Евгений Евтушенко, 1959
Частенько меня запоминают за улыбку. За улыбку меня любят. Кто-то говорит, что я красивая - когда улыбаюсь.
Мои руки привычно рисуют солнце на клочках бумаги. Фиолетовое самодельное солнце, слепленное из вен, потекшей шариковой ручки и теней Givenchy. Оно всюду - паутинками на пожелтевших от времени газетах, кляксами на счетах за квартиру, царапинами на усталых столах в кафе и наклейками на дешевых чашках. Синее солнце расползается по швам, обнажает вату внутренностей, ноет занозами в сердце и мелкими брызгами-хрусталиками летит с попутным ветром к морю, надеясь быть проглоченным настоящей рыбой-Солнцем.
На днях доктор медицины в каком-то телевизионном ток-шоу говорил, что сквозь зрачки можно увидеть мозг человека. Я привычно улыбаюсь. Интересно, заглянув мне в глаза, люди обнаружат улыбку?
Улыбки
У тебя было много когда-то улыбок:
Удивленных, восторженных, лукавых улыбок,
Порою чуточку грустных, но все-таки улыбок.
У тебя не осталось ни одной из твоих улыбок.
Я найду поле, где растут сотни улыбок.
Я принесу тебе охапку самых красивых улыбок.
А ты мне скажешь, что тебе не надо улыбок,
Потому что ты слишком устала от чужих и моих улыбок.
Я и сам устал от чужих улыбок.
Я и сам устал от своих улыбок.
У меня есть много защитных улыбок,
Делающих меня еще неулыбчевее - улыбок.
А в сущности, у меня нет улыбок.
Ты в моей жизни последняя из улыбок,
Улыбка, на лице у которой никогда не бывает улыбок.
