Нина Дунаева, 2003
Мягкая цветная подсветка стеклянных стволов пальм, наполненных водой. Резкая фальшь искусственной зелени крон. Пузырьки воздуха, которые поднимаются наперегонки по прозрачным внутренностям жарких деревьев. Шелк воды, стелящийся по зеркальной плоскости. Суматоха и железный голос в динамике. Люди вокруг бегут, опаздывают, перекладывают чемоданы из одной руки в другую. Гранитные ступени в центре зала. Присаживаюсь, холод поручня лижет голое плечо. Внимательно рассматриваю ирреальный оазис. Долго-долго... позволяя заржавевшим воспоминаниям разлететься обрывками железнодорожных билетов, смятыми картами дорог и вырезками из старых газетных статей. В такие минуты я не замечаю никого - становится пустынно, а неловкие мысли растворяются в вокзальной суете, оставленной где-то вдалеке за мраморными стенами.
С.Х., III.
Канатно-нервное эго гуттаперчивой девочки:
Не боялась высоты, своей Икарностью маялась.
Старалась жить, чтобы всё «как у людей»,
Следы на запястьях выдавали необучаемость.
Эргономику сердечной мышцы - накалом страстей,
Выплескивала на бумагу, чтобы было, чем топить печи.
Слишком длинные рукава любви - запястья прикрыть,
И время - не лечит, не лечит, не лечит…
Желтобрюхой синицей в ладонь уместиться,
Над пропастью между линий руки прогнуться свободно.
Не забудьте за спиной завязать рукава любви птице.
Хотя, конечно… Как вам будет угодно…