомпетентности Баннермана ему нельзя было доверить никакую манипуляцию сложнее укола. Баннерман всячески интриговал против Хавкина. Используя врачебную ошибку во время вакцинации в Пенджабе 30 октября 1902 года (пробочка от бутылки с вакциной упала на землю, и 19 человек умерло от столбняка), добился отстранения директора от руководства лабораторией и фактического изгнания Хавкина из Индии на несколько лет.
Фото: доктор Мейтленд Гибсон (сидит по правую руку от Хавкина).
Две нижние фотографии находятся в коллекции Национальной библиотеки Израиля, Иерусалим.
c