«Каменные клены»
Нэнси вы назовете продавщицей - по привычке. Такого типа не существует. Но поскольку пресыщенное поколение повсюду ищет тип, ее можно назвать «типичной продавщицей». (О.Генри)
Роман Лены Элтанг «Каменные клены» кто-то по привычке назовет прозой, даже попробует классифицировать (интеренет-магазины, не утруждая себя, обозначают просто - современная русская проза, детектив), сравнить с другими авторами, Павичем или Джойсом, Фаулзом или Вулф... однако все попытки заранее обречены на провал. Потому что Элтанг - вне рамок, рэнкингов и стилей. Слова писательницы - бусины в четках, настолько непрерывно следующие одна за другой, что читателю, погруженному в мир главной героини, «немой» Саши Сонли, может показаться, будто его глаза шлифуют каменный ручей, мягко извивающийся страницами в руках. Структурно роман сложен, он состоит из дневниковых воспоминаний Саши, писем ее мачехи и некой Табиты, глав Травника, раздумий Луэллина. Пытаясь поначалу разобраться - что к чему? - ведь часы, люди, эмоции здесь перепутаны, будто бархатные нити ковыля на сильном ветру... не замечаешь, как втягиваешься в этот водяной поток, перебираешь капли четок, и только пропустив сквозь себя все сто восемь волн, можешь отдышаться и улыбнуться тому, что существует сто девятый каменный окатыш - для того, чтобы прервать медитацию над словами Элтанг и мысленно поблагодарить... как благодарят духовного учителя, достигая сто девятой бусины, молящиеся.
Из диалогов с самой собой после первого прочтения романа:
- Быть может, творчество Лены Элтанг - стихи в прозе?
- Плоская и невыразительная попытка передать ирреальную красоту и семантическую насыщенность языка, которым написаны «Каменные клены».
- Глоссолалия, как разговор с Богом на незнакомом и непонятном для самого говорящего и для окружающих его людей наречии?
- Уже ближе. Однако, Элтанг, судя по всему, в совершенстве владеет словом Творца. Более того, кажется, именно она - Его переводчик...
вошедшая на кухню вместе с ней Саша почему-то засмеялась, и я уставился на нее в изумлении - это было больше, чем голос!
от ее смеха меня будто судорогой протянуло внизу живота, я вдруг увидел ее всю - шпильки в низко заколотой косе и вмятинку от простуды над верхней губой, подтаявшие от жары груди и длинную спину, перетянутую завязками фартука, я увидел ее всю, как если бы раньше смотрел на кого-то другого, я услышал ее дыхание, так дышат недовольные лошади в аскотской конюшне, переступая с ноги на ногу в непривычно тесных стойлах
да нет, при чем здесь лошадь, это же ласточка, филомела, которой сладострастный терей вырезал язык, чтобы скрыть свое преступление, - я только что слышал щебет этой птицы, забывшей о своем обете, подавшей нечаянный хрипловатый голос
тем временем руки саши протирали тарелки и вилки, мельхиор и фаянс лениво ударялись друг о друга под крепкой горячей струей воды, она взяла чашу из-под фруктов жестом священника, охватывающего потир, посмотрела ее на свет, повертела и поставила на полку
потом она чему-то улыбнулась и провела тыльной стороной ладони по лбу, и я умер, сгорел
лиловая гортензия разрослась неопалимой купиной, джакарандой, дождевым нигерийским лесом, я шел сквозь нее, раздвигая утренние росистые заросли, пробираясь между острыми бутонами, похожими на мумии царских детей в египетской скале
за гортензией маячила грудь под атласным фартуком, на фартуке сверкали два кофейных свежих пятна, над грудью был рот, похожий на терновую ягоду, надо ртом заспанные узкие глаза, над глазами бархатная лента, над лентой распахнутое окно с дождем, над дождем, вероятно, Бог