Нормандия в живописи
Не известно, правда ли то, что руководство Национального художественного музея имело возможность самостоятельно выбрать экспонаты для выставки «Нормандия в живописи», но с хэдлайнерами для СМИ оно, конечно, постаралось. Громко протрубив на афишах, что в Киев привезли работы Ренуара, Моне, Коро... музей распахнул свои двери для очереди жаждущих приобщиться к искусству конца XIX - начала XX вв.
В помещении выставки сразу становится ясно, где искать «звездных» живописцев. Их полотна стыдливо обозначают двумя передвижными ограничительными столбиками. Зритель неспешно идет вдоль ряда картин, и вдруг, раз!, у его колен образовалась лента - как бы намекая на то, что этому прямоугольнику стоит уделить больше внимания.
Впрочем, на этом мой сарказм иссякает. Представленным 57 работам (всего коллекция насчитывает более 120-ти) удалось охватить направления реализма, романтизма, импрессионизма и постимпрессионизма. Среди образного ряда - один натюрморт, несколько жанровых сцен и множество пейзажей. Морское побережье, скалистый берег, простор волн - вот самые частые объекты внимания художников.
Меня поразили два открытия. К первому я отношу Людовика-Наполеона Лепика (1839-1889). Он прожил всего 50 лет. О нем мало что можно найти в Сети, но мне хватило одной его картины. К сожалению, фото-украдкой-на-мобильный не передает всю глубину восприятия автором того, чтó он изображал. Кто-то скажет, что из всех представленных работ, эта - не самая сильная. Но мне вспоминается рассказ о китайском художнике и поэте. Он покинул свое земное тело и поднялся над ним, обретя опыт Пустоты... после, вернувшись, он взял кисть и занес ее над листком бумаги. Он хотел написать поэму, нарисовать все, что он видел и понял. Тан Инь прикоснулся к бумаге и вывел три слова: туман над рекой.
Здесь же мы видим море, с призрачными силуэтами кораблей на нем. И это пространство сизого, дымчато-синего большего и не требует. В нем - ответ на все вопросы.
Вторым озарением для меня стали рамы. Старинные рамы, полуистлевшим золотом обрамляющие полотна. Кое-где трещины с дереве столь велики, что кажется, будто рама обрела свою отдельную жизнь и стала скульптурным элементом, дополняющим картину. Казалось бы, ненужные вензеля, цветы и листья, которыми пестрят рамы того времени, входят в диссонанс со спокойным и даже суровым настроением живописи. Но именно это противоречие вдруг дает посетителю понимание, роли обрамления как такового. Этот конфликт между пышностью рам и аскетизмом изображения как раз и есть то, что помогает глубже вникнуть в послания, которые дошли до нас из XIX века.
Зритель превращается в подглядывающего с плеча художника за его мазками кисти. Из смотрящего - в наблюдающего. Трансформация кажется несущественной, но в ней - ключ к чему-то большему...