(no subject)
Моей маме под пятьдесят, и несколько лет назад у нее появились две подруги.
Чем-то неуловимо похожие на нее, две филологические дамы, с недополученными степенями, недовыросшими детьми. Я дразню их. Манечка, Иришка и Нюся. Отец завидует им, передает маме трубку, узнав по голосу одну из них, с особенным, жестким таким выраженим лица, которое я в нем ненавижу. Они гуляют по Питеру, показывая друг другу накопленные за многие годы секретные места, сидят вместе в кофейнях, лопают друг у друга в гостях пирожные, ни о ком друг другу не говорят плохо.
Сейчас я валяюсь больная, с меня взятки гладки, и читаю Толстую, подаренную маме на новый год "Иришей". И думаю, что стоило сорок пять лет ждать таких друзей.
Как и полагается лунатикам, петербуржцы гуляют по крышам. Существуют налаженные маршруты, вполне официальные, и можно собраться небольшой группой и отправиться с небесным поводырем на экскурсию, перебираясь с дома на дом по каким-то воздушным тропам; есть и частные прогулки: через лазы, слуховые окна, чердаки, по конькам крыш, на страшной для бодрствующего человека высоте, но ведь они спят, и им не страшно. С высоты они видят воду, балконы статуи, сирень, третьи и четвертые дворы, далекие шпили - один с ангелом, другой с корабликом, развешанное белье, колонны, пыльные окна, синие рябые кастрюли на подоконниках и тот особенный воздух верхних этажей, то серый, то золотой, смотря по погоде, - который никогда не увидишь в низинах, у тротуаров. (с) Толстая "Чужие сны".
Чем-то неуловимо похожие на нее, две филологические дамы, с недополученными степенями, недовыросшими детьми. Я дразню их. Манечка, Иришка и Нюся. Отец завидует им, передает маме трубку, узнав по голосу одну из них, с особенным, жестким таким выраженим лица, которое я в нем ненавижу. Они гуляют по Питеру, показывая друг другу накопленные за многие годы секретные места, сидят вместе в кофейнях, лопают друг у друга в гостях пирожные, ни о ком друг другу не говорят плохо.
Сейчас я валяюсь больная, с меня взятки гладки, и читаю Толстую, подаренную маме на новый год "Иришей". И думаю, что стоило сорок пять лет ждать таких друзей.
Как и полагается лунатикам, петербуржцы гуляют по крышам. Существуют налаженные маршруты, вполне официальные, и можно собраться небольшой группой и отправиться с небесным поводырем на экскурсию, перебираясь с дома на дом по каким-то воздушным тропам; есть и частные прогулки: через лазы, слуховые окна, чердаки, по конькам крыш, на страшной для бодрствующего человека высоте, но ведь они спят, и им не страшно. С высоты они видят воду, балконы статуи, сирень, третьи и четвертые дворы, далекие шпили - один с ангелом, другой с корабликом, развешанное белье, колонны, пыльные окна, синие рябые кастрюли на подоконниках и тот особенный воздух верхних этажей, то серый, то золотой, смотря по погоде, - который никогда не увидишь в низинах, у тротуаров. (с) Толстая "Чужие сны".